Серёга предложил мне поменяться машинами, я поначалу категорически не хотел слазить со своего «москвича», но он всё же меня уломал, сказал, "что не на долго".

Я немного проехал на его фургоне и подумал, "нет, не пойдёт, надо побыстрее забрать свою тачку", его москвич был тупой на разгон, да и на тягу тоже, хотя и новый на вид.

После недолгих гонок, мы обратно обменялись тачками, видно было, что братан не хотел меняться, но я возмутился и сказал:

— Давай ездить как договорились, кому какая тачка, пусть так и остаётся.

Гоняли мы, как сумасшедшие, машины побили капитально. Серёга пол фургона снёс, когда зацепил трубу от поливного движка, я под этой трубой проскочил на своём москвиче, а он врюхался будкой.

Выезжая с огородов, я заметил в поле два комбайна, и расстояние между косилками, было на ширину машины. Я на бешенной скорости пролетел несколько раз между этими косилками, и после каждого заезда, то слева, то справа, раздавался жуткий скрежет. Но это были пустяки, тачки ведь не наши, в этом-то вся прелесть гонок и заключалась.

Погробив от души чужие машины, мы решили ехать домой, и вдруг впереди увидали свет фар. В голову ударила мысль, "что это может уже нас ищут", с перепугу я развернул тачку, и помчался в обратную сторону. Разогнал я свой москвич до сотни км\ч., на фарах в это время горел ближний свет, переключившись на дальний свет, я с ужасом заметил, что впереди кончилась дорога. Точнее, дорога по которой я ехал, перпендикулярно соединилась с другой дорогой, а впереди распаханное поле. Я нажал на тормоз, вывернул руль и спрятал голову вниз. В ту же секунду, мою машину начало кидать, как мячик. Не успел я ни чего понять, как оказался вверх ногами в кабине, в машине всё заглохло и погасло. Лобового стекла не было, и я вылез в эту щель, огляделся, вроде цел, только нога болит, но вроде не сломана.

Смотрю, братан стоит рядом с фургоном, со спокойным таким видом, как у индейца. Открыл пассажирскую дверь, как швейцар в ресторане, и произносит, по деловому так:

— Заходи, поехали.

А я ему в ответ, с обалдевшими глазами:

— Ты бы хоть спросил, как я? Может, у меня все переломано. Подошёл бы, помощь предложил.

Я сел в кабину, и мы поехали домой. Ящик с чаем я выкинул в окно, сначала по одной пачке кидал, потом весь ящик выкинул, подумал, "пусть найдёт кто ни будь и обрадуется".

Уже после залёта, «следак» меня спросит, — "как же это получилось, что ты живой и целый остался, после такой аварии? Машина четыре переворота сделала, и похожа была на гору железа".

Я ничего не ответил. А чё ему ответить? Видит же, сижу перед ним, живой и целый, значит, как-то получилось.

Менты все больницы перетрясли, думали, что тот, кто перевернулся, не мог остаться целым. Да и я сам после удивлялся. Серёга говорит:

— Думал тебе хана. Сначала стоп сигналы загорелись потом пыль столбом, а когда пыль рассеялась, четыре колеса торчат, а уже потом ты — хромой появился. Это я не спокоен был, а ох…евший просто.

Вот так закончился наш очередной угон.

Теперь опишу последний наш угон, он для нас стал роковым:

Хатабыч сагитировал нас, поехать на свадьбу в совхоз, женился его знакомый какой-то, но это не столь важно, главное было, нажраться нахаляву водки, да баб потискать, а если обломиться, то и подраться с колхарями, какое никакое, а всё же развлечение. Ну свадьба свадьбой, а на чём-то надо туда ехать. Было два варианта, ехать автобусом, как пассажир, или угнать машину. Естественно, что все сошлись на втором варианте, даже раздумывая. Первый вариант, не рассматривался ваще.

Вечером мы встретились, скинулись на литр бормотухи для храбрости, и выпили его вчетвером, Нурлик тоже был с нами. Машину долго искать не пришлось, в первом же переулке мы увидали бортовой ГАЗ-53, и сразу направились к нему. Хочу добавить, что дороги, ведущие в советские колхозы, были похожи на песни в стиле «хэви-метал», и поэтому об угоне легковушки не было и речи.

