– Восстание сербов и македонцев подавлено турками. Я пришел от валахов. От Томы Кантакузино.

– Валахи тоже поднялись?

– Нет, ваше величество. Константин Брынковяну и не собирается выполнять обещание. Он слишком богат, чтобы рисковать!..

Царь вошел в шатер, сел. За ним последовали Кантемир и Шереметев.

– И поляки тоже не прислали обещанного подкрепления, – сказал царь после недолгого молчания. – На сколько дней хватит нам провианта?

– Дней на пять-шесть, – ответил фельдмаршал.

– Да… – произнес царь озабоченно. – Худо дело…

– В Буджаке много зерна и скота, – сказал Кантемир. – И это недалеко отсюда.

– Немедля напиши хану Буджакскому, – приказал царь фельдмаршалу, – пусть пришлет провиант. Да и сам пусть идет сюда со своим отрядом. Иначе ему несдобровать! Так и напиши…

Шереметев вышел. Вскоре вернулся, ведя мальчишку лет двенадцати. Петр и Кантемир молча курили.

– Вот и писарь татарский нашелся! – усмехнулся Шереметев.

– Пишешь без ошибок? – спросил Кантемир.

Татарчонок не ответил – уколол его взглядом и присел к столу. Потом достал из кармана халата чернильницу, из-за уха – перо и посмотрел на всех без тени смущения. Мужчины переглянулись. Кантемир кашлянул:

– Ну что ж, посмотрим! Напиши что-нибудь.

Мальчишка обмакнул перо в чернильницу.

– А ты татарский знаешь? – спросил он Кантемира.

– Знаю.

– Что написать?

– Да что хочешь!

Татарчонок склонился над бумагой и написал что-то крупным и красивым почерком. Кантемир взял у него лист, поднес к глазам, прочел – и изменился в лице. «Будь проклят тот, – было написано на листе, – кто держит в руке кусок хлеба и тянется за другим, побольше».

– Ну, как он пишет? – спросил царь.

– Хорошо, – попытался улыбнуться Кантемир. Потом поднялся – Что-то здесь слишком жарко. – И вышел из шатра.

Бояре все еще сидели за столом. Теперь, когда оба государя покинули их, они состязались в питье, а особенно – в громкой речи. Каждый старался, чтобы его услышали, и никто не желал слушать. Галдеж стоял как на ярмарке.

– Нам очень нравится этот договор! – кричали одни.

– Да, нам он по душе! – поддерживали другие. – теперь нам не надо дань царю выплачивать!

– Турки перешли Дунай?

– Следом за нами идут.

– Назначьте им жалованье, полковник, – приказал Кантемир и повернулся уже, чтобы идти, но один из мужиков остановил его:

– Ваше величество…

– Что тебе? – нетерпеливо спросил Кантемир.

– Дозволь нам, – попросил беглый, – в эти тяжкие дни послужить родине без всякого жалованья!..

– Спасибо! – взволнованно сказал Кантемир, и озабоченное лицо его прояснилось.

К капитану Декусарэ подошли несколько лучников. Одни из них в кольчугах, у других шлемы на голове. Все они были уже не молоды, лет по пятьдесят-шестьдесят.

Капитан насмешливо присвистнул:

– Ваше место, старики, на печке, а не на ратном поле! – Повернулся к ним спиной.

– Ах ты щенок! – разгорячились лучники. – Напялил немецкий кафтан и уже думает, что он – генерал!

– Еще посмотрим на него в бою! – сказал крестьянин, что привел в лагерь всю свою семью, и выпятил грудь колесом: – А вы что толпитесь, будто бараны? А ну-ка, становись по одному!..

Лучники вытаращили на него глаза.

– Да ты в своем уме? Чего кричишь на нас?

– Кричу, потому что я ваш командир! Или, может, не нравлюсь?… А зовут меня Тодикэ. Вот так!..

Те, кому посчастливилось получить оружие, изучали приемы штыкового боя. Другие приставали к русским офицерам:

– Дайте и нам ружья…

Один из крестьян вложил русскому солдату в руку деньги:

– Продай мне хоть шпагу, друг!

– Да я тебе задаром бы все отдал, – засмеялся солдату – даже рубаху последнюю. Но шпагу… Бригадир меня за нее повесит!

Проходивший мимо Петр, услышав эти слова, одобрительно улыбнулся.

