— Но учеба стоит денег, — бросил он.

— Пятнадцать долларов в месяц, — ответил святой отец.

— У меня нет таких денег, — пожал плечами Натаниэл.

— У меня есть, — тихо проговорила Сью Эллен.

Натаниэл рот открыл от удивления.

— У меня есть золотой медальон, который оставила мне мама. Он стоит не меньше пятнадцати долларов.

Натаниэл покачал головой: медальон был единственной вещью, оставшейся ей от матери, и она им очень дорожила.

Не глядя на мужа, Сью продолжала:

— Я его продам, все равно ведь я его не ношу. Конечно, с работой придется труднее, но все наладится. Зак может вставать в три, делать часть своей работы до школы, а когда вернется, все закончит. — Она кивнула головой, словно подводя итог, и добавила: — Зак пойдет в школу.

Ее голос звучал так решительно, что Натаниэл онемел от изумления.

Это был первый и последний случай, когда Сью Эллен приняла решение, не посоветовавшись с мужем.

Заккес весь отдавался учебе. Инстинктивно он чувствовал, что только образование поможет ему вырваться из тисков бедности. Зак видел, что те горожане, кто умел читать и писать, жили лучше, и считал, что этим они были обязаны образованию. Впервые он стал стыдиться убогой жизни своей семьи, Зак знал, что они бедны, но он и сознавал, что они ничего не делали, чтобы изменить положение, довольствуясь тем, что имели. Польза образования стала для мальчика очевидна, и в нем проснулась страсть к учению, о существовании которой раньше он и подозревать не мог.

Уже через полгода Зак читал лучше, чем те, кто пришел в школу три года назад. Он старательно работал над каллиграфией, добиваясь аккуратности и четкости, не пасовал перед тонкостями, которые давались не сразу. По ночам при свече Зак часами заучивал слова и определения из словаря Вебстера, который дала ему миссис Арабелла, жена отца Флэттса. Миссис Арабелла была учительницей. Через год, когда Хоувы не смогли больше платить за учебу Зака, она взяла его к себе в работники в счет уплаты за обучение.

Натаниэл был этим очень недоволен, но Зак, проявляя невероятное упорство и энергию, управлялся и с работой на ферме, и с делами у Флэттсов. К середине учебного года он мог читать, заучивать и толковать целые страницы из Библии. У Зака обнаружились недюжинные способности к английскому языку, кроме того, он умел ставить цель и добиваться ее. В его речи появились новые слова, и теперь Зак говорил легко и живо. Каким-то образом он ухитрился познакомиться с вдовой Мак-кейн, соседкой Флэттсов, у которой была богатая библиотека. Вдова давала ему читать свои книги, и Зак поглощал их с жадностью, том за томом.

Миссис Арабелла открыла перед ним волшебную дверь в мир знаний, Библия познакомила его с чудесными историями, описаниями героических деяний. Но подлинный переворот в его жизни совершило знакомство с библиотекой миссис Маккейн. Именно тогда Зак по-настоящему понял, как скучно и однообразно он жил. Книги поведали ему о дальних странах, которые казались более реальными и полными жизни, чем узкий мирок Мадди-Лейк. Он узнал о далеких и удивительных Индии, Греции, Китае и России.

И чем шире раскрывался перед Заком новый прекрасный мир, тем сильнее манила его незнакомая волнующая жизнь. Он уже начал презирать Мадди-Лейк. Его влекли эти дальние страны, где жили изящные женщины со светлой кожей, миндалевидными глазами и маленьким ртом; в своих мечтах Зак бродил по Зимнему дворцу, его тянуло своими глазами увидеть руины древних цивилизаций. Все его существо было охвачено этим неутолимым желанием, но обуревавшие его чувства Зак хранил в тайне, справедливо считая, что учебе неминуемо придет конец, если отцу станет известно, в какие дали забрасывало его воображение. Чувствуя, как медленно и неотвратимо удаляется он от семьи, как день ото дня растет разделяющая их пропасть, Зак понял причину этого: родные не могли разделить его чувства, понять мечты и стремления. И только пять лет спустя Зак решился раскрыть свой секрет.

