– Но…
– Мы продаем.
Легко сказать, но трудно сделать. В итоге Кальдеру помог работающий с хеджевыми фондами комиссионер Кэш Каллахан. Он убедил своего специализирующегося на «ущербных» облигациях клиента купить все пятьдесят миллионов евро по цене сорок пять.
Кальдер подошел к Кэшу, чтобы поблагодарить его.
– Ты вытащил меня из дыры. Очень глубокой дыры.
Кэш был тучным американцем из Бронкса, чей акцент за пятнадцать лет лондонской жизни почти не претерпел никаких изменений.
– До тех пор пока вы, парни, будете копать себе ямы и в них сигать, мы останемся здесь, чтобы выволакивать вас оттуда, – сказал он, покачивая головой.
Кальдер был не в настроении отвечать залпом на залп в бесконечной войне между трейдерами и комиссионерами. Вместо того чтобы выдать нечто остроумное, он слабо улыбнулся и собрался отправиться на свое рабочее место.
– Эй, Зеро!
– Да?
Кэш поднялся со стула, подошел к Кальдеру и, коснувшись его рукава, сказал:
– До меня дошли слухи, что эти задницы с тобой разделались?
– Да. Можно и так выразиться, – тщательно подбирая слова, ответил Кальдер.
– Держись. Здесь многие за тебя. Ты многим нравишься. Если удержишься, то ты молодчина. Поверь, я повидал уйму трейдеров, и ты – один из лучших.
Эти слова немного встревожили Кальдера. Кэш Каллахан был скуп на похвалы, а если хвалил, то это означало, что ему что-то надо. Кальдер понятия не имел, чего может захотеть Кэш, что он, Кальдер, способен ему дать.
Заметив замешательство Кальдера, Каллахан сказал:
– Я это говорю вполне серьезно. Но если ты решишь уходить, потолкуй со мной. Я знаю кучу людей, готовых воспользоваться услугами хорошего трейдера.
Кэш улыбнулся, хлопнул Кальдера по плечу и вернулся на свое место. Слова Кэша настолько поразили Алекса, что тот на время потерял дар речи. Придя в себя, он вернулся к своему столу и подсчитал потери. Общий убыток превысил восемь миллионов евро. Скверный год стал еще хуже. А ведь прошло всего лишь два месяца. Ему показалось, что чьи-то ледяные пальцы сжали его сердце. Такие ощущения ему испытывать еще не приходилось. Кальдер вспомнил события двухлетней давности, когда он работал в Нью-Йорке. Тогда он приобрел огромный портфель бескупонных облигаций крупной нефтяной компании. На бескупонные облигации проценты не выплачиваются, а их цены отличаются особой неустойчивостью. В какой-то момент его скрытые потери в этой сделке доходили до двадцати миллионов долларов. Но тогда он не отступил, поскольку был уверен в том, что прав, и знал, что делает. Тогда он не сомневался, что в конце концов получит существенную прибыль. Так и случилось. Он не только сделал тридцать миллионов долларов, но и создал себе в «Блумфилд-Вайс» отличную репутацию. Но на этот раз все было совсем не так. Сейчас он ни в чем не был уверен. Абсолютно ни в чем.
Может быть, он теряет чутье? Или на него давит груз последних недель? Способен ли он вообще продолжать свое дело?
– Ты отлично поработал, избавляясь от этого мусора, Зеро, – произнес, склонившись над его столом, Тарек.
– Меня вытащил из ямы Кэш Каллахан, теперь я перед ним в долгу. Одним словом, я крепко облажался.
– Пусть это тебя не волнует. – Тарек похлопал Кальдера по плечу. – Это уже история. Начинай думать о завтрашних операциях.
Кальдер в ответ благодарно улыбнулся. Но он не ощущал в себе той уверенности, которую пытались вселить в него Кэш и Тарек.
К ним подошел Карр-Джонс.
– Скверный день? – произнес он с фальшивым сочувствием.
– Очень плохой день.
– Я говорил сегодня с Тессой. Она по-прежнему не ходит на работу. Никак не выйдет из штопора.
– Бедная девочка.
– Ты принял решение в отношении Джен и ее проблем?
– Ты хочешь сказать, что одновременно пускаешь в ход как подкуп, так и шантаж? – спросил Кальдер, обжигая Карр-Джонса взглядом.
– Не понимаю, о чем ты. – Карр-Джонс недоуменно вскинул брови.
Кальдер понимал, что, если взвесить все «за» и «против» – чего, увы, не сделал в провальной операции с ЕЭК, – то ему следует перейти на сторону противника. Но делать это у него не было желания. Он не любил, когда его подкупают, и терпеть не мог, когда шантажируют. Кроме того, ему крайне не нравился Карр-Джонс. Поэтому принять решение не составило никакого труда.