Кабина этого ГАЗона была открыта, и мы всем скопом, в неё загрузились. Хатабыч сел за руль, вставил ключ, завёл мотор, и мы тронулись, легко и просто. Но не успели отъехать, как вдруг послышался стук по кабине. Братан выглянул из окна, и сообщил, "что какой-то мудак в кузове сидит, и кричит, что это его машина". Хатаб выглянул в окно, и крикнул этому мудаку, чтоб тот выпрыгивал из кузова, пока его по хорошему просят. Он естественно не захотел по хорошему прыгать, мало того, ещё и продолжал стучать по крыше. Нам это начало слегка надоедать, и Хаттаб вконец разозлившись, начал рулить по ямам и канавам. Мы думали, "что этот мудак, в конце концов, всё равно вылетит, или выпрыгнет из кузова". Но он упорно продолжал там торчать, с одной лишь разницей, что перестал стучать по кабине. Ну и хрен с ним, решили мы, пусть сидит, а мы поедем дальше, приедем в совхоз и там с ним разберёмся.

Вдруг мы заметили, что за нашей машиной увязался УАЗик, и по всей вероятности ментовский. Нам ни чего не оставалось, как сваливать от ментов, останавливаться мы ни как не собирались. Хатаб даже предложил сбить этот УАЗик, рассуждая, "что у ментов есть привычка заскакивать на перёд, и перекрыв дорогу, пытаться остановить преследуемых". Мы с ним согласились, и договорились выскочить в степь, а когда менты попытаются заехать нам наперерез, долбануть их слегка по капоту, но надо было сделать так, чтоб сами менты не пострадали, иначе нам крышка.

Выскакивая на грейдерную дорогу, Хатаб не рассчитал скорость, ГАЗон перелетев через неё, залетел в какую-то канаву, и уткнулся передком в откос. Движок сразу заглох, и мы не успели опомниться, как менты похватав нас за шкварники, вытащили всех из кабины, и попинав немного, закинули в ментовский УАЗик.

Как после оказалось, водила со своим кентом «квасили» на веранде, и вдруг услышали, как завёлся ГАЗон. Водила выскочил из дома и запрыгнул на ходу в кузов, а его корешь вызвал ментов, а дальше случилось, то что случилось, мы оказались в ментуре.

На утро начались допросы, и как мы не отказывались по началу, вина наша была налицо, нас взяли с поличным при угоне. Мы не хотели брать на себя предыдущие угоны, но так как все мы были в ментуре по первому разу, нас просто подловили на элементарных ментовских штучках. Мы естественно давали показания в разнобой, так как договорённости между нами не было, и менты покололи нас, как орехи.

Через пару дней, меня, Хатаба и братана, выпустили под расписку, а Нурлик остался в КПЗ, он был, как бы рецидивист.

Дома конечно были крутые разборки, родители бегали по ментам, чтоб утрясти как-нибудь это дело, но ничего не выходило, слишком большой букет насобирали мы.

Много нам погулять на свободе не дали, и через пару дней забрали сначала Серёгу, а потом и меня с Хатабом.

Помню, как пришёл ко мне Хатаб, и говорит;

— Нас до суда не тронут, мой брат договорился с ментами.

Я в это не очень то верил, но в глубине души, надеждой всё же тешился.

У меня в сарае было вино, литров десять примерно, я натаскал его с работы. Мы пошли с Хатабом в сарай, заливать своё горе. Уже изрядно выпив, я увидел что по соседскому двору ходит какой-то мент, и говорю Хатабу:

— Готовься Хатабыч, по моему пришли по нашу душу.

Хатаб посмотрел и ответил:

— Да нет, не за нами, он же не у тебя во дворе а у соседа. И чего ты каждого мента шугаешься?

Я предложил:

— Давай выйдем и узнаем, всё равно, как говорят: "перед смертью не на дышишься".

Мы вышли из сарая, мент увидел нас, и сразу направился в нашу сторону, "ну вот и всё, приехали" — подумал я.

Мент начал говорить, — "что это не надолго, что подпишите одну бумагу и нас снова отпустят". Но мы прекрасно понимали, что это надолго.

Просим его, — "дай хоть собраться". Мент не стал возражать, и мы зашли ко мне домой, я дал Хатабу какое-то пальто, сам надел фуфайку.

Помню, натолкали в карманы какой-то дряни, навроде папирос, чеснока и ещё чего-то, пьяные были, как черти. Мент этот, еле нас выволок и усадил в мотоцикл, и мы укатили в ментовку. Туманно помню, с пьяну подписали какую-то бумагу, и как после окажется, это была санкция прокурора на наш арест.