Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Следовательно, – уверенно продолжала девушка, – имели место еще два экономических события – продажа азбуки и покупка билета. Таким образом, можно сделать вывод, что в сложившихся экономических условиях, стоимость азбуки равнялась стоимости билета в театр. Если принять за основу, что цена это денежное выражение ценности товара, то билет в театр и азбука имели одинаковую ценность. В соответствии с законом спроса и предложения цена формируется…

Димон слушал все это, и его постепенно охватывало чувство безнадежности. Краем глаза он увидел перед девушкой несколько страниц, исписанных убористым подчерком. Там, по-видимому, было добросовестно изложено все до последней мелочи про рыночные отношения Буратино с окружающими персонажами.

Судя по всему, девушка могла говорить еще долго и правильно, с полным знанием дела.

– Баян! Какой баян! Давай, гони дальше! Смотри, про Дуремара не забудь, – шептал себе под нос Димон, – как он пиявками торговал …

Он только недавно читал Антону эту книжку про Буратино. Антон, хотя и сам уже прекрасно мог читать, но часто, как маленький, клянчил перед сном, чтобы ему почитали.

При всем при этом Димон прекрасно понимал, что Дуремар Дуремаром, но так складно он ответить уж явно не сможет, так что ему и мечтать о благополучном исходе собеседования не приходится.

– Скорей бы все это кончилось, – думал он, – сразу было ясно, что не для меня это все. А Горынычу скажу, что валили не по-детски. Конкретно валили, скажу. По институтской программе.

Вот человек подготовлен – видно сразу. Таких, наверное, с детства готовят, или школа у нее с экономическим уклоном.

– Спасибо, достаточно, – прервал девушку Сергей Степанович, – вы Родионова? Это вы в своем проекте предлагали создать Телевизионный Университет?

– Да, – ответила, девушка.

– Хорошо, ступайте, спасибо. Ну, а теперь вы, молодой человек, прошу вас, – обратился Сергей Степанович к Димону, – вы согласны, что обмен азбуки на билет в театр был эквивалентным?

– Была – не была! – подумал Димон, – скорее бы уж все это кончилось! – Он набрал воздуху и решительно сказал прямо в лицо Кудрявцеву.

– Да никакой это не эквивалентный обмен был! Это не обмен, это обман был! Его просто надули, развели как последнего лошару! Он ведь жил-то на свете всего первый день и ничего не знал, что почем. Такого любой разведет.

Сергей Степанович сначала слегка оторопел, но быстро взял себя в руки и возразил, что не такой он уж и наивный был, по-видимому, этот Буратино, но Димона понесло. В груди опять появился этот холодок и связанное с ним твердолобое упрямство.

– Конечно, наивный. Да там все наивно! Это сказка, а в жизни все не так! Если задуматься, то Карабас Барабас – вот кто Буратино второй отец. Он ему реально денег дал, да каких еще денег! Не четыре сольдо, а полновесные золотые монеты – пять штук. Причем дал не за что-то там, а просто так! Чтобы он с его Папой Карло не умерли с голоду!

– Но ведь Карабас, возможно, просто хотел завладеть каморкой с заветной дверцей! – не унимался Сергей Степанович, – стал бы он платить пять золотых монет за просто так!

– Естественно, хотел. Если это была его собственная дверца, – возразил Димон. Ему уже было все равно, и он решил стоять насмерть.

– Вот так дела! Как это так – его собственная дверца?

– Так. Чей ключ, того и дверца! Или я не прав?

– А чей ключ? Я что-то не припоминаю, чей там был золотой ключик? Он, кажется, на дне пруда лежал?

– Так Карабаса же! Откуда у Папы Карло могло взяться золото, он же был нищий шарманщик! Как говорится, откуда у народа такие деньги?

В том то и дело, что ключик Карабаса!

Сергей Степанович, по-видимому, оценил юмор. Он поставил серебряный подстаканник на стол и с интересом взглянул на Димона.

– Ну-ну. И с чего это вы взяли, что ключик принадлежал Карабасу?

