2. Человек, который способен был „отдавать добро“ — делать других добрыми. Сам же он при этом становился все злее и злее. (Ученик по имени Богдан — Великий Благоносец.)

3. Сверхбоец, психократ — утомленный борьбой со злом страстный филателист. „Бороться со злом — бороться с клопами поодиночке: противно, нетрудно и абсолютно бесполезно“. (Ученик по имени Тенгиз — Великий Маг.) Учитель использует его, когда надо удалить препятствие: заставить забыть. Тяжелый взгляд исподлобья, веки надвинутые на половину глазного яблока.

4. Человек, внушающий страх своим бесстрашием. (Ученик по имени Андрей — Великий Страхоборец.) Учитель подозревает в нем нового Вечного Жида — бессмертного человека. „Его боится даже старость“. Самый старый из учеников, ему уже за пятьдесят, а выглядит он двадцатилетним.

5. Чистый как хрустальный бокал талант математика. Мальчик Мотл. Имя — Матвей. (Великий Математик.) Еврей, узкогрудый, сутулый, бледный, горбоносый, с ушами без мочек — иллюстрация к определителю евреев из газеты „Народная правда“ (?) В первом классе решил…ую проблему Гилберта (уже решенную до него), седьмом классе —…ую проблему, никем еще не решенную. Утрированное до абсурда чувство справедливости. Подписал письмо в защиту Гинзбурга-Галанскова. Потом — Солженицына. Потом — Сахарова. Был объявлен невыездным, отовсюду вычищен, преврати в профессионального диссидента, забросил математику и сгнил в тюрьме. Талант диссидента оказался сильнее таланта математика.

Теперь он сутулый и лохматый, как шмель-трудяга.

6. Талант систематизатора, библиографа, коллекционера — Роберт (Великий Референт), работающий у него секретарем. Но у него и талант УЧЕНИКА — фанат, безудержно влюбленный, готовый все отдать за Учителя, но и требующий от него стопроцентной отдачи. Он не понимает, что Учитель иссяк уже и не тот, что раньше.

7. Юрий. Красавец. Лентяй. Великий Полиграф, „Детектор лжи“ — чует ложь (по голосу, по мимике, по дыханию, по пальцам…). Работает в ФСБ. Начинал вУгро. „Видный деятель чекизма-кагебизма…“ Через него М. А. выходит на людей ФСБ, которые интересуются Вадимом. Жуткий матершинник, каждое второе слово „блин“. Бабник, меняющий женщин еженедельно. Безнадежно влюбленный в лживую, кокетливую шлюшку.

А может быть, все они уже старые — 50–60 лет. Вадим самый молодой среди них, общий любимец, и они решили отомстить за него Аятолле. А потом выясняется, что и Аятолла один из них, а — сын его — гений, Новый Учитель.

РАЗНЫЕ ТАЛАНТЫ:

талант к размножению — идеальный самец-производитель;

талант к охоте — выслеживание, фантастическая наблюдательность, охота за деталями;

талант к галлюцинациям — потенциальный шаман, бард, прорицатель, поэт, художник;

талант видеть все под неожиданным углом — талант изобретателя и открывателя новых связей;

талант любви — способность отдать себя целиком ближнему, раствориться в нем без остатка.

В конце: находит художника, который пишет абстрактные картины — структуры людей, и понимает — перед ним его ученик, может быть, последний.

Работа героя: он задает вопросы, и с ответами из пациента уходит зло.

— А Семен-Ваныч сказал…

— Да в интимные отношения я вступал с твоим Семеном Ивановичем! При чем тут Семен Иванович?

Начинается с того, что крупный мафиози приводит к нему своего великовозрастного сыночка, имея подлинной целью выявить все об ученике нашего чародея — человеке-равнодействующей.

Человек-равнодействующая сидит в это время на Харбасе, в экспедиции — ищет место для телескопа. Наш герой приезжает туда.

Звонок: „Вы меня не знаете. Я очень ищу Вадима. Где он?!“ Холодное предчувствие заставляет его соврать.

