— Я ничего не заметил, — поспешно говорю я, чтобы не дать Джерри вставить что-то вроде sic transit gloria mundi, — но я совершенно согласен с вами, мистер Маккаган. Печально, что железные дороги постепенно исчезают.

Трахнутый как-то по-особому кряхтит, и я жду, что он в кои-то веки отважится возразить боссу, но он говорит:

— Если бы ты, Шон, знал историю Гражданской войны, тебе было бы известно, что «Кладбищем» называлась печально знаменитая тюрьма южан.

Джерри снисходительно кивает, но прежде чем Трахнутый успевает пуститься в описание ужасов Андерсонвилла, входит горничная и начинает убирать со стола.

Трахнутый глядит на часы и многозначительно косится на Джерри. Тот встает, хлопает себя по выпяченному брюху:

— О'кей, прошу прощения, но меня ждет одно небольшое дельце, которым я должен заняться tempus fugit. [41] Мне нужно съездить в Портсмут.

Он целует Соню и поднимается наверх.

— Пойду приму душ, — говорит Джеки.

— Через десять минут будь наверху, в кабинете Джерри, — предупреждает Трахнутый.

Джеки кивает и тоже выходит из-за стола. Трахнутый смотрит на Кит.

— Ты, конечно, поможешь отцу? — многозначительно спрашивает он. Я не знаю, то ли он не хочет говорить со мной при Кит, то ли ему мешает присутствие горничной, но я уверен, что Трахнутый что-то недоговаривает.

— Что ты имеешь в виду? — спрашивает Кит. — Мне нужно идти к папе?

— Да, дорогая. Ты сама знаешь, что делать, и ты, наверное, не хочешь заставлять Джерри ждать.

Кит, не отвечая, медленно встает из-за стола и выходит в коридор. Скрывшись из глаз, она стремительно взбегает по лестнице. Соня тоже уходит, а Трахнутый с заговорщическим видом глядит на меня:

— Вот что я тебе скажу, Шон: ты появился как нельзя более кстати. Теперь, когда нас стало больше, мы сможем действовать. Скоро, очень скоро о нас заговорят...

— Вот как? У тебя есть какой-то план?

— Да, есть, но говорить о нем сейчас я не могу. Иди к себе, прими душ, побрейся, вычисти зубы и приходи в кабинет Джерри. Мы с Шеймасом будем ждать тебя там. И поторапливайся, о'кей?

— О'кей.

— И еще, приятель, когда в следующий раз будешь завтракать со всеми, надень что-нибудь поприличнее халата. Ты не у себя дома.

Кабинет Джерри располагался в круглой башенке, возвышающейся над одним из углов дома. Именно здесь Джерри хранил личные документы и проводил секретные совещания. Здесь же он держал все свои книги. Среди них я заметил самоучитель французского, самоучитель ирландского, пособие для начинающих ораторов «Научись властвовать людьми», «Сто латинских крылатых слов и выражений, которые должен знать каждый» и некоторые другие. Одного взгляда на эти названия было достаточно, чтобы понять, откуда взялся вычурный слог, которым подчас изъяснялся Джерри, и предположить, почему он это делал. Очевидно, он пытался произвести впечатление на свою новую жену. Джерри был на пятнадцать лет старше Сони и принадлежал к совсем другому общественному классу, однако мне казалось, ему вовсе не нужно прибегать к подобным ухищрениям. Ведь невооруженным глазом видно, что Соня любит его по-настоящему и никогда не предаст, что бы ни случилось. Причем в основе ее чувств лежали вовсе не физическое влечение и не интеллектуальное родство, а высокая романтика борьбы. Несомненно, Джерри в ее глазах представал апостолом независимости, бескомпромиссным защитником угнетенного народа и непримиримым врагом угнетателей. Впрочем, если Сонины представления о борцах за свободу действительно были настолько байроническими, я со своей искусственной ногой куда как лучше подходил на роль ее идеального героя.

Горничная принесла в кабинет чай, вазочку с шоколадным печеньем и незаметно удалилась. Насколько я успел заметить, в доме Джерри было две горничных и повар. Все трое мексиканцы — услужливые, молчаливые, незаметные. Именно такие скромные личности чаще всего оказывают бесценную помощь следствию, когда дело доходит до судебного разбирательства. Как правило, слуги осведомлены о секретах хозяев намного лучше, чем кажется последним, они многое знают и замечают; если слуга затаил на своего нанимателя обиду, он воспользуется первым же удобным случаем, чтобы за эту обиду расквитаться. А лучшей возможности, чем уголовный суд, и представить себе невозможно.

