— Но ведь это ОНИ проникли. ОНИ умеют управлять, — тихо возразил Физик. — А пол опустился по ТВОЕМУ желанию.

Несколько секунд Доктор не мигая смотрел на Физика. И даже под загаром было видно, как побледнело его лицо. Вдруг он осторожно разжал руки, до сих пор сжимавшие острый тяжёлый камень. Камень неподвижно повис в метре над землёй, потом приподнялся, и Доктор взял его снова.

— Вот это я и хотел сказать, — всё так же тихо проговорил Физик. — Значит, и ты тоже. Значит, это вообще может каждый… каждый человек…

Табак у них кончился давно, и Доктор курил сушёную хлореллу. Запах горелого сена заставлял его морщиться.

Практикант отыскал его среди камней по запаху жжёной хлореллы. Увидев Практиканта, Доктор внутренне сжался, потому что знал, что больше не удастся отложить предстоящий разговор. Практикант начал не сразу. С минуту он молча стоял рядом и разглядывал вершины далёких холмов, едва заметных с того места, где теперь был их лагерь.

— Как ты думаешь, почему они прятались?

— Куда прятались? — не сразу понял Доктор.

— Почему они прятались под землю?

— Может быть, они стремились сохранить естественность на этой планете. Красота — это прежде всего естественность. Наверное, она была важна для тех, кто здесь обучался. Вовсе они не прятались. Берегли планету. Берегли её зелёное небо и синее море в шершавых каменных берегах… Берегли все таким, какое оно есть, потому что любили…

— Наверное, ты прав. — С минуту Практикант молчал, словно собирался с силами, он даже смотрел сейчас не на Доктора, так ему было легче спросить:

— Помнишь, там, в пустыне, ты говорил о старте… Ты не передумал?

— Я не полечу. — Доктор ответил сразу одной фразой и невольно проглотил застрявший в горле комок.

— Не полетишь?.. — Райкову показалось, что мир вокруг него потемнел и сомкнулся. — Ты сказал, не полетишь, да?

— Я не могу.

— Но ты же… ты же сам спрашивал, когда наконец будет старт, ты же так этого хотел!

— Видишь ли, теперь это решение уже не принадлежит мне. Ты меня прости…

— Кому же принадлежит твоё решение? — одними губами спросил Практикант, и Доктор невольно отметил, какие у него сейчас мёртвые губы.

— Тем, кто там, на Земле. Я не могу рисковать.

— Объясни, — тихо попросил Практикант.

— Я попробую… Люди ещё ничего не знают. Продолжают создавать миллионы ненужных вещей… О том, что можно по-другому, сегодня знаем только мы. Собственно, по-настоящему только я, потому что мне посчастливилось познакомиться не с результатом, не с подарком, как это было с тобой, а с процессом, с дорогой, по которой может пройти каждый. Человечество не может рассчитывать на подарки… Земля должна получить это знание, и поэтому я не могу рисковать.

— Но оттого, что ты сидишь здесь!.. — закричал Практикант, и Доктор остановил его, попросил подождать, потому что почувствовал, что именно сейчас, сию минуту он найдёт решение.

Оно было совсем близко, рядом. Практикант что-то продолжал кричать, но Доктор не слышал его, потому что уже знал, что надо делать. Не до конца, не совсем ясно, но главное знал. И даже понимал, что именно отчаяние, оттого что он причинял этому мальчишке такую боль, помогло ему понять…

— Да погоди ты минутку! — закричал Доктор, и Практикант наконец замолчал. — Погоди… — уже тихо попросил Доктор. — Мы прошибаем лбом стену, всё время куда-то ломимся и почти забыли о Земле… Десяток световых лет изолировал наше сознание, создал иллюзию одиночества во Вселенной, но ведь это не так. У нас нет звездолётов, способных преодолеть бездну пространства, зато они есть на Земле…

— Ты что, издеваешься надо мной?!

— У нас есть выход! Совсем простой выход. Вместо того чтобы лететь к Земле почти на верную гибель, надо позвать её…

— Позвать Землю?!

— Вот именно — позвать Землю. А для этого послать сигнал. Всего лишь послать сигнал. Это проще, а главное — надёжнее, потому что сигнал можно посылать многократно, а лететь самим лишь однажды!

— Но какой сигнал ты собираешься посылать и как?!