Как-то в воскресенье приехала их навестить сестра Зака Летиция с мужем Теодериком и непрестанно галдящими детьми. У Теодерика была ферма в нескольких милях по соседству. Сью Эллен очень гордилась удачным браком дочери. Хотя денег у Теодерика было мало, но ему принадлежали табачные поля, что было немаловажно в глазах соседей.

Обедали на веранде за столом, сколоченным из грубо обтесанных досок. Чтобы как следует отметить встречу, Летиция и Сью Эллен объединили свои ресурсы, и обед удался: были жареные цыплята, картофельное пюре с подливкой, хлеб из кукурузы, на десерт Сью Эллен испекла свой фирменный пирог с яблоками.

За столом все, включая детей, говорили мало, целиком сосредоточившись на еде. Для семьи Хоувов это был настоящий пир. Ели с таким видом, словно совершали какой-то религиозный обряд.

С обедом покончили быстро. Сью Эллен стала убирать со стола, мужчины остались на веранде: жевали табак, курили трубки, пили яблочное вино. Дети помчались в лес, где стали играть в придуманные самими игры.

Заккес мало виделся с сестрой после ее замужества. Теперь они вместе прошли до самого конца поля, где извилистый ручей служил естественной границей между землями Хоувов и Свагертисов. Они долго молчали.

Когда брат с сестрой шли по полю, Летиция время от времени бросала на Зака встревоженные взгляды. Она чувствовала: его что-то угнетало, но Летиция была из рода Хоувов, а Хоувы не позволяли себе совать нос в чужие дела. Она ждала, когда брат заговорит сам.

Зак сорвал сухой стебелек и, волнуясь, разорвал его на части, потом он бросал кусочки в ручей, наблюдая, как течение подхватывает их и уносит прочь. Наконец он решился, не в силах дольше скрывать свои мысли.

— Летиция!

Сестра повернула к нему веснушчатое лицо с выдававшимся вперед резко очерченным подбородком. Его взгляд был устремлен вдаль, на дом, где он родился. Из покосившегося дымохода лениво вилась струйка дыма. Повсюду в траве стрекотали кузнечики, из кустов неслись нескончаемые трели, квакала лягушка.

— Я больше не могу этого выносить! — вырвалось у Зака.

Услышав эти слова, Летиция нахмурилась. Речь брата сильно изменилась, с тех пор как он начал ходить в школу, она даже стала с трудом его понимать. Теперь Зак говорил очень правильно, без тех многочисленных ошибок и любимых словечек, которых раньше с избытком хватало в его языке.

— А чем здесь плохо? — возмущенно спросила Летиция.

В его глазах вспыхнул огонь, он не мог больше сдерживаться.

— Да ведь существует огромный мир, бесконечный и прекрасный! Ты когда-нибудь слышала о том, что есть покрытые снегом огнедышащие горы?

— Ооо-ох! — Летиция в испуге прикрыла рот рукой и вытаращила глаза. — Боже ж мой, да на что они мне, эти горы! Я бы там со страху умерла! — Она отняла руку от лица и улыбнулась. — Ты, наверное, меня разыгрываешь?

— Нет, — тихо сказал он, — все это правда.

— А ты откуда знаешь? — засомневалась Летиция. — Ты там был, что ли?

— В какой-то степени был.

— Когда?

— Я… я читал об этом.

— Ааа… — протянула Летиция.

И столько пренебрежения было в ее тоне, что у Зака все возбуждение как рукой сняло. Он ругал себя за то, что доверил сестре сокровенные мысли. Она не умела читать, и для нее не существовало волшебной силы слов. Летиция бы просто не поверила в реальность мира, описываемого в книгах. Каким же он был дураком, что раскрыл перед ней душу.

— Уж не думаешь ли ты поехать искать эти дурацкие снежные горы из сказок? — спросила сестра, пристально глядя на брата.

Он прикусил губу и кивнул, потом до боли сжал ее руки так, что Летиция вскрикнула.

— Мне нужно уехать, — сказал он. — Но обещай, что ничего не расскажешь маме и отцу.

— Это все святой отец виноват. — Она тряхнула светлыми волосами. — Это он забил тебе голову разными фантазиями. Да, фантазиями. И если ты будешь рассказывать здесь о таких вещах, на тебя будут смотреть, как на ненормального.