Трахнутый заметил, что я уставился на небольшую зеленую коробочку с инструментами, стоявшую среди бумаг на столе Джерри.

— Это твои отвертки? — спросил я.

Трахнутый улыбнулся с таким видом, словно я допустил бестактность.

— Что-то вроде того, — ответил он и убрал инструменты в ящик стола. Порывшись в том же ящике, он достал пару принадлежащих Джерри сигар в серебристых футлярах.

— «Гавана Черчилль», отличный сорт, — заметил он и предложил нам закурить. Мы отказались, поэтому Трахнутый закурил сам. Я, Шеймас и Джеки удобно расположились в мягких кожаных креслах, а Трахнутый, попыхивая сигарой, стал объяснять суть предстоящей операции.

Как всегда, он начал издалека: чуть ли не с теоретического обоснования необходимости сделать то-то и то-то. Я уже заметил, что все без исключения соратники Джерри были довольно разговорчивыми ублюдками.

Выпустив аккуратное колечко дыма, Трахнутый начал вступительную речь так:

— Вам всем, вероятно, хочется узнать, что мы — Джерри и я — собираемся предпринять после... гм-м... небольшого затишья. Пока вы, ребята, расслаблялись, мы работали. Вы, наверное, уже поняли, что объявленное верхушкой ИРА перемирие сбило с толку не только нас, но и саму Республиканскую армию, и некоторых ее союзников.

Не скрою, последние несколько недель оказались напряженными. И даже более того... К счастью, ситуация начинает понемногу меняться в лучшую сторону. Мне удалось войти в контакт с людьми, представляющими группировку, которая называет себя «Настоящая ИРА». Она базируется в Дандолке, а командует ею наш добрый друг Рори О'Лугдах. Встречался я и с эмиссарами другой группировки, которая называется «Ортодоксальная ИРА». О ней, к сожалению, мне мало что известно, но я приложу все силы, чтобы узнать больше. Мы вовсе не ищем покровителей, но в нынешней ситуации союз с крупной боевой организацией мог бы существенно облегчить нашу работу. Чтобы заключить такой союз, нам необходимо произвести на этих ребят хорошее впечатление, а значит, надо решительно браться за дело — чтобы был не только дым, но и огонь... Не беспокойся, Шон — я вижу, как у тебя глаза на лоб лезут, но уверяю тебя: для волнения нет никаких оснований. У нас с Джерри за плечами почти тридцатилетний опыт борьбы. У вас, парни, такого опыта нет, но если вы готовы учиться, мы вас научим.

На протяжении всей этой небольшой речи Джеки недоброжелательно разглядывал меня исподлобья. Меня это раздражало, мне казалось, я уже поставил этого мелкого говнюка на место, но, как видно, урок не пошел впрок.

— Хватит таращиться на меня, Джеки, глаза вывихнешь, — сказал я.

— Да пошел ты!.. — Таков был его не отличавшийся оригинальностью ответ.

— Сам пошел, — огрызнулся я.

Наша пикировка сбила Трахнутого с мысли, а он этого терпеть не мог. Сердито сверкнув глазами, он ткнул пальцем в нашу сторону.

— Эй вы, лучше заткнитесь! Особенно это касается тебя, Шон. Твой испытательный срок еще не закончился, следовательно, Джеки занимает в нашей организации более высокое положение, и ты, заметь-ка это себе, обязан выполнять его распоряжения. Сегодня вечером нам предстоит настоящая боевая операция, но, если ты не умеешь выполнять приказы, тебе лучше отправиться домой прямо сейчас! — прокричал он, распаляясь с каждым словом все больше.

— Извини, Трахнутый, — ответил я, стараясь не замечать глумливой улыбки Джеки.

— То-то, «извини»... Смотри, Шон, не зарывайся, иначе попадешь в беду. Держи себя в руках, и держи как следует!

— Виноват, больше не повторится! — пообещал я.

При этих моих словах Трахнутый вынул из кармана пистолет и положил перед собой на стол. Если это была попытка запугать меня, то она в значительной степени удалась, особенно после того, как я подумал, что Джеки скорее всего тоже вооружен.