Они расцепляются. Слабые. Пресыщенные. Сейчас любой жест требует слишком много усилий.

Ренни подвигается и поправляет свою сорочку. Это была изнурительная работа. Джаррет заворачивается в простыню, чувствуя то же самое. Они не смогли бы говорить, даже если бы захотели. Но они не хотят. Они уже спят.

На этот раз Джаррет проснулся первым. Заря уже раскрасила небо. Он сел за стол и принялся за кофе, ожидая, когда Ренни проснется. Она спала на боку, подложив одну руку под голову, а другую положив на грудь. Он знал, что аромат кофе скоро дойдет до нее. В полусне она издала слабый причмокивающий звук, а через несколько секунд сморщила нос.

— Я тут готовлю овсянку, — сказал Джаррет. — Ты хочешь?

Ее глаза открылись, полные притворного ужаса.

— Тогда кофе.

Ренни медленно приподнялась, чувствуя позади себя идущее от камина приятное тепло.

— Кофе — это прекрасно.

Джаррет перенес кружку к столу и налил ей чашку. Встав на колени, Ренни посмотрела в окно.

— Еще рано, — сказала она. — Я могла бы еще поспать.

— Если ты хочешь вернуться в пансион незамеченной и если хочешь наконец обсудить некоторые вещи — то нет.

Он многозначительно посмотрел на нее.

— Мы собираемся обсудить некоторые вещи или нет? Кивнув, Ренни встала. Она подняла одеяло и набросила его на плечи наподобие шали. Кофе был горячим. Она села у окна, прикрыв свои босые ноги концом одеяла. Ренни думала, что начинать разговор придется ей, но Джаррет заговорил первым.

— Я не знаю, о чем ты думала эти дни — с тех пор, как мы нашли твоего отца, — сказал он. — Я знаю, что ты не хотела оставаться со мной наедине, особенно после Куинс-Пойнт.

— Прости меня. Было легче избегать тебя, чем объяснить все. Это и сейчас так.

— Но все же ты пришла сюда.

— Пришла, — с грустью сказала она и отпила глоток кофе. — Я не сказала, что избегать тебя было легко, просто это было легче, чем объяснить.

— Я понимаю. Ее слабая улыбка была нерадостной.

— Нет, не понимаешь. Но скоро поймешь.

Ренни отвернулась от окна и встретила удивленный взгляд Джаррета.

— Я думаю, что крушение в Джагглерс-Джамп не было случайностью. И подозреваю, что ты думаешь то же самое.

— Я так думал. Но сейчас в этом не уверен. Твой отец сказал, что не говорил никому в Северо-Восточной компании о намеченной поездке. Мне это непонятно.

— Я знаю, — сказала она. — Но ты еще всего не знаешь.

— А именно?

— Колеса не были деформированы, — сказала Ренни. Джаррет недоуменно посмотрел на нее. — У всех сошедших с рельсов вагонов обода колес были нормальной формы, — терпеливо пояснила Ренни. — Я их все посмотрела. Это означает, что никто не пытался применить ручной тормоз — возможно, потому, что уже не было времени. Хотя следовало рассчитывать на то, что тормозные кондуктора будут более бдительны; в конце концов, четыреста двенадцатый двигался по склону. Тормоза следовало привести в действие равномерно по всей длине поезда, чтобы избежать искривления игольчатых муфт.

— Может быть, они были приведены в действие не равномерно? Может быть, в этом и заключается причина крушения?

Она покачала головой.

— Нет. Не думаю, что случилось именно это. Муфты между упавшими вагонами действительно были повреждены, но это — результат самой катастрофы. Прежде чем сойти с рельсов, вагоны оказались перекрученными и изогнутыми. Однако у первого из сошедших с рельсов вагонов сцепление не повреждено. Вообще не повреждено. Все выглядит так, как будто муфта просто расцепилась.

— Она могла сломаться.

— Если бы была ослаблена — может быть. Но не здесь, не на спуске.

— Ты понимаешь, что говоришь? Она кивнула.

— Кто-то готов был принести в жертву множество людей, лишь бы Джей Мак не добрался до Куинс-Пойнт. Ты тоже об этом думал. Когда я сказала, что там должны производить работы, ты уже знал, что что-то не так?

