— Что я должен сделать?

— Я же сказал — беги на восток так быстро, как только можешь. Свяжись с полицией. Если они прикончат меня быстро, они бросятся за тобой как бешеные псы.

— Может быть, лучше как-то поговорить с ними, убедить....

Я покрепче уперся в пол здоровой ногой и отвесил ему звонкую оплеуху:

— Слушай меня, Ганди недоделанный, я больше повторять не буду: нужно убить их, иначе они убьют нас. Вот как стоит вопрос. Твоя задача — выбраться отсюда и привести помощь. Выжить. Выжить во что бы то ни стало, потому что от этого зависит и моя жизнь. Ты понял?

Он кивнул.

Я шагнул к чуть приоткрытой двери коптильни и выглянул. Джеки шел по дорожке, что-то бормоча себе под нос и стараясь не замочить шлепанцы в тающем снегу. Он казался совершенно спокойным, хотя ему уже давно следовало встревожиться. Но он ничего не подозревал.

— О'кей, сюда идет один из них. Молчи и не шевелись.

Я разыскал свою изорванную майку и натянул на себя, подобрал с пола тост, стер с него кровь и съел, запив глотком кофе, каким-то чудом сохранившимся в опрокинутой чашке.

— Эй, Соня, у тебя все в порядке? — спросил Джеки, останавливаясь в нескольких футах от двери коптильни. Когда ответа не последовало, он нерешительно переступил с ноги на ногу и поднял револьвер.

— Соня!..

Ну иди сюда, мальчик. Иди скорее!

Джеки оглянулся на дом, потом проверил, заряжено ли его оружие.

— Соня, что случилось? — снова позвал он.

Иди сюда, Джеки-бой!

— Эй, Соня!.. — Он в последний раз окликнул жену босса, и на его лице отразились недоумение и беспокойство. Не дождавшись ответа, Джеки попятился от двери, и я понял, что он не войдет. Он не решался самостоятельно выяснять, в чем дело, и вознамерился позвать Трахнутого. Теперь Джеки был почти испуган и полон подозрений. Кто его знает, что произошло в коптильне! Может быть, этот чертов Форсайт выкинул какой-то трюк. Может быть, у Сони случился сердечный приступ. А может быть, дача уже окружена полицией. Как бы там ни было, Джеки чувствовал, что возникшая проблема в компетенции Трахнутого. Ему самому она была явно не по плечу.

Повернувшись, он зашагал обратно к дому.

Это был мой шанс.

Я уже давно запасся подходящим осколком стекла. Толкнув дверь, я кое-как пробежал по снегу несколько шагов и прыгнул ему на спину.

Правой рукой я вонзил стекло в его руку с револьвером. Левой обхватил голову Джеки, зажав рот, и резко дернул, пытаясь сломать шею. На мгновение я увидел его лицо, выражавшее целую гамму самых разнообразных эмоций, но главной из них был ужас. Джеки не мог произнести ни слова. В следующий миг он поскользнулся на талом снегу и упал на дорожку.

Теперь я не мог сломать ему шею, зато, падая, Джеки выронил револьвер.

Мы покатились по снегу. Джеки продолжал смотреть на меня расширенными от страха глазами и почти не сопротивлялся. Кусок стекла, тускло блеснув в слабом утреннем свете, словно живой метнулся к его горлу. Джеки, похоже, даже не понял, что это моя рука сжимает его в пальцах. Он был до того потрясен и парализован ужасом, что ему и в голову не пришло укусить руку, которой я зажал ему рот, и позвать на помощь. А еще через мгновение стекло со свистом рассекло кожу у него на шее и, отпрянув, словно атакующая кобра, нанесло второй удар.

— Госп... — попытался произнести он, но адская боль и зверская гримаса на моем лице помешали ему договорить. Чуть ниже его «адамова яблока» зиял глубокий разрез. Стекло рассекло Джеки яремную вену.

Тут он словно опомнился и вяло ударил меня левой рукой в бок.

В последние два дня меня так часто били, что я почувствовал удар, только когда Джеки повторил свою попытку.

Тут я вспомнил о револьвере и, оглядевшись, увидел его в нескольких футах от себя. Двинув Джеки локтем по горлу, прямо по кровоточащей ране, отчего он едва не задохнулся, я потянулся к оружию. Он попытался помешать мне, но я ударил его головой в лицо с такой силой, что сломал нос.

