Триша ни секунды не сомневалась, что это не блеф и он с легкостью осуществит свою угрозу. Убедившись, что его слова достигли цели, Роберт подтолкнул Тришу к двери. Они продолжили путь, и тут только Триша увидела, что у двери их ждут родители Эндрю. Селина и Джеффри Уинфилд стояли с застывшими лицами, как двое часовых, по-видимому, несмотря ни на что, они были полны решимости до конца играть роль гостеприимных хозяев и попрощаться с уходящей парой.

Знают ли они о грязной игре, которую вел их сын? Трише вспомнилась случайно подслушанная фраза: «Папа, твоему бизнесу ничто не угрожает. Только запомни, кто и какую цену заплатил за эту безопасность». Да, они знали правду с самого начала. Тришу передернуло от омерзения. Означает ли это, что они знают и о причинах, побудивших Роберта вмешаться? Вероятнее всего, да. Похоже, здесь все всё знают – все, кроме нее.

– Я тебя ненавижу – прошипела она. Роберт словно не слышал.

– Кэссиди, нам нужно поговорить, – сказал Джеффри Уинфилд.

Даже не замедлив шага, Роберт бросил:

– На следующей неделе. И без участия вашего сына. Конечно, если вы хотите и дальше вести со мной дела.

– Д-да, конечно.

На памяти Триши холодный, надменный Джеффри Уинфилд впервые заикался, как взволнованный школьник.

Селина Уинфилд даже рта не раскрыла. По-видимому, Роберт сумел очень эффективно отсечь Эндрю даже от его собственных родителей.

Ночной воздух обдал Тришу холодом. «Ягуар» Роберта стоял у лестницы. Роберт подвел Тришу к машине, поставил чемодан на землю, распахнул перед ней дверцу и только после этого убрал руку с ее талии. Пока Триша садилась на мягкое кожаное сиденье, Роберт наблюдал за ней с непроницаемым выражением лица. Затем он захлопнул дверцу, погрузил в багажник чемодан Триши и сел за руль. Несмотря на свое взвинченное состояние, Триша не могла не обратить внимания на хищную грацию его движений. И автомобиль – черный «ягуар» – ему очень подходил.

Роберт завел мотор, и мощная машина плавно тронулась с места, подвластная воле хозяина. Триша сразу же отвернулась и стала смотреть в окно – это лучше, чем постоянно видеть боковым зрением фигуру Роберта, в которой ей теперь виделось нечто угрожающее.

Лучи фар скользнули по живой изгороди и осветили развилку дороги. Триша понятия не имела, куда Роберт ее везет, да и ей было все равно. Вся ее жизнь лежала в руинах, и ей казалось, что хуже уже не будет – просто некуда. Однако оказалось, что она ошиблась. Роберт резко затормозил, так что Тришу бросило вперед, и повернулся к ней.

– Ладно, хватит играть в молчанку, выкладывай, что Юна тебе наговорила, почему ты вся ощетинилась колючками, как ёжик?

– Почему ты думаешь, что Юна мне что-то наговорила?

– Больше некому, она – единственная, от кого я не мог тебя защитить.

Защитить? Триша чуть не расхохоталась. Он называет это защитой?! Она не ответила и снова отвернулась к окну.

– Триша!

– Джейн Бэрри.

Она ожидала, что Роберт начнет оправдываться или хотя бы виновато чертыхнется, но он молчал, было только слышно, как он медленно и глубоко дышит. Его непрошибаемое спокойствие сводило Тришу с ума, она из последних сил сдерживалась, чтобы не расплакаться от обиды и бессильной ярости. Роберт шевельнулся, Триша чуть повернула голову и с опаской покосилась в его сторону, но Роберт всего лишь положил руки на руль, и через несколько секунд они продолжили путь.

Ну что ж, хочешь делать вид, что я ничего не говорила, – пожалуйста, так даже лучше, не придется выслушивать твои лживые объяснения, мрачно подумала Триша. А в том, что объяснения были бы лживыми, она почти не сомневалась. Роберт в полном молчании вел автомобиль на большой скорости, ловко лавируя на крутых поворотах. Он и автомобиль ведет так же, как делает все остальное, – уверенно, целеустремленно, полностью контролируя ситуацию, подумала Триша. И, как всегда, невозмутим, ничем его не проймешь.

Они проехали мимо поворота к поместью Мак-Кинли. Увидев знакомую подъездную дорогу, Триша встрепенулась.

– Ты мог бы…

– Молчи!