— Этого я не знаю. Это вам с Физиком виднее. Но если ты уверен, что сможешь доставить в Солнечную систему целый корабль, то постарайся туда отправить сигнал. Это всё-таки легче, хотя бы по весу.

— Но у нас ведь нет передатчика!

— А зачем тебе передатчик? Зачем тебе передатчик, если ты сумел сделать поле без генератора? Кто нам мешает превратить материю непосредственно в поток радиоволн или модулированное рентгеновское излучение, если оно надёжнее?

— Я запрещаю всякие эксперименты с превращением материи в энергию непосредственно па планете, — твёрдо сказал Физик. — Реакция может выйти из-под контроля, и тогда вы всю планету превратите в радиоизлучение. И я не уверен, что даже в этом случае хватит мощности. Слишком велико расстояние. Десять светолет… Можно попробовать. Возможно, какой-нибудь корабль случайно уловит наш сигнал, но шансы слишком малы, почти ничтожны… Конечно, придётся попробовать, но только не на планете. Построим искусственный спутник за пределами атмосферы, рассчитаем орбиту и время… Мы даже не знаем, в какую сторону нужно направить сигнал.

— Мы будем направлять его во все стороны, — стиснув зубы, ответил Доктор. — Мы построим десять спутников, сто, если понадобится, и мы будем звать Землю…

Доктор и Практикант стояли на остроконечном выступе скалы, ставшей частью искусственного спутника планеты.

— До сих пор не верю, что нам это удалось, — задумчиво проговорил Доктор.

— Может быть, напрасно решили транспортировать сюда эти скалы отдельно друг от друга? Надо было попробовать вывести на орбиту сразу всю необходимую массу.

— Чем массивней скала, тем труднее с ней справиться. У тебя разве не так? — Практикант пренебрежительно пожал плечами.

— Для меня безразлична любая масса. Я её просто не чувствую, волевое усилие в каждом случае одинаково.

— Наверняка там были другие ступени…

— О чём ты?

— О школе… Иногда я чувствую себя студентом, не успевшим пройти полный курс.

С минуту они молча смотрели на зелёное светило. Отсюда оно казалось лохматым и непривычно резким. На чёрном фоне лишённого атмосферы неба даже сквозь светофильтры можно было различить чёткий силуэт короны. Доктор поёжился.

— Чёрт знает что за звёзды! Я всё время чувствую давление на поле, такой мощный поток…

— Физик говорит, что она очень сильно излучает в жёстком рентгеновском диапазоне. Стоит ослабить поле, и не спасут никакие скафандры.

— Очень трудно работать, когда одновременно приходится управлять полем. Вначале я думал, ничего не получится.

— Всё у тебя получилось. Никак не могу представить, что через час эти скалы превратятся в пучок радиоволн, как ты думаешь, в расчётах нет ошибки?

— Физик и Кибернетик считали отдельно. Потом сверились. Ширина радиолуча будет в два раза шире района, где может находиться Солнце. Жаль, что не удалось определить более точные границы. Излучение было бы сильнее. А так придётся захватить лучевым конусом добрый десяток светолет.

— Нам пора. Они уже заждались, наверное.

— Сейчас. Видишь, ещё не совсем погашено вращение. Нужна точная ориентация.

Астероид качнулся. Планета с правой стороны небосклона перескочила на левую. Звезда над их головами выписывала сложные зигзаги. Наконец успокоилась и она.

— Ну вот, так, кажется, в самый раз… Можно двигаться.

Они одновременно оттолкнулись и унеслись в пространство. Обе фигуры на фоне гигантских скал спутника выглядели уродливыми карликами из-за огромных рюкзаков, набитых камнями. Камни служили топливом для индивидуальных защитных полей. Доктор перед каждой экспедицией придирчиво взвешивал эти рюкзаки. Капсула, висевшая километрах в двадцати над спутником, казалась небольшим светящимся веретеном. Доктор неточно направил силовую ось своего поля, и в середине пути их траектории стали расходиться. Пришлось догнать его и подать линь. Не хотелось дожидаться, пока он сам исправит ошибку. Через несколько минут они уже входили в центральный салон новой большой капсулы, построенной Практикантом специально для этих работ по сооружению спутника. Все так давно ждали последней минуты, что не было ни вопросов, ни разговоров.