— Я знал, что что-то не так, да, но не думал об убийстве. Мне это действительно пришло в голову, только когда Джей Мак сказал, что планировал посетить место работ. Было разумно предположить, что кто-то может этого не захотеть.

— А кто, как ты думаешь, это может быть?

— Тебе это может не понравиться, но я сразу подумал о Холлисе Бэнксе. Он не только хорошо может пускать пыль в глаза, но и заставлять других делать за себя работу, сохраняя свои руки чистыми.

Ренни нахмурилась. Она была согласна с оценкой Джаррета, но удивилась, услышав такое от него.

— Что ты хочешь сказать? — спросила она. — В обоих случаях, когда ты встречался с Холлисом, ты его явно переиграл.

Джаррет встал из-за стола и подошел к плите. Он помешал свою овсянку. Она уже разбухла.

— Ты права, — сказал он. — Я встречался с ним только дважды. В третий раз я встретился с его друзьями.

Он ложкой переложил овсянку в деревянную чашку и добавил сахара.

— Я не видел смысла говорить тебе об этом раньше, — сказал он, вернувшись к столу. — Но сейчас нет причин молчать. В последний день моего пребывания в Нью-Йорке, когда я ждал на платформе поезд, ко мне подошли друзья Холлиса. Я запомнил их лица на бракосочетании.

— Джаррет! — Ренни чуть не пролила на себя кофе. — Почему же ты не…

Он поднял руку, заставив ее замолчать.

— Все произошло очень быстро. Я был не в состоянии бороться с ними. Ди Келли, помнишь? Один из них — не помню, кто именно, — ударил меня ногой прямо в плечо. Потом я получил удар в пах. Думаю, это сделал блондин. Я знаю, что он забрал банковский чек, который выписал мне Джей Мак. Он также забрал вознаграждение за Ди Келли.

Плечи Ренни слегка поникли.

— О Боже! — Она закрыла глаза. Ей пришлось поставить чашку на узкий подоконник, чтобы не расплескать. Руки дрожали, Она посмотрела на Джаррета.

— Блондина зовут Ричард Дании. Он старый друг Холлиса. Скорее всего, остальные — это Тэдди и Уоррен Бичер. Тэдди видел, как я целовала тебя у станции на Джонс-стрит. Он был в собравшейся толпе. Вот почему мне захотелось так быстро удрать от тебя. Должно быть, Тэдди отправился с рассказом прямо к Холлису — это на него очень похоже, — но мне никто даже словом не обмолвился.

— Я и не предполагал ничего подобного.

Он остановился, внимательно разглядывая ее бледное, искаженное лицо.

— Ты думаешь, я обвиняю тебя в том, что со мной случилось, Ренни?

— Нет, но было бы легче, если б ты обвинял.

Все последнее время она наблюдала, как он борется со своей рукой, возлагая вину за это на Ди Келли и самого себя, который не позаботился о собственном здоровье. Все было очень просто. На самом деле виноваты были друзья Холлиса и в конечном счете Холлис. Она чувствовала, что и сама несет свою долю ответственности. Если бы она не поцеловала его при свидетелях, прямо там, на Джонс-стрит, в присутствии Тэдди и десятка прохожих, Джаррет Салливан до сих пор мог бы нормально пользоваться своей правой рукой.

— Знаешь, я думаю о том, какие деньги из тех, что ты не проиграл в карты, были потрачены на выпивку и…

— И женщин, — сказал он усмехаясь. — Не забывай о женщинах.

— Это не смешно! — огрызнулась она. — Черт тебя возьми! Ты знаешь, что это не смешно.

— Здесь также ни в коей мере нет твоей вины, — рассудительно сказал Джаррет. — Если хочешь знать правду, я действительно некоторое время винил тебя. В этом не было никакого смысла, и постепенно я перестал так думать. Допускаю, что я не очень обрадовался, увидев тебя в Эхо-Фолз, но на то было множество других причин. Мне не требовалось твое присутствие, чтобы вспомнить о том, что сделал Холлис. Для этого мне достаточно было лишь уронить стакан с виски или пистолет. Я пытался жить с этим с того самого момента как покинул Нью-Йорк. Но когда я тебя увидел, Ренни, то понял, что вообще раньше не жил, по крайней мере долгое время — дольше, чем мог себе представить. Возможно, с того момента как убили моих родителей.

Его стул скрипнул. Джаррет подошел к скамейке у окна и сел рядом с Ренни.