– Что? – Паленый дернулся, как от нанесенной ему пощечины.

Но Сверчинский остался невозмутимым.

– А что вы хотели? Учитывая тот факт, что вы проживали вместе с ней, ваша матушка проходит в этом деле по особой статье. Вернее, даже по двум. За укрывательство и недоносительство. В настоящий момент она находится под следствием. И будет находиться в таком положении, Прохор Матвеевич, до тех пор, пока мы с вами не закончим наше маленькое дельце. То есть, как только с вашей стороны будет интересующая меня информация по Рекруту, мы освободим вашу матушку. На этом у меня все. Вы можете идти.

Паленый с трудом поднялся со стула. Такого поворота событий он никак не ожидал. Сверчинский не оставлял ему выбора. А ведь еще пару минут назад жиган рассчитывал надуть этого мягкотелого сотрудника ЧК. Выйти отсюда, предупредить Рекрута и забыть о происшедшем, как о дурном сне. А теперь выходило все иначе.

Кондрат Сергеевич уже не смотрел на Паленого. Вместо прежней папки он достал из ящика стола новую и углубился в ее изучение.

Казань. Ресторан «Фортуна», неподалеку от площади Причастия

На поминки Пети Маленького в «Фортуну» приехало почти двадцать человек. Фактически весь цвет воровской казанской элиты. Скулатый на правах старшего занял почетное место во главе стола. По правую руку от него разместился Оглобля, облаченный сегодня в дорогой черный смокинг, который смотрелся на нем, как на корове седло. Слева от Скулатого занял место некогда хорошо известный в тверской губернии вор-домушник Лапа, по татуировкам на руках которого можно было без труда прочесть всю его богатую биографию. Три года назад Лапа перебрался в Казань, преследуемый тверскими чекистами, и тихо осел здесь под прикрытием Скулатого и с одобрения московских воров. На дело он теперь выходил редко и больше жил тем, что, быстро освоив квалификацию карточного каталы, стриг деньги с залетных гастролеров по многочисленным казанским притонам да майданам.

Кроме этой легендарной троицы в «Фортуну» приехали и воры помельче. Здесь были Трифон Железный, Кулак, Колченогий, Воробей… Все они так же пришли отдать дань памяти Пети Маленькому.

Скулатый первым поднял наполненный до краев граненый стакан.

– Пусть земля тебе будет пухом, Петя, – негромко произнес он, но на фоне общей гробовой тишины слова казанского авторитета были слышны каждому из присутствующих. – У всех у нас есть недостатки. Куда же без этого? Были они и у Маленького. Но в целом… В целом, дай бог любому из нас сделать столько, сколько сделал он. Верой и правдой служил Петя нашему общему делу. За это дело и головушку свою буйную сложил, как вы знаете. И мы здесь собрались не только для того, чтобы помянуть друга и товарища нашего, а также и с целью дать клятву перед лицом Всевышнего, что смерть Пети Маленького не останется безнаказанной. Сегодня уже был нанесен удар по жиганской братии. Удар серьезный, но и мы понесли новые потери. Не стало Игната, не стало многих других правильных уркаганов, почитавших традиции наши. Однако войны без жертв не бывает… Я поставил в известность московских воров о той ситуации, которая у нас тут творится. Они одобрили мои действия. Сам Графин одобрил. С Рекрутом должно быть покончено. Вот наша цель. Его голова взамен голов всех погибших.

– Давай я найду его, Скулатый, – подал голос Аякс, особо выделявшейся на противоположном конце стола своей огромной комплекцией.

Скулатый даже не взглянул в его сторону. Казалось, старый уркаган полностью погрузился в себя и сосредоточился на одному ему ведомых мыслях. Подержав стакан на весу еще с минуту, он выпил, а затем ловко подцепил вилкой порцию квашеной капусты из большой миски. Никто по-прежнему не спешил нарушать установившегося молчания. Выпили, следуя примеру Скулатого.

Казанский авторитет вытер губы тыльной стороной ладони и с мрачным видом покачал головой.

– Это моя забота, – сказал он. – Я обязан сам разобраться с тем, что творится на моей территории. И я не успокоюсь до тех пор, пока не достану Рекрута. Слишком уж много кровушки он нам попортил.

