Мы посмотрели на висящий у двери термометр — ртутный столбик показывал двадцать восемь градусов по Цельсию: Венцеслав Рашков перестарался, выполняя указания своего шефа.

Прежде чем окончательно сформулировать свою гипотезу, я хочу сказать несколько слов об остальных двоих. Венцеслав Рашков родился в городе Сандански, заметьте — в том же городе, что и Петр Гошков Знаменательно, не правда ли? Прибавьте к пому, что сего молодого человека приняли на работу в Центральное управление по рекомендации доктора Тошкова. Если вы затребуете из отдела кадров его личное дело, то найдете там целых три страницы, на которых доктор в самых восторженных словах расписывает достоинства Рашкова. Много лестного пишет он и о его родителях — какие они были трудолюбивые, честные, передовые люди и так далее и тому подобное. Венцестав Рашков окончил торговый техникум, отбыл военную службу в танковых частях и работал инструктором на автомотокурсах ДОСО. Он ярый поклонник всех видов спорта и фанатик автомотодела. Кроме зарплаты, никаких других доходов не имел. Последнее время хвастал перед друзьями, что скоро купит мощный мотоцикл «ява».

Кынчо Настев, помощник Венцеслава Рашкова, родом из города Хасково. Он работает на складе Центра более двадцати лет и слывет скромным, незаметным человеком. У него собственный однонажный домик в районе «Модерно предградие», но за последний месяц он приобрел материалы для надстройки второго этажа.

Разве это не симптоматично, что два месяца назад доктор Тошков приобретает квартиру в жилищном кооперативе «Изток», Венцеслав Рашков говорит о покупке дорогостоящего мотоцикла, а в день смерти у него в бумажнике обнаруживается солидная сумма денег? Тихоня Кынчо Настев, который всю жизнь получал более чем скромную зарплату, покупает по коммерческим ценам строительные материалы и собирается надстраивать второй этаж. Как видите, все трое быстро разбогатели, они не стесняются в средствах, покупают квартиры, дорогие мотоциклы, расширяют свои дома.

Обобщая все эти факты, я прихожу к следующей гипотезе. Во время пребывания в Женеве Петр Тошков был вовлечен в сеть германской разведывательной службы. С помощью ее резидентов в Болгарии он был назначен инспектором тех южных пограничных районов, к которым иностранные разведчики на Балканах проявляли особый интерес. Когда война окончилась, Петра Тошкова оставили в покое, и можно полагать, что он длительное время не занимался шпионажем. «Законсервированный» шпион жил относительно спокойно. Но три года назад его снова привлекли к работе, на этот раз другая западная рашедка. Для начала на неё была возложена скромная задача — окружить себя на работе своими людьми. И Петр Тошков назначает заведующим складом своего молодого земляка Венцеслава Рашкова, в преданности которого он не сомневается. Их семьи дружили между собой; кроме того, карьера Вениеслава была всецело в руках Тошкова. Остается лишь установить, чем занимался Петр Тошков во внеслужебное время за последние три года: где колесил на мотоцикле по южным районам, с какими еще «персонами нон грата» поддерживал связи, зачем ездил к бывшему фельдфебелю из Сливницы и тому подобное.

Но вернемся к последним событиям. Сразу же после прибытия немецкой вакцины или незадолго до ее получения Петру Тошкову приказывают немедленно сделать все необходимое, чтобы в кратчайший срок вывести препарат из строя. Четвертого марта Петр Тошков диктует секретарше вышеупомянутое письмо. Секретарша передает черновик Чавовой, и та слово в слово перепечатывает его. Я забыл вам сказать, что черновик сейчас сколот с копией и они полностью совпадают. После этого секретарша подписывает оба экземпляра и относит их на подпись к начальнику. Что же делает начальник?

Он вовсе не спешит отправить письмо на склад, а задерживает его у себя. Посте конца работы, когда в канцелярии никого нет, Петр Тошков усаживается за машинку Чавовой и пишет на чистом бланке новое письмо, выпуская два слова и приписав цифру, подписывает его, подделывает подпись Теофиловой. притом довольно удачно, а подлинник уничтожает.

