Еще не доставало, чтобы Эстремадура ударился в панику. Арсений и сам видел – никуда они не успевают. Да и с самого начала вся идея, спешить наперегонки с солнцем, была безнадежна. Но если не знаешь, что делать, делай хоть что-то. Однако, несмотря на рекордную скорость, беглецы даже не миновали пределов мемориального кладбища. Оно, само собой, было гигантским, тянулось на многие мили в каждый конец. Зато теперь доктор Мадянов наверняка знал – бегут они не в ту сторону, удаляясь, но никак не приближаясь к «Древу Игд-расиль», бегут в глубь равнины «последней битвы», а не от нее, бегут прочь от транспортных путей, примыкающих к станции.

– Все! Не могу больше! Спрячемся в тень от самой большой машины и будем ждать! – не то взмолился, не то отчаянно решился Эстремадура.

– Нечего нам ждать! Вперед! – крикнул ему Арсений. – Если устали, держитесь за меня, сколько смогу – протащу за собой! – доктор протянул сеньору Рамону руку.

– Вы что, идиот? Вы собрались обежать вокруг Луны? – Эстремадура не принял помощь, упал на колени, из-под него немедленно взлетела туча пыли. – Секунда-другая, и нас накроет.

Вокруг и в самом деле с каждым мигом делалось все светлее. Арсений запустил на полную мощность затемнение лицевого окна, но это помогло не слишком. От солнечной слепоты принятая мера, конечно, спасала, зато впереди и по сторонам Арсений вообще почти перестал что-либо видеть. И немедленно ему сделалось жарко.

– Забирайтесь в тень! Ну же! Вставайте! – Доктор ухватил сеньора Рамона за плечо, хотя более всего ему хотелось дать хорошего пинка размазне-астрофизику. – Еще чуть-чуть, и будет поздно!

– Нет, нет! Спасение грядет! – возопил с колен Эстремадура, и в состоянии детской экзальтации простер длань вперед и вверх. – Он зрит нас! С небес!

Мадянов решил ненароком, что дурной звездочет окончательно рехнулся, и даже Э-модулярный психолог ему ничем уже не поможет. Однако машинально поднял голову и посмотрел в направлении, указанном сумасшедшим. Сверху – смутно, но все же достаточно зримая – по параболической кривой без перехода в горизонтальный полет стремительно заходила на посадку спасательная капсула. Невероятно рискованно, он только однажды наблюдал подобный маневр, и то в случае, о котором нельзя было без содрогания вспоминать. Когда на его глазах цунами накрыло прибрежный Калимантанский заповедник, и прибывшие спасатели не видели иного выхода. Значит, сеньор Рамон, слава Богу, не спятил, а всего лишь сознание его, человека, очевидно, верующего, бесконтрольно выбрало в момент эйфории избавления ту форму речи, которая казалась соответствующей случаю.

Капсула спустилась в метрах десяти от них, на первой же подходящей площадке; немедля отъехала вниз боковая панель, заранее освобождая удобный проход внутрь. Оставалось сделать последнее усилие и пробежать эти жалкие метры. Вот здесь Арсений не сдержался, ради придания нужной живости и ускорения отвесил религиозному звездочету меткий и точный пинок в тощий зад.

– Олухи царя небесного! Еще интеллектуалы, называется! Руки из задницы! – ругался на них вполголоса Галеон Антоний, только что возвратившийся назад от излеченного вездехода. Впрочем, ругался он более для порядка, и видно было: судьба заблудших экскурсантов тревожила его всерьез. – Все, можете перебираться в ваши дрова, обратный курс я включил. Но боже вас упаси, ничего не лапайте на пульте управления!

С собой, в капсуле, оперативно явившийся к ним с небес, спаситель Галеон Антоний никак не мог увезти сразу двоих злополучных путешественников. Маленькая одноместная ремонтная полусфера на пределе мощности осилила бы еще поднять дополнительную худосочную фигуру Эстремадуры, и все равно пришлось бы ютиться в углу, согнувшись в три погибели. Потому максимум, что мог предложить им Гент, – доставить тихим, наземным ходом обратно к покинутому вездеходу. И то было счастье. Пусть согнувшись в шесть погибелей, зато внутри капсулы чистейший кислород и весьма качественное охлаждение. Сидеть пришлось, сильно скрючившись, и все то время, в течение которого Галеон Антоний возрождал к жизни предатель-вездеход. Спасателю их – пекло, словно со слона песок, во-он какой защитный скаф, последней модели, между прочим, и жара и холод, даже слабый метеоритный дождь, все нипочем, разве только плазменной пушкой прошибешь! Однако возле сдохшей машины Гент провозился совсем недолго. Минуты две. Стало быть, он как раз и знал, что чинить и где это «что» находится. Уф-ф! Доктор Мадянов тихо возрадовался – славно, если такой человек отправится с ними в экспедицию, – однозначно, нехороших стрессовых мыслей в голове у гражданского экипажа будет возникать на порядок меньше.

