Любое движение со стороны беглецов будет немедленно пресечено прицельным выстрелом из энергетического орудия. Зона поражения каждого выстрела зарядов захватывала площадь не менее квадратного метра, и счастье еще, что в этих зарядах не было стальных оболочек, иначе их бы давно изрешетили осколки.
Ружана придвинулась к нему вплотную. Впервые он увидел явные следы страха на ее побледневшем лице.
— Я не понимаю, что происходит… Этого не должно было случиться, — прошептала она.
— Жизнь — всего лишь часть сна, причем не самая лучшая. Так, кажется, гласит одно из главных положений религии твоих учителей? Чего же ты боишься? Мы просто перейдем из одной части сна в другую, это произойдет быстро, ты ничего не успеешь почувствовать.
— Откуда ты это знаешь? Сейчас ты говоришь, как мой учитель. Но мне страшно, Сергей… Ты должен что-то придумать. Ты должен их остановить…
Ружана требовала от него невозможного, и она впервые назвала его по имени… Что-то в глубинах его сознания отозвалось на этот призыв. Может быть, память? Память о том, как он остановил песчаного дракона?
Неожиданно с предельной ясностью Сергей понял, что следующий выстрел станет для них последним. Он вдруг увидел словно в тумане прицельный экран энергетической пушки, на котором сквозь дыру в песчаном валу были хорошо видны их застывшие на земле фигурки. Наводчик слегка изменил прицел, и перекрестье сместилось чуть в сторону, чтобы одним выстрелом накрыть их обоих… Вот сейчас… Палец этого человека уже тянется к спуску…
И тогда это случилось… Как и в прошлый раз, прежде всего исчезли звуки. Скрежет гусениц, приглушенный рокот моторов, отголосок последнего взрыва… Волна песка, поднятого взрывной волной предыдущего выстрела, неподвижно застыла в воздухе.
И тотчас же Сергей, не теряя ни мгновения, послал свое тело вперед, навстречу неподвижно застывшим стальным чудовищам, угрожавшим им неминуемой смертью.
В запасе у него было всего несколько секунд, потом остановка времени закончится, и для всех живых существ этого мира начнется временной ступор. Угловым зрением он заметил зависший в воздухе снаряд… Наводчик ордосского танка, чьими глазами он видел перекрестье прицела, все же успел произвести свой последний выстрел, но у Сергея не оставалось времени, чтобы оценить его возможные последствия. Он не знал, подвержены ли временному ступору водители песчаных танков. Ордосы могли переместить их из других временных зон, из иных миров, так же, как его самого, и тогда он ничего не сможет изменить…
Мгновения полной остановки времени прошли слишком быстро. Все снова пришло в движение. Вернулись звуки, а он все еще бежал к танку, сжимая в руках бесполезный меч. Теперь от танка, произведшего свой смертоносный выстрел, его отделяло всего несколько метров. Сзади, за его спиной, грохнул запоздавший взрыв, и неожиданно Сергей понял, что в какофонии вернувшихся звуков, показавшихся после полной тишины неестественно громкими, нет звука моторов.
Все машины не двигались. Его подсознание, вызвав временной ступор, вывело из строя не только водителей, но и биологические, полуживые механизмы танков.
Впрочем, через минуту он убедился в том, что временной ступор поразил не всех.
Крышка люка одной из машин распахнулась, и водитель выпрыгнул на песок. Сергей узнал его мгновенно. Кто же еще, кроме Жрена, мог без всякого вреда для себя перенести волну измененного времени? И в каком еще человеке могло быть столько ярости, злобы и желания убивать? Лишь сейчас он начал до конца понимать причины этой ярости…
«Жалкая человеческая козявка, ты осмелился приблизиться к женщине, которую я считал своей? Тем лучше. Сегодня вы умрете оба!»
Жрен бежал к нему, выкрикивая бессвязные проклятия и сжимая в руках короткий меч, похожий на тот, что когда-то, в столице Захрана, Сергей выбил из рук местного аристократа.
Оружие Жрена не годилось для настоящего боя, оно было слишком коротким, слишком легким, и гарда не защищала руки, но Сергей сразу же понял, что все эти недостатки с лихвой компенсировались выучкой Жрена, прошедшего обучение рукопашному бою в специальной школе ордосов.
