«Не попробуете ли рассказать мне?»

«Можете описать мне симптомы?»

«Вероятно, вы могли бы сказать немного больше?»

«Как это заставляет вас чувствовать?»

«Когда началась ваша депрессия!»

Когда клиент говорит «Я попробую…», мы подозреваем, что он намеревается направлять свои усилия на то, чтобы избежать успеха. Дети учатся говорить «Я попытаюсь», чтобы отвязаться от родителей. Родители же, устав от борьбы, принимают попытку в качестве заменителя действий. Конечно, есть случаи правомерного использования слова «пытаться». Мы можем попытаться плыть быстрее, если только что научились плавать, можем попытаться повлиять на других, если знаем, что выбор остается за ними.

Терапевт с клиентом должны осознавать, что «попытаюсь» — это призыв Ребенка к терапевту, чтобы тот присоединился к пакту против успеха. Клиент «пытается» бросить курить, «пытается» приходить вовремя, «пытается» наслаждаться отдыхом на пляже. Родительски настроенные терапевты опекают клиентов, прося их «попытаться», или предлагают совет, предназначенный облегчить их «попытки».

У Боба есть так называемый «попыточный» колокольчик, в который он громко звонит, когда кто-нибудь неправильно использует слово «пытаться». Мы просим клиента следить за тем, как он собирается саботировать самого себя, когда использует «попытаюсь» вместо «сделаю».

«Не могу», подобно «попытаюсь», является заместителем для «не буду» в семьях, которые запрещают самостоятельность «не буду». В наших мыслях, чувствах, поведении не так много того, что мы не можем изменить. А вот того, что мы «не будем» менять, веря в «не могу» — целая гора.

Клиентка говорит: «Я не могу ни говорить, ни писать о себе. Я должна написать очень важное письмо, должна его написать, чтобы получить повышение. Ноя просто не могу». Совершенно ясно, что она может, но не будет. Пока она верит в свое «не могу», она остается жертвой. Ее работа в терапии начинается с утверждения «Я не буду писать о себе».

Терапевты, подобно клиентам, используют «не могу» избирательно, чтобы следовать своим предписаниям и обратным предписаниям. Однажды, объясняя этот факт, Мэри заметила социальную работницу, яростно кивающую в ответ на ее слова. Однако в перерыве та же самая женщина сказала своему приятелю: «Если б я могла просто вешать трубку, когда клиенты звонят мне по ночам!». Очевидно, что она не слышала своего собственного «не могу». Пока она не осознает, что ее рука в состоянии положить трубку на рычаг, она не сможет успешно работать с теми, кто правилами вежливости загнал себя в ловушку.

Детей приучают думать, что они несут ответственность за чувства других. Бабушка Мэри, во всем остальном замечательная, любящая женщина, часто подавала на стол салат с топленным салом, который Мэри была обязана есть, «чтоб не обижать бабушку». Почему пищевые вкусы Мэри использовались бабушкой, чтобы чувствовать себя обиженной, и почему она обвиняла Мэри, а не себя в возникновении этих чувств? Конечно же потому, что она была приучена к мысли, что чувствовать ее заставляют окружающие. Когда ребенок плохо себя ведет, злой родитель говорит: «Ты сводишь меня с ума»; грустный родитель говорит «Ты меня опечалил»; а виноватый родитель говорит: «Ты меня заставляешь чувствовать вину». Ребенок вырастает и становится терапевтом, который загоняет клиента в ловушку жертвенности, спрашивая: "Как это заставляет вас чувствовать?".

Мы наблюдали прекрасного бихевиориста, проводящего десенсибилизацию клиента с фобией, и слышали, как он говорит: «Когда самолет пугает вас, поднимайте указательный палец левой руки, когда нет -указательный палец правой». Его слова подразумевают, что клиент — жертва самолета. Мы считаем решающим то, что клиент осознает, что он сам пугает себя самолетом, а не наоборот.