Капитан Декусарэ вместе с Илие Арборе обходил строй обнаженных по пояс деревенских парней.

– Мне не нужны простофили, растяпы и мокрые курицы! – приговаривал он, отбирая самых крепких и ловких на вид.

За ним по пятам, не отставая ни на шаг, следовала родика.

– Одно только слово, капитан!

– Бабам здесь нечего делать, боярышня.

– Одно слово – и я уйду!

Отобранные капитаном парни отходили налево, одевались.

– А мы? – забеспокоились остальные.

– За вами придет пехотный капитан, – бросил в ответ Декусарэ.

Отобранные парни были один к одному – и по стати, и по силе. Илие Арборе выстроил их в колонну.

– Вооружи и обеспечь конями, – приказал капитан.

– Коней больше нет.

– Найди.

Родика прошла в дубовую рощицу, что была неподалеку. Обернулась, посмотрела на оставшегося позади капитана и разразилась слезами.

Илие Арборе проводил ее взглядом.

– Поимей ты жалость, капитан! – сказал он Декусарэ. – Не видишь разве, как она мучается?

– Мучается? – усмехнулся капитан. – Вот и хорошо, И я когда-то мучался. Оставь меня в покое и занимайся своим делом!

Илие Арборе сделал поворот налево кругом, подошел к колонне парней и увел их. А Декусарэ тут же направился в рощицу, к Родике.

Плечи девушки вздрагивали от рыданий. Капитан отломил ветку от дерева и кашлянул:

– Ну что? Не говорил я тебе, что никуда от меня не Денешься?

Девушка зарыдала еще горше.

– Ладно, перестань! – уже мягче сказал капитан. Наклонившись, он обнял Родику за талию. – Один поцелуй – и все пройдет!..

Родика отпрянула от него.

– Не до поцелуев мне теперь!

Капитан хотел было рассердиться но, заглянув пристальнее в глаза девушки, раздумал. Понял: дело серьезное.

– Что с тобой?

Родика спрятала лицо в ладони.

– О-о-о!..

– Что случилось? Отец тебя из дома выгнал?

– Мне стыдно… Стыдно вам говорить! – простонала Родика. – Мне стыдно смотреть людям в глаза!..

– Да что случилось-то? Скажешь ты или нет?

– Такой позор!.. Лучше умереть…

Капитан опустился на колени, погладил ее по голове.

– Ну, прошу тебя…

– Бояре… Изменники… Бежали к туркам…

– Кто?

– Мой отец среди них…

Зной не спал и с наступлением ночи. В шатре везиря было душно. Двое арапчат обмахивали Балтажи-пашу опахалами.

Йордаки Русет и Антиох Жора опустились перед везирем на колени и поцеловали полу его халата.

– Говорите! – приказал Балтажи-паша.

– Поняв, сколь вероломно поведение господаря… – начал ворник.

– Короче! – прервал его везирь. – Ибо ночи летом коротки, а дни – длинны. Завтрашний день будет длиннее всех. И тяжелее. Нужно оставить время для отдыха. Сколько вас?

– Почти половина всех бояр дивана. И около трехсот наемников.

– Хорошо! – удовлетворенно произнес везирь. – А гяуров?

– Русских? – переспросил Антиох Жора.

– Около пятидесяти тысяч, – ответил Йордаки Русет.

– Я насчитал почти сотню повозок с ранеными, – добавил Антиох Жора.

– Русские войска голодают, – сказал ворник. – К тому же утомлены переходом.

– Сколько у царя пушек?

– Пятьдесят три.

– А какие силы у Кантемира?

– В лагере шесть тысяч. Остальные разосланы по селам за провиантом.

Везирь некоторое время молчал, разглаживая седую бороду. Его острые глазки довольно поблескивали.

– И кого хотите вы вместо Кантемир-бея? – спросил он немного спустя.

Йордаки Русет опустил глаза. Антиох Жора взглянул на везиря:

– Молдавия низко склоняется перед высочайшим султаном и покорнейше просит…

– Имя?

– Великий ворник Иордаки Русет.

Русет еще ниже склонил голову.

– Достойный человек! – сказал везирь то ли с похвалой, то ли с иронией.

Он хлопнул в ладоши, и в шатер вошел чауш. Балтажи-паша шепнул ему что-то на ухо. Чауш поклонился и вышел.