Лучше всего было бы уничтожить жемчуг, избавиться от него раз и навсегда, но Ротанов не знал, как это сделать с имевшимися в его распоряжении подручными средствами, не открывая коробки, и почти наверняка знал, что если он вздумает ее открыть, то станет таким же рабом этого кровавого кристалла, каким была Линда.
Кроме того, ему казалось, что камень может еще понадобиться хотя бы в качестве указателя. Наверняка существуют специальные технические средства, способные проследить за направлением поля, управляющего жемчужиной. Грант говорил об этом, и значит, уничтожать камень сейчас нецелесообразно. Ротанову еще предстояло объяснение с Линдой, и подсознательно ему хотелось оставить за собой возможность отступления, хотя он совершенно определенно знал, что не вернет ей камень даже в том случае, если за этим последует полный разрыв их и без того не слишком прочных отношений.
Ротанов добрел до стоявшего во дворе мобиля Гранта, взобрался на место водителя и, бросив капсулу на заднее сиденье — подальше от себя, — включил двигатель.
Разворачиваясь, заметил на крыльце всех четверых мужчин, провожавших его недоуменными взглядами. Не останавливаясь и не тратя времени на объяснения, он, до предела повернув рычаг газа, унесся в сторону пустыни.
Вскоре дом исчез за барханами, и Ротанов остался один на один с пустыней. Несколько раз он менял направление, словно инстинктивно старался замести следы, как будто не знал, что мобили на воздушной подушке не оставляют следов на песке.
Наконец, ему попалась подходящая ложбинка с тремя приметными скалами. Подъехав к одной из них, он выключил двигатель, достал из ящика с водительскими инструментами небольшую лопатку и стал копать яму под средней скалой. Неожиданно ему пришла мысль, что кто-нибудь посторонний сможет найти выбранное им место, если будет знать, что искать.
Выругавшись, он снова сел на водительское место и прогнав мобиль по азимуту километра два, лишь после этого принялся за раскопки, пока на глубине двух метров не наткнулся на материнскую породу. Вскоре нашлась и подходящая трещина. Втиснув туда коробку, завалив ее крупными камнями и засыпав яму песком, он не удовлетворился этим и посадил сверху куст местного пустынного растения, напоминавшего земной саксаул. Возможно, позже, если ему придется вернуться к своему опасному захоронению, этот куст поможет ему сориентироваться на однообразной песчаной местности. Даже в том случае, если куст заметет слоем песка, он сможет найти это место с помощью локатора, луч которого отразится от свинцовой коробки, но этот зеленый куст надежно скрыл под своими корнями следы его раскопок.
Лишь теперь он мог позволить себе расслабиться и немного отдохнуть.
Пустыня кажется однообразной лишь тому, кто с ней незнаком. На самом деле она многолика, и каждое место, каждая часть ее пространства имеет свое неповторимое лицо.
На валунах, оставшихся здесь еще со времен ледникового периода, росла колючая трава. Из глубоких расселин длинными лохмотьями выбивались бороды лишайников. Их зеленые флаги, видные издалека, казались чем-то вызывающим на фоне золотистого песка, в течение веков, словно океанский прилив, штурмующего многочисленные круглые валуны, некоторые из которых достигали десятка метров в диаметре.
Когда тень от ближайшего камня отползла в сторону, приоткрыв временное убежище Ротанова, пустынное жаркое солнце глянуло в лицо. И лишний раз напомнило ему о том, что следует поторопиться. Пришлось подняться, запустить двигатель и отправиться в обратный путь.
Однако, прежде чем тронуться с места, он еще раз проверил, хорошо ли замаскировал следы своей деятельности и нет ли в машине автоматического курсографа, запоминающего маршрут. По счастью, на этой старой модели подобных приборов не было. Но всего этого ему показалось недостаточно и, встав ногами на водительское сиденье, он вытянулся во весь рост и осмотрел пустыню во все стороны, до самого горизонта, стараясь подметить в ней хотя бы намек на движение. Но никакого движения не было. Никто и не думал за ним следить.
