Опустив Тришу на кровать, он вытянулся рядом с ней, его темные глаза горели неистовым огнем. Проведя рукой вдоль всего ее тела, Роберт принялся покрывать поцелуями ее лицо: лоб, веки, щеки, подбородок, избегая губ. Когда он наконец припал к ее губам, Триша ответила на его поцелуй так, как никогда еще не отвечала ни одному мужчине.

Вскоре смелые ласки Роберта, новизна которых усиливала и без того острые ощущения, довели Тришу до такого состояния, что она превратилась в сгусток желания. Ее сердце билось так громко, что у нее шумело в ушах, Трише казалось, что через ее тело протекает мощный водопад, сверкающий всеми цветами радуги, воздух вперемежку со стонами вырывался из ее груди короткими резкими толчками. Роберт что-то шептал, но Триша не разбирала слов, ей достаточно было слышать чувственные звуки его голоса. У нее вдруг появилась потребность произнести его имя.

– Роберт…

Ее шепот возымел неожиданно сильный эффект: Роберт одним резким движением сорвал с Триши трусики и одновременно с тем, как его губы предприняли страстную атаку на губы Триши, вошел в нее мощным толчком. Триша невольно вскрикнула от боли. Роберт застыл, потом поднял голову и всмотрелся в глаза Триши. В его взгляде отражалось потрясение. Триша не поняла, как он отнесся к открытию, что она девственница; она не знала, что ее ждет дальше, новая боль или, может быть, Роберт с отвращением отстранится от нее и на этом все закончится.

Он не отстранился. Боль отступила перед новыми, сладостными ощущениями. Триша не знала, как себя вести, но инстинкт подсказал нужные слова:

– Не останавливайся! – взмолилась она.

Иного поощрения ему не требовалось. Роберт начал двигаться, и Триша почувствовала, что с ней происходит что-то невероятное: казалось, она поднималась по невидимой спирали, и в ней крепло предчувствие, что этот медленный подъем закончится стремительным спуском, как на «русских горках». Это немного пугало Тришу, и она пыталась обуздать неведомую темную силу, охватывающую ее.

– Не борись с собой и со мной, доверься мне, – прошептал Роберт.

И Триша доверилась. Ощущения, которые захлестнули ее на пике наслаждений, оказались совсем другими, чем при спуске с отвесной горки, – она не летела камнем вниз, а, казалось, взорвалась, рассыпалась на тысячи огненных искр. На какое-то мгновение Триша даже поверила, что она действительно взорвалась, ощущение было настолько восхитительным, что даже немного пугало. Роберт хрипло выдохнул ее имя и содрогнулся.

Даже после того, как сотрясавшие его судороги стали угасать, Роберт не выпустил Тришу из объятий. Она же не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, ни даже пальцем. Кажется, я больше не существую, подумала Триша, когда к ней вернулась способность формулировать мысли. Мое тело растворилось в воздухе, и я парю в пространстве, как невесомое перышко.

– Ты удивительная, – прошептал Роберт. – Другой такой нет на свете.

Триша лишь улыбнулась.

– Мне повезло, что я лежу здесь с тобой, а тебе повезло, что я стал твоим первым любовником.

Трише только и хватило сил пролепетать:

– Ты был великолепен.

– Угу, – отозвался Роберт, давая понять, что удовольствия еще далеко не закончились, и вдруг как бы между прочим небрежно поинтересовался. – Итак, когда ты выйдешь за меня замуж?

Замуж? Триша встрепенулась, как будто ей в лицо брызнули холодной водой, вялость мгновенно испарилась. Она открыла глаза и встретилась со слегка насмешливым взглядом Роберта.

– С каких это пор ты стал думать о браке?

Он наклонился и поцеловал ее в губы.

– Если честно, то с тех пор, как впервые тебя увидел.

Триша не сразу смогла заговорить снова, а когда все-таки попыталась, голос прозвучал хрипло:

– Я не выйду за тебя замуж, Да ты, наверное, пошутил?

Действительно, с чего бы это такому мужчине, как Роберт, жениться на самой обыкновенной девушке вроде нее?

– Значит, ты меня уже бросаешь? – Роберт притворился оскорбленным. – Выходит, я продержался еще меньше, чем Эндрю? Уж и не знаю, как мое мужское самолюбие перенесет этот удар.

– Твое мужское самолюбие переживет, а сердце, насколько я понимаю, в любом случае не пострадало, – пробурчала Триша, вставая с кровати. – И я тебя вовсе не бросила, невозможно бросить того, кто тебе никогда не принадлежал. У нас и отношений-то никаких не было.