Предатель владел искусством фехтования в совершенстве и сразу же обрушил на своего противника град стремительных точных ударов, которые Сергею с трудом удавалось парировать своим длинным и тяжелым мечом. Он пропустил пару скользящих ударов, отраженных его драконьей кожей, но предел ее прочности не безграничен, да и сил оставалось не так уж много. Сказывалась контузия, полученная им в самом начале обстрела.
Но в минуту высочайшего напряжения, в таком вот смертельном бою, его нервная система начала работать в особом режиме. Он видел и понимал окружающее так, словно сам становился его частью.
В отличие от Сергея Жреном двигала слепая ярость, он потерял контроль над собой, а это в поединках на мечах, как, впрочем, и во всех рукопашных поединках, один из самых значительных факторов.
Сергей, все время отступая и стараясь отразить хотя бы самые опасные из ударов Жрена, не переставал искать лазейку, щелочку в защите своего более подготовленного противника. В какое-то мгновение ему показалось, что это получилось. Во всяком случае, подчиняясь его волевому импульсу, меч Жрена слегка отклонился в сторону, всего на несколько сантиметров, но этого оказалось достаточно для того, чтобы Сергей смог нанести один-единственный результативный удар и в прямом выпаде достать своего противника.
Лезвие его меча, выкованное из толедской стали, навылет пробило кольчугу, скрытую под одеждой Жрена, и фонтан горячей крови брызнул из глубокой раны. Жрен зашатался, прорычал еще одно проклятие, но так и не выпустил из рук оружие.
Во время смертельного поединка люди часто не чувствуют боли и не замечают смертельных ран. Но теперь противник Сергея слабел с каждой секундой. Его удары стали неточными, и отражать их Сергей успевал без всякого труда.
Наконец Жрен воткнул свой меч в песок и опустился на одно колено, не в силах удержаться на ногах. Ярость на его лице исчезла, и на него снизошло то самое спокойствие, которое посещает человека в последние минуты жизни.
— Ты разрушил мою судьбу, ты похитил у меня женщину, которую я любил. Но это не пройдет для тебя даром. Мое проклятие останется с тобой, и когда оно тебя настигнет, вспомни об этой минуте своего торжества, — проговорил он.
Гримаса боли впервые исказила лицо этого человека, отнявшего у других столько жизней. Отступив на шаг, Сергей напряженно ждал. Бывали случаи, когда уже полумертвый противник совершенно неожиданно наносил свой последний удар, оказывавшийся эффективнее любого проклятия. Но вот Жрен покачнулся и медленно завалился на бок.
Подождав еще несколько секунд, Сергей нагнулся над ним и убедился в том, что его противник мертв.
Лишь после этого он позволил себе осмотреться и оценить общую картину боя.
Все танки стояли неподвижно. Похоже, здесь был только один водитель, способный противостоять временному ступору. Это состояние будет длиться несколько часов. Очнувшись, водители не смогут вспомнить, как здесь оказались. Сейчас он мог бы, воспользовавшись своим преимуществом, уничтожить их всех. Но у него не было зла на этих людей, они ни в чем не были виноваты. Не каждый способен противостоять ордосским магам. Нужно было убираться из этого места подальше, пока они не очнулись. Ветер заметет следы боя, никто уже не сможет найти беглецов.
Он обернулся и лишь теперь заметил, что Ружана ничком лежит на песке, не изменив позы.
«Последний смертельный выстрел! — молнией пронеслось в его голове. — Ты сумел избежать его, но она не успела даже двинуться!» Он бросился к ней, чувствуя, как от страха перехватывает дыхание.
Но его худшие опасения не подтвердились. Воронка от последнего разрыва оказалась достаточно далеко от неподвижно лежавшей на песке Ружаны. Рука наводчика дрогнула в последний момент…
Сергей нагнулся над девушкой и, лишь убедившись, что ее сердце бьется, сумел перевести дыхание. Он смочил ей виски водой из фляги и прикрыл, от палящих лучей солнца своим плащом — это было все, что он мог сейчас сделать. Нужно было немедленно уходить, пока их враги не оправились от временнeq \o (о;ґ)го шока.