На следующее утро, пятого марта, он вызывает посыльного и велит ему отнести копию и черновик в архив, а фальшивый подлинник сдать под расписку кладовщику.

Если вы откроете разносную книгу отдела снабжения лекарствами, то увидите, что Кынчо Настев действительно получил упомянутое письмо пятого марта.

Вы спросите, почему такие опытные люди, знатоки хранения лекарств, как Настев и Рашков, не заметили вовремя несуразности в распоряжении начальника? Неужели им пришлось впервые получать и хранить вакцину? Я думаю, что они оба заметили неладное. Но Венцеслав Рашков молчал потому, что такова была воля его покровителя и шефа и, кроме того, он на худой конец всегда мог умыть руки, сославшись на официальный документ — указание начальника! А Кынчо Настев молчал по той простой причине, что его непосредственный начальник ни словом не обмолвился по этому вопросу. Я думаю, что в данном случае в той или иной форме были пущены в ход и деньги. Столько денег, сколько нужно для надстройки второго этажа и для покупки мощной «явы». Доктор давал деньги заведующему складом, а тот — кладовщику.

Пятнадцатого августа Петр Тошков поехал в Девин якобы инспектировать местную санитарво-лекарственную ветеринарную базу, а на самом деле — для того, чтобы встретиться с резидентом иностранного шпионского центра. Надо будет выяснить, кто такой Ракип Котибаров — резидент или же его связной, зачем ездил к нему Тошков: чтобы передать бациллы яшура или чтобы убедиться в их получении.

Итак, ящур вспыхивает с грозной силой. Доктор Светозар Подгоров бьет тревогу и приказывает отделу немедленно слать в пораженные районы на автомашинах и самолете спасительную немецкую вакцину.

Петр Тошков со своим помощником проявляют поразительную активность. Партийное бюро и профсоюзная организация выносят им благодарность за самоотверженную, круглосуточную работу.

Проходит несколько дней, неделя, другая, и в Центр начинают прибывать тревожные сообщения: вакцина не обеспечивает иммунитета. Но Петр Тошков спокоен; он в тот же день катит на мотоцикле к водохранилищу Искыр ловить рыбу, а вечером кутит с друзьями…

Слави Ковачев умолк и многозначительно взглянул на Аввакума.

— Совершенно верно, — сказал Аввакум. — Я познакомился с доктором как раз в те дни, о которых вы говорите, и несколько вечеров провел у него за столом в новой квартире.

В кабинете воцарилось неловкое молчание. Полковник Манов стал рыться в ящике стола в поисках сигареты, но Аввакум любезно предложил ему свой портсигар и, повернувшись к Ковачеву, спросил с усмешкой:

— Почему же вы прервали свой рассказ на самом интересном месте?

— Ладно, — буркнул Ковачев, — буду продолжать. С восемнадцатого августа эти люди у меня на виду и мне известен каждый их шаг… Итак, за три дня до самоубийства Венцеслав Рашков разговаривал по телефону со своим братом в городе Сандански. Двадцать шестого он и Петр Тошков идут в ЦУМ и там долго вертятся возле стенда с мотоциклами. Выходя из магазина, они покупают в книжном отделе туристскую карту Болгарии и отправляются в закусочную на площади Славейкова. За едой Петр Тошков что-то чертит на карте, а Венцеслав Рашков что-то записывает на полях, затем складывает карту и кладет в левый карман пиджака. Эти карты не редкость, их можно купить за два лева в любом киоске. Я сотворил грех во имя общественной безопасности — у выхода из закусочной столкнулся с ним и вытащил у него карту. Вот она! — Слави Ковачев быстро развернул у себя на коленях сложенную карту. — Вот эти линии красным карандашом начертил собственноручно Петр Тощков. — Слави Ковачев выдержал паузу. — Маршрут по шоссе София-Триград, — торжественно провозгласил он. И, понизив голос, продолжал: — А знаете ли, что написано рукой Рашкова на полях? Венцеслав Рашков черным карандашом записал одно лишь имя, которое я уже не раз сегодня упоминал: Ракип Колибаров.

Он вскинул голову, чтобы полюбоваться произведенным эффектом, но в этот миг кабинет огласился громким смехом.