— Я в этом не сомневаюсь. — Мэри нетерпеливо сдула упрямую прядь, упавшую на ее лоб. — Однако предпочитаю полагаться на свой собственный опыт общения с тобою, а он говорит, что ты не способен вести себя бесчестно. — Она поспешно потупила взгляд, делая вид, что снова заинтересовалась картой:

— Ведь я не забыла ту ночь, которую провели вместе у заводи в долине Хадсона. Ты обнимал и утешал меня, и, хотя твое тело не могло остаться равнодушным, это произошло против твоей воли.

— Это не произошло против воли, — возразил он. — Я хотел тебя тогда, хотел всей душой и телом. И до этого, утром, тоже.

Мэри окатила волна жара, тонкие пальчики растерянно замерли на краю карты. Зажмурившись, она высказала то, о чем старательно молчала прежде:

— Но ты сдержался. Ты сдержался утром, когда я стала бы сопротивляться тебе, и ночью, когда смог бы получить от меня все, что угодно.

Райдер и сам не заметил, как начал гладить влажные рыжие завитки. Он понимал, что услышанное сейчас — не признание, а скорее исповедь.

— Ох, Мэри, — невольно вырвалось у него с болью. Нежно, но решительно он поднял ее с колен и заставил усесться рядом, крепко прижимая к себе, не обращая внимания на то, что под ними оказались свернувшиеся в трубку карты.

Она опустила ему на плечо головку, едва удерживая подступившие к глазам слезы:

— Это не стало причиной того, что я отказалась от обетов, данных Церкви. Я уже давно не находила себе места… мучилась от нерешительности… и пришла бы к тому же решению, даже если бы не повстречалась с тобою.

Он перебирал ее волосы, уткнувшись ей в макушку и всей кожей ощущая, как по ее телу прокатываются волны страдания.

Мэри говорила еле внятно, с трудом проталкивая слова сквозь комок, застрявший в горле:

— Иногда… иногда мне начинало казаться, что Господь нарочно ниспослал тебя мне в тот день, чтобы помочь решиться. Ведь я шла против Его воли… старалась делать вид, что не понимаю Его предначертаний, ведь иначе… — Голос ее пресекся, и Райдер почувствовал, как по его груди потекли горячие слезы. Он не шелохнулся — просто сидел и слушал, не размыкая объятий. — … Иначе мне пришлось бы разочаровать маму… — Бедняжка зажмурилась до боли, но слезы неудержимо просачивались сквозь стиснутые веки. Не в силах подавить рыдания, она припала к Райдеру, и тот позволил ей выплакаться.

Потом он убрал на место карты, заставил Мэри улечься и лег рядом, привычно обняв девушку за талию. Чтобы она быстрее согрелась, Райдер накинул ей на плечи лишнее одеяло и промокнул ее влажные глаза его уголком. Мэри смущенно улыбнулась дрожащими губами.

— Не знаю, как это случилось, — прошептала она. — Слова просились наружу сами собой.

— Знаю.

— Мы ведь говорили про тебя… Мне не следовало…

— Тс-с-с, — перебил он. — Все хорошо. Это на пользу.

Мэри облегченно закрыла глаза. Райдер был прав. На сердце у нее полегчало, мысли прояснились. Его живое тепло согревало спину, а рука покоилась на талии — там, где ей и полагалось быть. Она забылась прежде, чем осознала, что засыпает.

Райдер проснулся от приснившегося кошмара и уселся на кровати. Он ужасно озяб, лоб был покрыт холодным потом. От ощущения надвигающейся угрозы его бросало то в жар, то в холод. Он не мог толком вспомнить, что за сон заставил его проснуться, зато испытанные при этом чувства — боли, ужаса и утраты — не отпустили его до сих пор. Он подумал, что ему пригрезилось нечто забытое, оставшееся в прошлом.

Мэри спала все так же, не шелохнувшись. Лишь легкая припухлость век да тени под глазами напоминали о недавних слезах. Она дышала легко и ровно, а снова ставшее безмятежным лицо показалось Райдеру невыразимо прекрасным. Он с трудом заставил себя отвести от него взор.

Тревога и страх не давали разведчику покоя, а полученное у Наича воспитание не позволяло не обращать внимания на то, что подсказывает интуиция. Райдер уселся, свесив ноги с края кровати, прибавил света в единственной гревшей лампе и огляделся. В пещере все оставалось на своих местах, и тем не менее он физически ощущал смертельную опасность.

