Казалось, время остановилось. Логинов видел, как тонко отточенное жало лезвия медленно приближается к его груди, пробивает складки одежды, кожу, мышцы… Боли он не почувствовал, лишь леденящий, парализующий холод.
Живая, человеческая кровь брызнула во все стороны. Несколько капель упали на платье Перлис, в то самое место, где темнели пятна вина. Но одна из капель, словно заблудившись, свернула с заранее предначертанной дороги и коснулась кожи женщины раскаленной алой жемчужиной.
В ту же секунду Перлис вскочила, сорвала с себя медальон и бросила его на стол.
Выпустив эфес шпаги, торчавший из груди Логинова, ракшас продолжил бросок, вытягивая руку к своему сокровищу. Лишь доли мгновения отделяли его от заветной цели, но Перлис с непостижимой быстротой вдруг схватила цепь и изо всех сил хлестнула амулетом по этой жадной, ищущей руке.
Ракшас, взвыв от нестерпимой боли, отпрянул назад. Бладовар, оторвавшись от цепи, покатился по столу и, словно невзначай, лег плашмя на краю стола, напротив оседающего на пол Логинова. Тот, ища точку опоры, повернулся и, опустившись перед столом на одно колено, схватился руками за скатерть.
Прямо перед его постепенно застилавшимися небытием глазами плясали древние, непонятные буквы…
«Прочти их, прочти вслух!» — молил комариный голос в его остывающем сознании; но последним усилием воли, плохо повинующимися губами он вместо этого прошептал женское имя.
— Пер… — прошептали его умирающие губы. — Перлис, я люблю тебя… — С бесконечным сожалением посмотрел он на женщину, которую оставлял навсегда, с чувством бессильной горечи и утраты.
— Латума! — прогремел голос над залом, вдруг превращаясь от слов Логинова из комариного писка в рык разъяренного льва. И ракшас покачнулся. Раскаленное лезвие летящего из глубины веков древнего заклятия лишь теперь поразило его гнилое сердце.
Амулет треснул, распадаясь на две половины.
И умер зал. Умерло пламя свечей. Остановилось время. На тысячелетие застыл в неестественной позе, падая навзничь, поверженный ракшас. Застыла в воздухе шпага, так и не дотянув до намеченной цели, и затянулась рана на груди Логинова. Ибо не мог нанести раны тот, кого не стало ни в этом, ни в предыдущем времени.
ЭПИЛОГ
Команда стояла на берегу горного потока, в том месте, где кончался сверкающий мост.
— Тысяча лет… Он сказал, на тысячу лет замрет этот подлый мир, на тысячу лет прекратится захват… Хватит ли нам этого времени? — спросила Перлис, положив руку на плечо Артема, словно лишний раз желая убедиться, что он находится рядом с ней.
— Во всяком случае, мы принесем в наш мир надежду. И знание причин.
— У нас появится шанс. Шанс в тысячу лет длиной, и это совсем немало. За тысячу лет человечество уйдет в своем развитии так далеко, что захват покажется нашим потомкам детской игрушкой! — подытожил Абасов.
Но Логинов, грустно усмехнувшись, возразил:
— Если до той поры мы сами не уничтожим свой мир.
— Мы так преуспели в этом за прошлые тысячелетия своей истории, что сами стали причиной захвата…
— И сами остановили его! А значит, у нас еще есть надежда, ведь наша цивилизация способна рождать не одних предателей и подонков!
— Ну что же… Вперед, друзья, — и да здравствует наша надежда…
Вдалеке прозвучал удар гонга, и сверкающий барьер, отделявший людей от их собственного времени, рванулся им навстречу.
Последнее, что увидел Логинов в этом чужом, навсегда покидаемом мире, была фигура старца на сверкающем мосту. На секунду ему показалось, что Мартисон стоял там не один. Образ незнакомой прекрасной женщины возник на мгновение перед их глазами, заслоненный цветным туманом.
Туман раздвинулся. В какое-то мгновение Логинову показалось, что он может прочесть в ее бесконечных глазах свою собственную судьбу… судьбу всех тех, кто идет впереди и никогда не возвращается обратно, потому что время течет как река, и никому еще не удавалось дважды вступить в одну и ту же воду…
Снова прозвучал гонг. Казалось, ничего не изменилось. Они по-прежнему стояли на вершине той же самой скалы. Но внизу, под ними, раскинулись институтские корпуса, которых здесь не было раньше.
Группа туристов поднималась к ним снизу по горной тропе. Они были уже почти рядом, но еще не видели десантников. Голос маленькой девочки, донесенный порывом ветра, спросил отчетливо и звонко:
— Мама, что такое захват?