«Ягуар» неожиданно вильнул, как будто одного только звука ее голоса хватило, чтобы поколебать самообладание водителя. Впрочем, Триша не сожалела, что Роберт не дал ей закончить фразу: даже если бы она попросила свернуть и Роберт согласился бы, Персиваль вероятнее всего не впустил бы ее в дом. Персиваль Мак-Кинли – еще один бездушный представитель мужского пола. Он даже не попытался хотя бы для приличия сделать вид, что судьба внучатой племянницы ему не безразлична. Теперь Триша понимала, почему ее мать не искала контакта с родственниками. Нужно было последовать ее примеру и остаться в Лондоне, тогда она уберегла бы себя от множества переживаний.

Проехав еще с милю, Роберт затормозил. Фары освещали только полоску дороги, обсаженной деревьями. Все остальное тонуло в темноте. Куда он ее привез?

– Я хочу…

– Ты сама не знаешь, чего хочешь! – отрезал Роберт.

Он заглушил двигатель и вынул ключ из зажигания. Затем отстегнул ремень безопасности, вышел из машины и стал обходить капот, чтобы подойти к дверце со стороны Триши. Она с опаской следила за ним. Его мрачное лицо и сурово сжатые губы не предвещали ничего хорошего. Неужели он высадит ее посреди дороги, неизвестно где? Он распахнул дверцу.

– Я не хочу выходить!

– Тебя никто не спрашивает!

Роберт наклонился, отстегнул ремень безопасности, потом взял Тришу за руку и едва ли не силой выволок ее из машины. Одной рукой он обхватил ее за талию и прижал к себе, другой тем временем захлопнул дверцу. Тришу охватила паника, но в это время послышалось какое-то жужжание, и она увидела, что за спиной Роберта закрываются металлические ворота. Она даже не заметила, как они въехали в эти ворота. Триша почувствовала сквозь тонкие подошвы туфель неровности мощеной дороги. Она повернула голову, пытаясь разглядеть что-нибудь в темноте и понять, где они, при этом случайно задела губами подбородок Роберта. Роберт что-то неразборчиво прошипел, Триша подняла взгляд на его лицо и застыла, пораженная огнем, полыхавшим в его глазах. Ноздри его раздувались, как у возбужденного коня. Она почувствовала, что тело Роберта напрягается, и сдавленно ахнула, когда поняла, что означает это напряжение. Ее взгляд опустился ниже. Губы Роберта были по-прежнему сердито сжаты, но какая-то неуловимая перемена в них подсказала Трише, что последует дальше.

– Нет…

Больше ей ничего не удалось сказать, губы Роберта накрыли ее губы, и в одно мгновение Тришу охватил огонь. Триша застонала и вцепилась в плечи Роберта. Она попыталась его оттолкнуть, но безуспешно: Роберт положил ладонь ей на спину и прижал к себе так крепко, что от близости его возбужденного тела у Триши ослабели колени. Он безошибочно почувствовал ее страстный отклик и отметил его довольным рычанием, напоминающим ворчание сытого тигра.

Если поцелуй был задуман Робертом как наказание, то его замысел полностью провалился, Триша не чувствовала себя наказанной, напротив, она стала отвечать на его поцелуй с такой жадностью, словно ее впервые целовал мужчина. Неожиданно их осветил яркий луч. Роберт прервал поцелуй и выругался, но не выпустил Тришу из объятий. Она спрятала лицо на его груди и, если бы возможно было, больше никогда не подняла бы голову. Если она была шокирована, когда застала Эндрю целующимся с Юной, то сейчас, когда кто-то застал ее целующейся с Робертом, она чувствовала себя еще хуже.

– Прошу прощения, сэр, – сказал мужской голос. – В фонаре у ворот перегорела лампа, я услышал, что ворота закрылись, вот и пришел посмотреть, в чем дело.

– Арчи, да опусти же ты этот чертов фонарь! – приказал Роберт.

Мужчина – по-видимому, охранник – выключил фонарь, и все снова погрузилось в темноту. Триша сумела наконец разжать пальцы, которыми цеплялась за Роберта. Ей было ужасно стыдно за собственный несдержанный отклик на его поцелуй, и она радовалась, что в темноте никто не видит ее пылающего лица. Как она могла растаять от поцелуя Роберта, ведь она его ненавидит? Она снова попыталась отстраниться, но Роберт лишь прижал ее к себе еще сильнее. Он говорил о чем-то с Арчи, но Триша не понимала ни слова. У нее было странное ощущение, словно ноги ей больше не принадлежат и не подчиняются, они будто свинцом налились, а внизу живота зародилось странное ощущение ноющей пустоты, такое острое, что Триша невольно всхлипнула. Одному Богу известно, как Роберт истолковал ее всхлип, но в следующее мгновение Триша почувствовала, что ее куда-то подталкивают, вынуждая идти по мощеной дорожке.