– Джастин, я считаю, что с Джен поступили просто отвратительно. И я сделаю все, чтобы ее поддержать.
На всегда спокойном лице Карр-Джонса появилась и тут же исчезла гримаса гнева – остались лишь плотно сжатые губы и розоватые пятна на щеках.
Быстро взяв себя в руки, Карр-Джонс сказал:
– Ты совершаешь ошибку, Зеро. Серьезную ошибку.
– На время расследования мы решили отстранить от работы тебя и Тессу.
Услышав эти слова, Кальдер недоуменно посмотрел на Линду Стаббс, а затем поочередно взглянул на находящихся в ее кабинете Бентона Дэвиса, Тарека и Карр-Джонса. Бентон и Тарек отвели взгляд, а Карр-Джонс с едва заметной ухмылкой посмотрел ему прямо в лицо.
– Она утверждает, что я ее изнасиловал? – спросил он.
– Нет, она этого не утверждает, – с глубоки м вздохом произнесла Линда. – Но она очень подавлена. Девушка знает, что в этом деле будет лишь ее слово против твоего, и ее мучает стыд за то, что она напилась до такого состояния. Поэтому обращаться в полицию она не станет.
– Тесса не обращается в полицию потому, что я ничего не сделал. И она это прекрасно знает. Если она ничем не может подтвердить свои обвинения, вы не обязаны реагировать на ее заявление.
– Все не так просто.
Кальдер посмотрел на Карр-Джонса, следившего за ходом дискуссии с каменным выражением лица. Конечно, здесь все было не так просто.
– Но почему нет?
– Потому что за последний месяц это второе заявление о сексуальных домогательствах, к которым ты имеешь отношение, – ответила Линда. – Мы должны отнестись к нему со всей серьезностью.
– Постой! – возмутился Кальдер. – Джен никогда не обвиняла меня в том, что я ее каким-то образом оскорблял или запугивал!
– Не обвиняла. Но высказывалось предположение, что между ней и тобой существуют в некотором роде интимные отношения…
– Это всего лишь плод воображения Джастина!
– Подобные суждения можно было услышать и от некоторых других лиц.
– От кого именно?
– Я не вправе это говорить. Все заявления были сделаны конфиденциально.
– Боже правый! – Кальдер снова оглядел всех присутствующих. Тарек внимательно изучал свои четки. – Линда, ты же прекрасно понимаешь, что происходит, не так ли?
– Мы решили начать расследование, чтобы…
– Джастин меня подставляет, – прервал ее Кальдер. – Он хочет, чтобы я отозвал свое заявление о том, как он оскорбил Дженнифер Тан. И вы все тянете в ту же сторону.
– Прошу тебя, Алекс, не надо переходить на личности, – произнес величественным тоном Бентон Дэвис. – Линда всего лишь делает свою работу.
– А где Тесса? – спросил Кальдер. – Почему ее здесь нет, чтобы выступить с обвинениями? Джен была вынуждена сидеть здесь в обществе Джастина и выслушивать все обращенные в ее адрес гадости.
– Тесса говорит, что слишком расстроена, чтобы встречаться с тобой.
– И вы позволили ей воспользоваться этой отговоркой?
– Мне кажется, что ты не до конца понимаешь всей серьезности своего положения, – сказал Бентон Дэвис. – Тесса могла обратиться в полицию, и в этом случае тебе грозило бы обвинение в изнасиловании.
Кальдер, обессиленно опустив плечи, откинулся на спинку стула. Чтобы реализовать свою угрозу, Карр-Джонсу не потребовалось много времени. Джастин ловко его подставил, и он ничего не может с этим сделать. Уголовных обвинений в насилии Кальдер не опасался: несмотря на свое заявление, Тесса ничего не сможет доказать. Другое дело суд по разбирательству трудовых конфликтов. Слушания в трибунале наверняка подорвут его репутацию. В ходе разбирательства Тесса будет утверждать, что он насильно ее домогался, а пара трейдеров из группы деривативов, якобы случайно оказавшихся в «Прикосновении Мидаса», подтвердят ее рассказ. Другие станут говорить о том, что у него был роман с Джен. Карр-Джонс примется на всех углах трубить, будто обвинения против Кальдера имели под собой основания. Все дело Джен строится на его, Алекса, показаниях как пользующегося доверием надежного свидетеля. И это доверие будет безнадежно подорвано. Все это превратится в слушание дела «Карр-Джонс против Кальдера», и его выиграет Карр-Джонс.