– Дело серьезное? – кашлянув для солидности, спросил на всякий случай Эстремадура.

А доктор догадался: заполошному звездочету втайне хотелось услышать, что вся их нелепая пробежка по Луне – суть неизбежное следствие страшной катастрофы, внезапно приключившейся с многострадальным вездеходом.

– Куда там! – немедленно разочаровал его Галеон Антоний. – Дурость ваша, и больше ничего. Уж простите, господа, за грубость. Какой вислоухий ишак задал новый курс, не подтвердив параметров питания? Это же модель КЛ-12, она не может координировать автоматически! Поэтому процессор отключился в ожидании перезагрузки! Вам что, трудно было повернуть ключ?

– Какой ключ? Я ничего не знаю, – тоже на всякий случай стал оправдываться Мадянов, он уж понял, что многоречивый астрофизик совершил какую-то непростительную глупость, к тому же «вислоухого ишака» примерять на себя решительно не хотелось.

– Какой-какой! Такой! Трехгранный сканер запуска, что вы получили в арендном бюро! Надо было повернуть еще раз в гнезде! Вот ведь, устроили себе потеху и мне веселую жизнь. Ничего, вернетесь, старый Юл вам отвесит почем зря! Он уже рвет и мечет, а когда узнает, в чем дело, окончательно возрадуется! Ладно, проваливайте отсюда, всю кабину мне прожарили! – и Галеон Антоний чуть ли не в шею выставил их прочь из крошечного салона капсулы.

Но все равно для Арсения он оставался милейшим парнем. Из отрывочных слов Гента, оброненных за то время, пока его параболический ремонтник тащился едва-едва обратно к вездеходу, доктор извлек некоторую весьма полезную и познавательную информацию. Похоже, никакой аварийной вылазки за ними не было и не предвиделось. А кретин Рачек, очевидно, по сю пору слоняется по инстанциям. Счастье обоих было в том, что спасательный маяк для каждого участника экспедиции Командор, на всякий случай и во избежание, велел продублировать в личной системе оповещения. Бегать по начальству Командор не терпел и потому приказал лично Галеону Антонию принять эвакуационные меры. Смешливый парень Гент, в свою очередь, мешкать не стал, те же убогие полчаса, что у него имелись в запасе, разумно потратил не на уговоры и доказательства в транспортной службе, а попросту выкрал у них крошечного «ремонтника». Чем и спас незадачливым и любознательным ученым если не самое жизнь, то уж точно здоровье.

– Какое позорище! – Эстремадура стонал с подвываниями и сокрушенно качал узкой головой из стороны в сторону. – Я болван и вислоухий ишак, наш замечательный господин Антоний прав совершенно. И вас, коллега, чуть было не угробил почем зря! Как же я не догадался про ключ! А то, накрылся, сломался! Да чему здесь ломаться-то!

– Техника в руках дикаря есть всего лишь груда металла! – в утешение привел Арсений старинную поговорку.

– Мы с вами дикари, не то слово. Причем самонадеянные дикари. Заметьте, каждому в бюро выдается для изучения краткая инструкция по управлению и возможным поломкам. А кто ее читает? Уж точно, не вы и не я!

Наверняка в ней имеется и пункт для ишаков – «в случае отключения системы КЛ-12 поверни ключ еще раз»! Спорю на что угодно, к тому же и выделено огненно-красным цветом! И на тебе, пожалуйста! Два осла устраивают скачки в погоне за лунной тенью! Опять-таки, спорю на что угодно, господин Антоний поведает о нас на станции и будет прав, когда мои коллеги-аборигены надорвут животики от хохота! Но это еще полбеды, это можно перетерпеть, все равно сегодня мы отбываем. А вот пират Юл Хансен в гневе, это уже серьезно! Это так серьезно, что я вам и описать не возьмусь!