Триша Уолкер села за свободный столик на открытой веранде кафе и в ожидании официанта с удовольствием подставила лицо солнечным лучам. Стояло прекрасное летнее утро, в Шотландии лето не часто балует такими теплыми, погожими деньками. В этот ранний час машин на улицах было мало, и даже в центре Эдинбурга воздух был еще по-утреннему свежим.

Настроение у Триши было прекрасное, под стать погоде, с ее губ не сходила счастливая улыбка. И у нее была причина чувствовать себя счастливой: всего несколько дней осталось до официального оглашения ее помолвки с самым замечательным мужчиной на свете, с Эндрю Уинфилдом. А еще через месяц они с Эндрю обменяются кольцами перед алтарем и отправятся в свадебное путешествие на Мартинику.

К столику Триши подошла официантка. Подняв голову, чтобы сделать заказ, она заметила краем глаза, что за соседний столик сел высокий темноволосый мужчина, его силуэт показался Трише знакомым. Как только официантка отошла, Триша украдкой покосилась в его сторону – и тут же пожалела об этом. Знай она, кто сел за соседний столик, повернулась бы к нему спиной, но теперь было поздно. Мужчина беззастенчиво, если не сказать нагло, смерил неторопливым взглядом всю ее, от босоножек на высоких каблуках до шелковистых волос, ниспадающих на плечи мягкими волнами, и сказал:

– Доброе утро, мисс Уолкер.

Безукоризненно вежливый тон не вязался с абсолютно бесстыдным взглядом. Триша кивнула и так же вежливо ответила:

– Доброе утро, мистер Кэссиди.

Роберт Кэссиди, немного изменив позу, развернулся к Трише. Под его взглядом Триша почему-то почувствовала себя неловко, ей захотелось натянуть юбку на колени, наклонить голову, чтобы волосы скрыли лицо, или еще каким-то образом спрятаться от его взгляда, но она не пошевелилась, стараясь не выдать своей неловкости. Роберт Кэссиди был красив; как бы Триша к нему ни относилась, она при всем желании не могла найти на его лице ни малейшего изъяна: безукоризненно правильные, классические черты, высокий лоб, квадратный подбородок, четко вылепленный рот. Из-под длинных черных ресниц, которым позавидовала бы любая женщина, на Тришу смотрели зеленые глаза.

Роберт еще немного повернулся на стуле, чтобы лучше видеть девушку. Не заметить игры мускулов под тонкой белой тканью рубашки могла бы только слепая или абсолютно равнодушная к мужскому полу женщина, а Триша не была ни той, ни другой, наверное, поэтому и почувствовала себя неуютно. Роберт Кэссиди являл собой живое воплощение стиля и уверенности в себе. И он волновал ее, хотя это было неправильно и неуместно, ведь она любит Эндрю и собирается за него замуж. Но, несмотря ни на что, даже его вежливая улыбка, и та будоражила Тришу.

– Когда я вас увидел, вы прямо-таки сияли от счастья, – заметил Роберт. – Полагаю, это из-за погоды у вас такое хорошее настроение?

Было хорошее, да сплыло, подумала Триша. Почему-то рядом с Робертом Кэссиди у нее всегда возникало малоприятное ощущение, что он ее поддразнивает, что в его взгляде таится насмешка и – самое неприятное – что он знает о ней нечто такое, чего она сама о себе не знает. То же самое она почувствовала и сейчас. Роберт удерживал ее взгляд своими хищными зелеными глазами, в которых читалось притворное дружелюбие, и Триша заподозрила, что он снова над ней насмехается. Однако она решила поддержать светскую беседу о погоде.

– Да, сегодня на редкость теплый день.

– И поэтому вы в такую рань уже на ногах и завтракаете в кафе.

Так и есть, он над ней смеется.

– Сейчас не так уж и рано, а я, как вы выразились, на ногах, потому что у меня выходной и я хочу многое успеть сделать.

Роберт кивнул с серьезным видом.

– Понимаю, приятные хлопоты, подготовка к свадьбе. К тому же ходить по магазинам наверняка приятнее, чем улыбаться заезжим туристам, которые наводняют наш город.

