— Ну хорошо, — сказала Ренни, ставя поднос на стол. — У меня хватит чая на всех. Вы не хотите, мистер Салливан?

— У меня уже есть виски, так что спасибо.

— А вы, Скотт?

Доктор поднял руки вверх.

— Мне ничего не надо. Я уже должен уходить, но перед этим мне нужно еще раз увидеть Майкл. — Он закрыл саквояж, встал и, извинившись, вышел.

Джаррет тоже встал, чтобы налить себе виски. Спиной он чувствовал на себе взгляд Ренни. Джаррет изо всех сил пытался держаться естественно и не выглядеть слишком неуклюжим, левой рукой наливая себе стакан.

— Что на самом деле сказал доктор Тернер? — спросила Ренни.

— То же, что сказал и вам. Что я могу играть на скрипке.

— Странно, я что-то этого не припоминаю. Джаррет вместо ответа отпил из своего стакана. Через несколько минут доктор Тернер вышел из спальни, нарушив напряженное молчание в гостиной.

— Сейчас она будет пить этот чай, — улыбаясь сказал Скотт Ренни. — А я пойду.

Ренни помогла ему надеть пальто и подала медицинский саквояж.

— Спасибо вам за все, — сказала она. — Вы и Сьюзен сделали так много. Я говорю и от имени Джея Мака, и от имени мамы. Мы все вам благодарны.

Признательность, светившаяся в глазах Ренни, тронула Скотта.

— Мне очень приятно, — со всей серьезностью сказал он. — Позаботьтесь о своем плече, — добавил он, посмотрев на Джаррета, и вышел.

Ренни закрыла дверь, подняла поднос с чаем и пошла в спальню. Она не смотрела в сторону Джаррета, но он чувствовал ее неодобрение. Заключительная реплика доктора убедила Ренни, что Джаррет обманул ее насчет состояния своего здоровья.

Когда Ренни вошла, Этан сидел на краю кровати рядом с Майкл. Он попытался было встать, но Ренни отрицательно покачала головой.

— Оставайтесь там, где сидите. Вы очень хорошо смотритесь — все трое.

Майкл улыбнулась счастливой улыбкой. Ренни наклонилась над кроватью и поцеловала сестру в щеку.

— Я так рада, что ты здесь, — сказала Майкл. Ренни сжала ее руку. Взгляд ее перешел на ребенка, прижатого к материнской груди. Сморщенное красное личико казалось вполне довольным.

— Как вы ее назвали?

— Мэдисон, — сказала Майкл, посмотрев на Этана. Взгляд ее светился любовью.

Сердце Ренни было переполнено радостью за сестру.

— Так называется город, где…

— Где она была зачата, — сказала Майкл.

— Тогда ее счастье, что вы не назвали ее так же, как салун, где это произошло. — Ренни и Майкл засмеялись, а Этан покраснел от такой откровенности.

Этан откашлялся.

— Будь я проклят, если назову дочь так, как называется салун у Келли. — Он посмотрел на дверь. — Как там дела у Джаррета?

Ренни налила Майкл чашку чая, добавив побольше молока и кусочек меда.

— Он, конечно, заявляет, что все в порядке, и даже сумел добиться того, что Скотт покрыл эту ложь.

Майкл нахмурилась.

— Джаррет ранен? Что случилось?

Ренни выложила ей единственную версию, которую знала.

— Вот что рассказал мистер Салливан. О том, что действительно произошло, можно только гадать. По правде говоря, это не мое дело, а его. Если бы Детра Келли отрубила ему голову, для меня это было бы праздником.

— Ренни! — удивленно сказала Майкл. — Этан заверил меня, что Джаррет отличный человек, джентльмен до мозга костей.

Этан слегка закашлялся.

— Мне кажется, я выразился не совсем так, Майкл не обратила на это внимания.

— Ты все еще винишь его за то, что он расстроил венчание, да?

Ренни погладила пушок на голове племянницы.

— Я не хочу о нем говорить, — сказала она. — Расскажи лучше о себе. С тобой все в порядке?

Майкл не хотелось отклоняться от своего вопроса, но упрямо сжатый рот Ренни говорил о том, что ее не удастся вернуть к этой теме.

— Я чувствую себя замечательно, — сказала Майкл. — Чувствую себя счастливой… и уставшей. Скорее счастливой, чем уставшей.

— Ты выглядишь, — Ренни запнулась, подбирая нужное слово, — сияющей.

— Да? — спросила Майкл скорее с удовольствием, чем с удивлением.