– Как с чего? – воодушевился Димон. – В кино про это не было, это правда, но в книжке-то ясно сказано. Хотите, я вам сейчас это место покажу? Вы поймите, там же ясно написано в книжке, что золотой ключик – это собственность Карабаса! Он ведь его просто потерял! Выронил в пруд. Шел по мосту пожилой человек, чихнул, достал платок и уронил нечаянно свой собственный ключ в пруд! А Черепаха эта злопамятная из вредности не захотела отдавать.

– Серьезно? – растерянно спросил Кудрявцев – А почему не хотела-то? Она, вроде, добрая была.

– Может, конечно, и добрая, – согласился Димон. – Только у нее, видите ли, какие-то люди сто лет назад понаделали гребенок из бабушки.

Неприятно, конечно, когда из твоей бабушки гребенки делают. Никто не спорит. Но, заметьте, абсолютно посторонние люди понаделали, к этому Карабасу не имеющие никакого отношения!

Карабас-то тут при чем? Сто лет прошло! Он, вообще, был не при делах! Он ее умолял просто, чтобы она ему достала этот ключик! А она не отдала!

Но если человек что-то свое обронил, то он право собственности на это не теряет. Он этого никому не дарил, не продавал, не обменивал, так почему же ключ не его? «Собственность священна», – не помню, кто сказал!

– Вот как! – удивленно ответил Сергей Степанович. – Значит, я подзабыл текст. Годы, однако, берут свое. Но, все равно, Карабас был злой, он кукол мучил! – продолжал он подзуживать Димона.

– Ну и что? При чем тут добрый или злой? Черепаха – добрая, Карабас – злой, какое все это имеет значение? Это соб-ствен-ность! Вот Мальвина не злая, вроде, все ее любят, хорошая такая, а когда за Буратино бандиты гнались! Что она сделала? А за ним с пистолетом гнались! И с ножом! С нож-о-ом! За вами когда-нибудь с ножом кто-нибудь гнался?

Тут Димон осекся. Он только что собирался сказать, что за ним как раз гнались, но вовремя остановился. У Сергея Степановича в голове тоже в этот момент промелькнули некоторые неприятные воспоминания, и он тоже вовремя отогнал их.

– Чего это я несу? Никто за мной не гнался, Червонец в машине мне куртку порезал! – промелькнуло у Димона в мозгу. Он перевел дыхание и продолжил уже поспокойнее.

– А она его даже в дом не впустила! – он демонстративно поднял указательный палец и для наглядности поводил им почти перед самым носом у Сергея Степановича.

– Ночью, когда он ей стучал, просил пустить в дом, она его не впустила, не пришла ему на помощь. А потом еще она же его же и в чулан посадила. За что, спрашивается? Да за какую-то кляксу!

Что теперь, всех за кляксу сажать будем?! Это как? Она добрая, по-вашему? Ей что ли, надо было золотой ключик подарить за ее добрые дела?

Все в аудитории притихли и с интересом слушали, как разошелся Димон. Сергей Степанович развел руками:

– Ну, вас, как видно не переспоришь, Ладно, согласен, что вопрос остался открытым, поскольку неизвестно как эта недвижимость попала к Папе Карло. Если незаконным путем, то сделка может быть признана ничтожной. С недвижимостью такое и сейчас частенько случается.

Действительно, надо признать, что история темная. Папа Карло, судя по всему, жил там недавно, иначе должен был бы знать про дверцу. Надо бы посмотреть по записям в домовой книге, но сказка есть сказка. В общем, историю этой недвижимости автор оставил за рамками повествования, так что все версии могут обсуждаться.

Ну, если ни у кого больше аргументов нет, собеседование окончено, спасибо всем, комиссия удаляется для вынесения вердикта!

Глава 19. Вердикт

В небольшой комнате по соседству с аудиторией обсуждались результаты собеседования.

– Я не понимаю, – недоуменно перебирал бумаги Сергей Степанович, – откуда здесь Сергиенко, Тимошина, вот еще Пахомкин? Их же нет в списке авторов проектов! Где их проекты?

– Сергей Степанович, – тихо отвечала ему секретарша, – вам же звонили их родители, они мне сказали, что с вами все согласовано.

– Ничего не согласовано! Кто вам дал указание включать их в список?

– Я думала, что вы в курсе. Такие важные персоны. Сергиенко – племянник губернатора, Тимошина дочь посла, за Пахомкина просил замминистра.

17
{"b":"113006","o":1}