Роберт Кэссиди довел умение говорить колкости до уровня искусства, с раздражением подумала Триша. Настроение у нее стало портиться. Работа дневного портье в одном из новых, точнее недавно модернизированных, отелей Эдинбурга ей нравилась, но она знала, что коренным жителям города не очень приятно видеть повсюду толпы людей, обвешанных фотоаппаратами, и догадывалась, что Роберт придерживается такого же мнения. Она попыталась его упрекнуть:

– Вы должны гордиться, что живете в таком прекрасном древнем городе.

– Я и горжусь, просто не люблю делиться тем, что мне дорого, с другими.

– Вы рассуждаете как эгоист, – фыркнула Триша.

– Я бы сказал, как собственник.

– Тогда вы эгоист вдвойне.

– Вы так считаете?

Казалось, Роберт всерьез задумался над ее словами. Тем временем официантка принесла заказ Триши и положила перед Робертом столовый прибор. Роберт взял вилку и принялся в задумчивости ее вертеть. Это привлекло внимание Триши к его длинным смуглым пальцам, и по какой-то необъяснимой причине у нее пересохло во рту.

– Нет, пожалуй, я с вами не соглашусь, – наконец заключил Роберт с самым серьезным видом. – Не думаю, что нежелание делиться – признак эгоизма. Ведь, когда у меня серьезные отношения с женщиной, я же не стану делить ее с другим, правда?

Триша с досадой почувствовала, что краснеет. Она злилась на собственную реакцию: Роберт ухитрился перевести невинный разговор в опасную плоскость. И она попыталась вернуть его в прежнее, безопасное русло.

– Мы говорили не о женщинах, а о городе.

– Неужели? – лениво поинтересовался Роберт. – А вы, Триша, готовы делиться любовником? Например, если бы вашим любовником был я, вы ожидали бы от меня верности или готовы были бы делить меня с другой?

У Триши пропал аппетит, она охотно встала бы из-за стола и демонстративно вышла из ресторана, но боязнь выглядеть смешной и показать Роберту, как сильно он сумел ее задеть, удержала ее на месте. Она смерила его ледяным взглядом и чопорно проговорила:

– Поскольку этот вопрос чисто теоретический, я, с вашего разрешения, буду завтракать.

С этими словами она отвернулась от Роберта и принялась за еду. Роберт тяжело вздохнул, изображая вселенскую скорбь.

– А я-то надеялся, что мы продолжим обсуждение в приватной обстановке…

Это было уже откровенное заигрывание. Триша забылась и посмотрела ему в лицо. Это оказалось большой ошибкой: зеленые глаза Роберта прошлись по ее ногам, и она почувствовала себя так, словно он коснулся ее рукой. Более того, Трише показалось, что ее льняная юбка вдруг стала совершенно прозрачной. Но Роберт на этом не успокоился, его взгляд скользнул выше и остановился на ее груди, обтянутой легким трикотажным топом. Под его взглядом ее соски налились и явственно проступили через ткань. В глазах Роберта промелькнуло нечто подозрительно похожее на удовлетворение, он поднял взгляд и посмотрел Трише в глаза.

Он ее хочет! Триша поняла это так же отчетливо, как если бы Роберт заявил о своем желании в голос. Поняла она и другое: он прекрасно осознает, что творится у нее внутри, и даже не пытается скрыть, что с ним происходит то же самое. Она чувствовала сексуальное напряжение, исходившее от его тела, видела отблески пламени в его глазах. Несколько пугающих секунд Трише казалось, что мир вокруг нее сжимается.

– Я вас приглашаю на ужин, – медленно произнес Роберт.

Приглашаю на ужин… В первый момент Триша опешила, а потом резко вскочила, словно подброшенная невидимой пружиной. Бросив на стол деньги за так и не съеденный завтрак, она быстро вышла из кафе.

Роберт мог бы без труда догнать ее, но он не двинулся с места. Он смотрел вслед удаляющейся девушке с мстительным удовлетворением. Роберт прекрасно понимал, что испугал Тришу, но это его вполне устраивало: теперь она уже не сможет делать вид, что его вовсе не существует.

Когда Триша скрылась из виду, Роберт не спеша принялся за завтрак. Триша Уолкер волновала его, как ни одна другая женщина, и он не собирался сидеть сложа руки и допустить, чтобы вся ее волнующая чувственность досталась какому-нибудь корыстолюбцу вроде Эндрю Уинфилда.