Жена: „Встретила сегодня Соню. Она приставала, куда девался Вадик. Я сказала, что не знаю. А куда он подевался?“

Наконец, позвонив, приходит Богдан и, рыская глазами, просит за Сергея Серафимовича (кличка Аятолла, крестный отец питерской мафии). И Аятолла приходит — с сыном и телохранителем. Процедура „прослушивания“ комнаты. Разговор с сыном. И снова — где Вадим?

Герой едет к Вадиму. Горная станция. Грузовик-фургон с шофером Вовой, Митей Говоровым и странным тихим юношей с винтовкой. Сцена в корчме. Дождь, перевернувшийся грузовик, разговор с тихим юношей о местных ужасах. Беседа с Вадимом — о приближающихся выборах, о непонятности магистрального пути, о муках выбора направления равнодействующей. Чего хочет Аятолла (чтобы избрали президентом Жирика). Почему этого нельзя делать, хотя равнодействующая тянет именно в ту сторону. Беспомощность человека и мага.

Приближается некий Референдум, который определит судьбу страны.

…несчастное выражение глаз, какое бывает у собак, когда они справляют естественную надобность.

„Ни одно слово, произнесенное с момента появления человеческой речи, не исчезло бесследно, хотя и не все записывались“.

Рекс Стаут, т. 12, стр. 110 („Ловушка для матери“).

Приходит репортер брать интервью — о методах работы, успехах, планах, а в конце — мягко: как бы выйти на Вадима и поговорить с ним?

— Ты что, с Анютой поцапался?

— Да.

— Она хочет ехать, а ты нет?

— Да.

Я представления не имею, почему я все это знаю. ЗНАЮ.

— В Париж.

— В Париж, — говорит он покорно.

— Кто у нас следующий? Вызывай. Заработала машина.

— Аятолла.

Это неправда. Подкуплен?

— А на самом деле кто?

Надо принять Аятоллу. Он страшный человек.

Герой — с двух точек зрения. Сам о себе: гниение, умирание, бессмысленность, безысходность. Секретарь: ожидание чуда, зарядка аккумулятора, неисчерпаемость волшебства.

Все люди — слабы. Все, без исключения. И особенно слабы так называемые супермены. Они не способны справиться с собой и отыгрываются на других. Правда, иногда человек не знает, что он слаб. Таких называют самодостаточными.

— Ну, как прошел вечерок?

— Да ничего. Обошлось. Жертв и разрушений нет.

— Вцепился как бульдог в штанину…

…Сегодня день рождения Яков-Кондратьича. Надо бы позвонить, но ведь уж, наверное, помер. Старый он, и всегда был старый, сколько я его помню. Никогда я не любил стариков. Вот странно. Ну, пока я сам был молодой, заносчивый — понятно. За что мне их было любить? А вот сейчас почему? Когда сам в том возрасте, когда „пожилой“ — сказать о тебе будет слишком мягко, а „старый пердун“ — слишком, пожалуй еще, жестко… Они мне неинтересны, вот в чем все дело. Как какая-нибудь умная, толстая, многословная книга: скопление сведений, вполне может быть достойных внимания, но — скучных, ни за что в тебе не цепляющих, а плывущих себе мимо.

Вопросы из рассказа Конан-Дойла „Обряд Мэсгрейвов“.

Обещал быть через 20 минут.

— Двадцать минут промелькнули как один час…

Исчезают люди. Оказывается, их отправляют в будущее. По какому-нибудь странному, неожиданному принципу. (Обнаружен летальный ген человечества, распространяющийся как пожар. Пытаются спасти хоть кого-то.)

Решение районного Страшного суда было утверждено в городском Страшном суде, но опротестовано в Страшном Верховном.

Бродит по городу Сатана, пытается продать души. У него есть лишние. Но никто не берет. Бесполезная вещь.

Очарователен, как умывающийся котенок.

Простой, как портянка.

Одинокий как километровый столб в степи, где на одной дощечке написано 2363, а на другой — 1172.

— …В человеческом обществе, как и в естественном мире, свои базовые понятия. Там — масса-энергия. Здесь — деньги-власть. Одно переходит в другое. Одно эквивалентно другому по какой-то формуле „е равно эм це квадрат“, и все это плавает в общем законе сохранения, которого мы не знаем пока (сохранения чего?) и „второго закона термодинамики“ — общество развивается так, что производительные силы возрастают…