Возвратившись в дом, Ротанов прежде всего проверил, как чувствует себя Линда. Действие снотворного кончилось, но женщина так и не пришла в сознание. Сон перешел в какую-то форму летаргии, вывести из которой Линду имевшимися в их распоряжении медицинскими препаратами так и не удалось. Это встревожило его, но не слишком сильно. Он ожидал чего-то подобного. Резкое изменение деятельности нервной системы не могло остаться без последствий. Он надеялся, что к концу переезда она придет в себя, в любом случае в колонии ей окажут медицинскую помощь, по крайней мере, он надеялся на это, хотя, если верить Гранту, квалифицированных медиков среди уцелевших колонистов не было.
Сборы не заняли много времени. Пока инспектор занимался поисками места для тайника, укрывшего кровавую жемчужину, его спутники упаковали все необходимые в дороге вещи.
Когда в открытый кузов мобиля уложили дорожные тюки, канистры с водой и пакеты с концентратами, места там осталось совсем немного, а после того, как на заднем сиденье пришлось уложить Линду — четверым мужчинам и вовсе пришлось, что называется, сидеть друг на друге.
Выручало лишь то, что кузов кара был открытым и в нем не было душно, хотя это тоже имело свою обратную сторону. В случае нападения закрытый кузов мог бы им обеспечить дополнительную защиту, теперь же приходилось надеяться лишь на оружие и на собственную меткость. Зарудный раздал из своего оружейного запаса игольники — их оказалось всего два, — небольшие плоские пистолеты, похожие на старинный дамский браунинг. Но эти «игрушки» стреляли реактивными иглами, способными на расстоянии сотни метров насквозь прошить танковую броню.
В магазине каждого пистолета было больше сотни таких игл, но, если приходилось стрелять очередями, этот пистолет был способен опорожнить магазин за пару секунд.
Поэтому Зарудный предупредил Гранта и Хорста, чтобы они ни в коем случае не пользовались автоматической стрельбой.
Себе и Ротанову он оставил обычные пороховые пистолеты, все еще не снятые с вооружения из-за своей высокой надежности и точности. Правда, стрельба из них требовала специальных навыков, зато патронов к этому оружию оказалось более чем достаточно.
Выехали после полудня, как только спала жара. Опасность нападения песчаников увеличивалась по мере продвижения к границе пустыни, но Грант собирался остановиться на ночевку еще до начала по-настоящему опасной зоны и преодолеть последние десятки километров ранним утром, когда эти создания наименее активны.
Его знание обстановки и местности оказалось бесценным — о таком проводнике можно было только мечтать.
Вскоре дом, служивший им надежным и удобным пристанищем на протяжении нескольких дней, исчез из виду. Они двигались строго на запад, постепенно углубляясь в зону прерий. Впрочем, это название было довольно условно, поскольку здешние прерии отличались от пустыни только наличием редкого травянистого покрова, пробивавшегося сквозь все тот же вездесущий песок. Ротанов не мог понять, как местные растения умудряются добывать необходимые им вещества в сухом песке.
Полоса прерий примыкала на западе к горной гряде, останавливавшей потоки воздуха, идущего от океана. Здесь чаще шли дожди, и в глубине почвы местами накапливался довольно значительный запас влаги.
Старая колымага мобиля шла на удивление ровно. Успокаивающе басовито, на одной ноте, гудели мощные электромоторы под полом, и мирный пейзаж вокруг постепенно усыплял бдительность.
Арому не зря посчитали курортной планетой. Ослабленная гравитация, не жаркое нигде, кроме пустыни, но в то же время достаточно теплое солнце, единственный материк, расположенный в экваториальной зоне, где практически не было зимы, — все это позволило отнести планету к разряду курортов первого класса, и, если бы не ее слишком удаленное от Земли расположение, здесь давно бы возвели многочисленные санатории и гостиницы.
Ротанов представил, сколько жизней унесло бы нашествие в этом случае, и подумал, что довольно часто отрицательные на первый взгляд факторы оборачиваются своей противоположной, благотворной стороной.