Он встал и повесил лампу на крюк. Хотя не в его обычае было бояться темноты, он не поленился зажечь все имевшиеся в пещере лампы. Теперь тень на стенах пещеры появлялась лишь тогда, когда он переставлял с места на место одну вещь за другой, стараясь обнаружить источник тревоги.

В конце концов он решил признаться себе, что испугался от глупости, поддавшись холодным щупальцам полузабытых детских страхов. Покосившись через плечо на Мэри, он подумал, что не стоит ее будить, хотя ему самому пришло время начинать новый день. Сейчас он оденется и…

Догадка осенила его как удар молнии. Неясная опасность стала явной, и тело Райдера, готовое встретиться с ней, тотчас же напряглось. В мозгу его зазвенели колокола тревоги, однако они не лишили разведчика обычной выдержки.

Прежде всего он еще раз попытался разыскать узел со старой одеждой, которую должен был принести сюда, в пещеру. Осматривая одну вещь за другой, он вспомнил, как подобрал узел, возвращаясь из лагеря индейцев, и даже накинул Мэри на плечи свою рубашку. Райдер зажмурился, чтобы поточнее припомнить, что он сделал с остальной одеждой. Он почти наяву ощущал тяжесть узла у себя в руках в тот момент, когда перекладывал его, чтобы помочь Мэри подняться на очередной уступ. Как могло случиться, что он держал его в одну минуту и совершенно позабыл в следующую?

Райдер широко раскрыл глаза, но Мэри все равно не исчезала из его мысленного взора. Еще бы ему не забыть. Какое-то время он думал об одной лишь Мэри.

Разведчик метнулся к кровати и положил руку ей на плечо. Она мгновенно встрепенулась, словно ощутила нетерпение едва прикоснувшейся к ней руки.

— Что случилось?

— Я должен уйти. Не хочу, чтобы это стало неожиданностью…

— Что? Что стало неожиданностью?

— Меня не будет в пещере дольше, чем обычно, — произнес Райдер, до боли сжимая ее плечо.

Все еще полусонная, Мэри уселась на кровати и смотрела, как он торопливо надевает замшевую рубашку, брюки и мокасины, которые были на нем во время свадебного обряда на поляне.

— Обычно ты не предупреждал меня, что уходишь, — пробормотала она и тут же почувствовала, что ситуация изменилась. Что-то было не так.

— Ситуация изменилась, — подтвердил ее мысли Райдер, — мне кажется, что ты хотела бы это знать.

— Но куда ты собрался? — недоумевала Мэри. Между рыжих бровей залегла тонкая складка. — Что может быть такого важного…

Райдер перебил ее, снова схватив за плечи:

— Я потерял по дороге узел с одеждой. Сначала он был у меня в руках. Но мы с тобой поспорили… потом целовались… наверное, тогда-то я его и выронил. Не помню, чтобы я нес его потом.

— Конечно, его необходимо найти! — наконец-то поняла Мэри. Минутная невнимательность свела на нет все его труды. Она напряженно следила за его лицом, стараясь угадать, не считает ли он ее виноватой в этом.

— Тут дело не в чьей-то вине, — заметил Райдер, отвечая на невысказанный вопрос. — Дело в ответственности. В ответственности, возложенной на меня.

— Тебе понадобится помощь? Могу ли я что-нибудь…

— Я сам должен исправить ошибку. А кроме того, один я буду двигаться намного быстрее.

Мэри оставалось только поверить его словам. Никогда прежде время в пещере не тянулось столь мучительно. У девушки не было никаких способов узнать, сопутствовал ли Райдеру солнечный свет или ночная тьма, когда он выбрался из пещеры, стало это помехой или подспорьем в его поисках. То и дело она принималась высчитывать в уме, сколько времени займет у него обратный путь, сколько времени ему Понадобится, чтобы замаскировать свои следы, сколько времени следует прибавить на всевозможные неожиданности и на его обычную сверхосторожность.

Мэри попыталась отвлечься чтением, но мысли упрямо возвращались к тому, что что-то могло пойти не так. А вдруг их одежду уже нашли? Узел могли растащить дикие звери, и в этом случае одежда может попасться на глаза солдатам далеко от того места, где была обронена, и шансы выйти на настоящий след сведутся к нулю. Но ведь совершенно очевидно, что одежду мог найти кто-то другой. Например, горные старатели. Или армейские разведчики.