– Вот как. По-твоему, то, что между нами происходит, – это не отношения? Может, ты предпочитаешь моей пылкой страсти романтическое ухаживание? Так бы сразу и сказала, я подарил бы тебе цветы и шампанское вместо моего несравненного мастерства любовника.

– Какой же ты самоуверенный!

Триша быстро огляделась, ища, чем прикрыть наготу, и не нашла ничего лучшего, чем покрывало с кровати. У Роберта ее манипуляции вызвали снисходительную усмешку.

– Думаешь, у меня нет на то оснований? И это после того, что между нами произошло? – Он посерьезнел и добавил совсем другим тоном, с мягкими, интимными нотками; – Ты удивительная женщина, ты так страстно откликалась на мои ласки, так щедро отдавалась мне… твой дар тем более ценен, что ты дарила его впервые. Я этого не забуду.

Триша до этой ночи даже не подозревала, что ее тело способно столь живо откликаться не только на прикосновения, но и на слова, на интонации мужского голоса.

– Это было нечто особенное, поверь моему опыту, потому…

– Ванная здесь есть?

– Потому что другого опыта у тебя не будет, – продолжал Роберт, как будто она его не перебивала. – Я, наверное, уже говорил, что у меня характер собственника, я не делюсь тем, что мне принадлежит.

– Я тебе не принадлежу!

Триша круто повернулась к нему. Это было ошибкой: слова возмущения, которые она собиралась бросить ему в лицо, застряли у нее в горле, как только ее взгляд упал на обнаженное тело Роберта. Ей мгновенно расхотелось спорить и захотелось совсем другого, к чему Роберт, судя по его состоянию, был уже вполне готов. Триша поспешно отвела взгляд.

– Я… пожалуй, я поеду домой.

– Извини, дорогая, но ты пленница – как и я, мы в плену друг у друга. Теперь твой дом здесь. На следующей неделе мы поженимся и ты официально станешь его хозяйкой.

Тришу охватила паника.

– Но я люблю другого, и ты это знаешь. Как же ты можешь предлагать мне выйти за тебя?

Роберт пожал плечами.

– При чем тут любовь? Ты мне нужна в постели, и мы только что выяснили, что ты хочешь того же. Твоя так называемая любовь к Эндрю нисколько нам не помешала, так какой от нее прок, от этой любви? Впредь советую тебе не упоминать это слово.

– Но я тебя не хочу!

После того, что произошло между ними, это было нелепое заявление. Спохватившись, Триша запоздало добавила:

– Больше не хочу.

Роберт насмешливо посмотрел на ее зарумянившиеся щеки, потом опустил взгляд на грудь.

– Твое тело говорит другое.

Триша проследила направление его взгляда и покраснела еще гуще: сквозь шелк покрывала, в которое она закуталась, явственно проступали набухшие и отвердевшие от возбуждения соски. Она метнулась к двери спальни, но Роберт оказался проворнее. Еще до того, как Триша успела взяться за ручку двери, он схватил ее за плечи и развернул к себе.

– На этот раз ты не сбежишь, – сказал он мрачно. – Ночью у тебя был шанс, ты его не использовала, теперь уже поздно.

В облике Роберта не осталось ни намека на расслабленность, все его тело было напряжено и выражало непреклонную решимость.

– Не знаю, что ты имеешь в виду…

Он крепче сжал плечи Триши и пояснил:

– Вчера вечером, в присутствии друзей и деловых партнеров, я поставил на карту свою гордость и репутацию.

– Я тебя не просила это делать!

– Но ты меня и не остановила. Неужели ты всерьез думаешь, что я стал бы столько возиться только для того, чтобы с тобой переспать?

Триша пожала плечами. Если честно, то она примерно так и думала. Роберт со свистом выдохнул сквозь стиснутые зубы.

– К твоему сведению, дорогая, мне нет нужды лезть из кожи вон, чтобы уложить женщину в постель. Совсем наоборот, обычно женщины сами выстраиваются ко мне в очередь, и это не бахвальство, а правда. Но я редко беру то, что мне предлагают, потому что слишком уважаю себя, чтобы делить постель с кем попало. Уверяю тебя, этой ночью в доме Уинфилдов ни у кого из гостей и мысли не возникло, что я руководствуюсь какими-то иными намерениями, кроме самых благородных. Все уверены, что мы в самое ближайшее время объявим о предстоящей свадьбе. Ты приняла эти условия в ту минуту, когда уходила со мной, и я не позволю тебе выставить меня идиотом перед всем Эдинбургом.