В последней отчаянной попытке спастись Джеки рванулся куда-то вбок и едва не вывернулся из-под меня.

Но застать меня врасплох ему не удалось.

Схватив револьвер за ствол, я нанес Джеки три быстрых удара рукояткой по голове.

— Бла-а-а... — выдохнул Джеки и потерял сознание.

Стрелять было нельзя, но я должен был прикончить Джеки как можно скорее. Мы находились на открытом месте, и стоило кому-то из моих врагов случайно взглянуть в окно...

Перевернув Джеки на бок, я лег позади него и обхватил его шею согнутой в локте правой рукой. Левой кистью я взялся за правое запястье и начал сжимать горло в так называемом «стальном захвате». Перед самым концом Джеки на мгновение очнулся и несколько раз судорожно дернулся, задыхаясь, но я уперся ему коленом в спину. Что-то щелкнуло, хрустнуло, и его тело обмякло, но я хотел быть уверен, что Джеки не просто потерял сознание. Отыскав в снегу стекло, я еще глубже разрезал ему горло. Кромка стекла успела затупиться и не столько резала, сколько рвала кожу и мясо, клочья которого оставались на моем импровизированном оружии.

Когда я закончил, Джеки выглядел намного хуже, чем Соня.

Должно быть, тут сыграли роль какие-то личные мотивы, потому что я почти обезглавил его осколком стекла. Горло Джеки было перерезано, что называется, от уха до уха, и голова держалась на одном лишь позвоночнике да нескольких клочках кожи и мышц.

Нехорошо получилось.

Напрасная трата сил — вот что я имею в виду.

Незачем устраивать бойню, будто я — одуревший от фенциклидина подросток. Чтобы остаться в живых, я должен экономить усилия.

Взвесив на руке револьвер Джеки, я крутанул барабан и проверил механизм. Это оказался «Смит-Вессон» калибра .22 — симпатичная маленькая игрушка. Точно такая же была у меня когда-то в Нью-Йорке.

Что ж, пока все складывается удачно. С трудом поднявшись, я захромал назад к коптильне. Питер стоял на пороге, широко раскрыв рот.

— Вот теперь тебе пора, — сказал я. — Беги что есть духу, поднимай тревогу.

— Вы... вы не ранены?

— Ты еще здесь, сынок? Пошевеливайся. Можешь ориентироваться по старой железнодорожной линии — куда-нибудь она да приведет.

— Но я не...

Я отвесил ему еще одну звонкую оплеуху:

— А ну марш!.. Кому сказано?!

Хромая, скользя и спотыкаясь в снегу, Питер бросился к лесу. Вскоре он исчез за деревьями, а я вернулся в коптильню и сел, с трудом переводя дух. На полу я нашел еще кусочек гренка и съел его. Протянув руку за порог, набрал пригоршню снега и отправил в рот. Снег был очень холодный, но я не имел ничего против. Наоборот, мне это было даже приятно.

Потом я задумался, как быть дальше. На мой взгляд, существовал только один разумный способ действий. Мои противники были вооружены ружьями, и они были профессионалами. Трахнутый, во всяком случае, находился в хорошей физической форме и, вероятно, умел неплохо разбираться в следах. Медлить было нельзя. Нужно было атаковать в лоб, воспользовавшись фактором неожиданности.

Убить Трахнутого, завладеть его оружием и вынудить Джерри и Кит сдаться.

Элементарно!

Я отправил в рот еще горсть снега и подполз к трупу Джеки, взглянул на его наручные часы: почти семь утра. В семействе Маккаганов обычно встают рано, но вчера — господи, неужели это было только вчера?! — Джерри спал довольно долго. А Трахнутый должен быть измотан после двух дней заплечного труда. К тому же вчера они выпили и поздно легли.

Я еще раз обдумал ситуацию. Если в доме все спят, это существенно меняет дело. Я могу попробовать бежать. Или, еще лучше, попытаться угнать одну из машин.

А что, идея неплохая!

И главное, чтобы проверить ее, не понадобится много времени.

Я принялся закидывать снегом труп Джеки, чтобы тот, кому придет в голову бросить беглый взгляд из окна, ничего не заподозрил.

Закончив, отступил немного назад. Гм-м... С расстояния в пару шагов можно было различить и очертания тела, и кровавые пятна на снегу, но я надеялся, что издалека моя маскировка производит более убедительное впечатление.