— Да. Так ведь, Этан? — Посмотрев на Этана в поисках поддержки, Ренни обнаружила, что чувства мешают ему говорить. Она сама ощутила, как к горлу подкатил комок. Пальцы Этана перебирали влажные темно-рыжие волосы Майкл, и та повернула к нему лицо. Ребенок мягко шевелился у материнской груди.

Ренни тихо выскользнула из комнаты.

Джаррет не стал интересоваться, почему ей так хочется уйти. Он тоже был рад покинуть отель святого Марка. Плечо ужасно болело, а от поездки в экипаже сделалось еще хуже. Он был благодарен Ренни за молчание, но отнюдь не за ее испытующие взгляды. Когда они подъехали к дому, Джаррет сошел первым, по привычке предложив Ренни правую руку. Тряска в дороге заставляла его стискивать зубы, лицо покрылось бледностью, но его гордость пострадала еще больше, когда Ренни взяла его за здоровую руку, предложив свою помощь.

Когда Джаррет ее принял, неизвестно, кто из них двоих больше удивился.

— Скотт дал вам что-нибудь обезболивающее? — спросила Ренни, когда они добрались до его комнаты.

Джаррет покачал головой.

— Я у него ничего не просил.

Взгляд Ренни без слов сказал ему, что она об этом думает.

— У мамы, наверно, есть что-нибудь. Я могу…

— Я дам вам знать. — Джаррет открыл дверь своей комнаты и вошел внутрь. Ренни не уходила. — Да? — сказал Джаррет.

— Вам… ммм… ничем не нужно помочь? — нерешительно спросила Ренни.

— Помочь?

— Ну… с одеждой? Надеть ночную рубашку и все такое.

— Я не сплю в ночной рубашке. — Такой ответ не обратил Ренни в бегство, на что Джаррет очень надеялся.

Ее щеки, однако, порозовели, а губы слегка приоткрылись. Стараясь не прикасаться к Ренни, Джаррет оперся рукой о дверь. Боль сразу же обожгла плечо.

— Я думаю, вам нужна помощь, — сказала Ренни. Она внимательно смотрела на Джаррета.

Тот осторожно сделал медленный выдох.

— Ту помощь, которая мне нужна, вы мне не сможете оказать, — грубо сказал он. Сексуальный подтекст был выражен достаточно определенно, и Ренни не могла ошибиться в значении сказанного, Она повернулась и гордо вышла из комнаты. Джаррет проводил ее взглядом. Затем закрыл дверь и привалился к ней, желая немедленно оказаться в поезде, уносящемся прочь из Нью-Йорка.

На следующее утро Джаррет одевался долго и неуклюже, но когда закончил, то испытал полное удовлетворение. Он не поддался желанию нагрузить свою руку больше, чем необходимо. Плечо по-прежнему было как деревянное, но, когда он позволил себе двигаться более непринужденно, стало легче.

В столовой на столе его дожидался завтрак. Прощальный пир — подумал Джаррет. Ренни, должно быть, сказала миссис Каванаг, что он уезжает. Джаррет гадал, сможет ли он купить билет на поезд прямо сегодня. Тут ему пришло в голову, что Ренни могла сама купить ему билет. Он вполне это заслужил за ту пощечину, которой удостоил ее прошлым вечером.

Мэри Рини Деннехи — достойная, уважаемая женщина, и он не имел права говорить с ней так, как говорил все время. Мать устыдилась бы его манер, а отец бы его выпорол. Джаррет дал себе слово, что извинится.

Разговаривая сама с собой, с чашкой кофе вошла миссис Каванаг.

Привыкший к постоянному бормотанию кухарки Джаррет снисходительно улыбнулся и взялся за утреннюю газету.

— Ренни спускалась этим утром? — спросил он.

— Час назад кончила завтракать.

— Значит, она пошла на работу, — сказал он. — Я полагаю, вы уже знаете насчет Хьюстона и Келли. Теперь она в безопасности.

— Непременно, я знаю все о работе в прошлую ночь. — Она посмотрела на его плечо, где под рубашкой бугрились бинты. — Но этим утром Ренни пошла не в контору Уорта. Она отправилась на станцию.

На станцию? Ну, значит, она действительно покупает ему билет на Запад. Он расхохотался про себя.

— Так вы ей разрешили? — резко спросила миссис Каванаг.

— Разрешил? Не думаю, что теперь я имею на это право. Честно говоря, я подозревал, что она так поступит. Я не смог заставить ее себя полюбить.