Те ТА-терапевты, которые склоняются к убеждению, что окружающие ответственны за их чувства, пишут о «заставлять людей чувствовать себя не на высоте» и для выражения подобного убеждения используют слово «обесценивание». Если кто-то просит передать соль, вы должны услышать его, принять его просьбу и передать соль; в любом другом случае вы обесцениваете этого человека, и он имеет право почувствовать себя разозленным или опечаленным и шантажировать вас признанием вины. Конечно, люди должны понимать, когда они реагируют на окружающих неадекватно. Тем не менее, только мы сами должны решать, чувствовать ли себя обесцененными или нет. В следующем диалоге клиент уже получил большую дозу терапии от ТА-терапевта, верящего, что именно обесценивание ответственно за то, как люди себя ощущают:

Пол: В Джоан есть что-то коварное. Вы знаете, она сделала две вещи, которые были для меня огромным обесцениванием.

Мэри: Я не знаю.

Пол: Хорошо, сейчас поясню. Джоан сделала две вещи, которые обесценивали меня, и даже не заметила этого.

Боб: Посадите Джоан перед собой и объясните ей, что же она сделала.

Пол: (Объясняет Джоан, что она забыла послать важную корреспонденцию, хотя обещала это сделать, и стала опять заходить к соседям, хотя и обещала не делать этого.) Джоан, я не буду с тобой жить, если ты и дальше будешь обесценивать меня. Ты заставляешь меня чувствовать себя маленьким мальчиком.

Боб: Она вас никак не заставляет чувствовать. Вы решили чувствовать себя маленьким мальчиком.

Пол: Я чувствую себя маленьким мальчиком. Ты обещала сделать и не сделала. (Он очень рассержен.) Если ты говоришь, что не сделаешь, у меня нет претензий, но когда ты обещаешь и не делаешь, я чувствую себя дураком. Ты обесцениваешь… и я чувствую себя маленьким придурком. (Последующие 15 минут мы работаем над примером того, что он чувствует, когда ощущает себя ребенком. Мы подчеркиваем, что никто никого не может заставить чувствовать себя «не на высоте». Это заблуждение.)

Мэри: Итак. Она что-то делает. Может, играет в ту или иную игру. Что она делает, мне не интересно. Вы можете разрешить проблему, посчитав, что ее заслуги перевешивают ее прегрешения, или же, наоборот, решите расстаться с ней. Вы решаете о себе. И только вы сами решаете, чувствовать ли себя маленьким мальчиком в ответ на ее действия. Ухватили мысль?

Пол: Мысль неожиданная. Я думаю. И я поражен важностью того, чему сейчас учусь. Чувствую какую-то свободу. Это очень новая мысль, совершенно противоположная тому, чему я учился в той группе. Мне надо поразмышлять на эту тему.

Мэри: Хорошо. «Обесценивание» — слово, которое «заставлялыцики чувствовать» усвоили слишком поспешно.

Боб: Мы до них еще доберемся.

(Группа смеется).

«Это» вместо "я" отрицает автономию. Некоторые клиенты отвергают доверие и принимают осуждение, когда говорят: «С этим (моей речью) все было в порядке, пока я не забыла, что надо говорить дальше». Другие переворачивают уговорят: «Я так здорово говорил, пока все не рассыпалось». Если клиент постоянно использует "я" для самопреследования и «это» для уменьшения самооценки, мы начинаем подозревать депрессию. Люди с нарушениями личности более склонны использовать «это», так как пытаются избежать ответственности.

Клиенты говорят так, как будто их симптомы передались по лучу из космоса… и так же говорят их терапевты: «Депрессия началась…» вместо «Я подавил или опечалил себя».«Моя злость добирается до лучшего во мне» вместо «Я злю себя, а затем притворяюсь, что не могу контролировать свои чувства и поступки». Фразы типа «У меня промелькнула мысль» отрицают, что клиент мыслит. "Это чувствуется как… "отрицает, что клиент чувствует. «Это случилось» отрицает автономию поступков клиента.