– Надо просто прочесать все жиганские малины, – предложил Оглобля. – Тряхнуть кое-кого как следует, разузнать. Это займет немало времени, согласен, но в итоге мы обложим Рекрута со всех сторон, и деваться ему все одно некуда будет.

Скулатый натянуто улыбнулся.

– Можно и так, – согласился он. – Только сдается мне, Оглобля, проблема наша разрешится гораздо проще. Не тот человек Рекрут, чтобы по малинам прятаться. Сам он нас искать начнет. И в первую очередь – меня. А я уж должен буду к этой встрече как следует и подготовиться…

– Не нравится мне все это, – Лапа, как и остальные, до сих пор не притрагивался к еде, но чувствовал, что его урчащий желудок долго такого испытания не выдержит. – Этак можно до бесконечности стрелять друг в друга. То в мы в них, то они в нас. Не станет Рекрута, так на его место другой придет. Ты же должен понимать это, Скулатый.

– И что ты предлагаешь?

– Может, стоит попробовать договориться с Рекрутом? Он в наши дела не лезет, а мы в его. Пусть живет каждый, как ему Бог на душу положит.

– Западло, – веско заявил Оглобля.

Скулатый не сказал ничего, но по его лицу видно было, что он согласен со своим верным соратником. Вступать в переговоры с жиганами и показывать им свои слабые стороны – для уркачей последнее дело. Да и московские не поймут их.

– Западло, – не стал спорить Лапа. – Но не лучше ли так, чем терять людей вроде того же Пети Маленького.

Скулатый уже открыл было рот, намереваясь ответить бывшему тверскому домушнику, но в этот момент с улицы донеслось несколько одиночных выстрелов. После секундной паузы грянуло еще три, но теперь уже совсем близко. Потом все затихло. Скулатый напрягся, и рука его машинально скользнула в правый карман широких штанов. Мысль о том, что он сам распорядился никому из уркаганов не приносить с собой в «Фортуну» оружие, пришла чуть позже. Негоже было являться на поминки с волынами. Старый казанский авторитет посчитал, что оставленных на улице вооруженных храпов будет достаточно для их безопасности. Расчет оказался в корне неверным.

Дверь в трактир резко распахнулась, и за считанные секунды в помещение набилось никак не меньше полутора дюжин вооруженных жиганов.

– Сидеть! Грабли на стол!

Аякс нервно дернулся, но один из налетчиков быстро успокоил его, обрушив сокрушительный по силе удар рукояткой «нагана» по темечку. Уркач рухнул на пол, и жиган для пущей гарантии придавил его горло подошвой сапога.

Глаза Скулатого налились злобой.

– Вечер добрый, господа уркаганы, – бодрый жизнерадостный голос с порога заставил всех вновь обернуться в сторону выхода.

Оружия в руках шагнувшего вперед Рекрута не было. Пройдя к столу, жиган демонстративно остановился за спиной Скулатого. Окинул долгим пристальным взглядом каждого из казанской воровской элиты. В зале повисла напряженная тишина. Уркачи коротко переглядывались между собой, не зная, что следует предпринять в данной ситуации, а на устах жиганов играли победоносные улыбки.

Рекрут раскрыл золоченый портсигар, вынул из него одну папиросу и неторопливо раскурил ее.

– Рад, что вы все сегодня в сборе, – пафосно произнес он, бросая спичку в пустой стакан Скулатого. – Именно на это я и рассчитывал. Потому как пришел я сюда мирно побеседовать с вами.

– Мирно? – вскинулся Оглобля. – Что-то непохоже.

– А ты раскрой глаза пошире, – парировал Рекрут. – Присмотрись, Оглобля, присмотрись. Мы же никому не угрожаем, не шмаляем ни в кого почем зря. Да, не скрою, господа, нам пришлось завалить ваших верных храпов на улице. Но у нас не было иного выбора. Шибко уж видок у них был несговорчивый. Зато у вас, как я вижу, вполне соответствующие для переговоров лица.

– Чего тебе нужно, Рекрут?

Заметив, что с самого момента вторжения жиганов Скулатый не раскрывает рта, Оглобля взял на себя функции переговорщика. В конце концов, кто-то должен был сделать это.