Кори поднял револьвер. Он сделал это левой рукой — правая бессильно висела, костяшки распухли и кровоточили. Он поднес правую руку ко рту и слизал кровь, потом наставил револьвер на Литу, улыбнувшись ей мягкой сочувственной улыбкой. Казалось, она не отдавала себе отчета в происходящем. Лита не двигалась с места, направив фонарик на распростертое тело Делберта Кингсли. Видеть Кингсли поверженным было выше ее сил, и ее зеленые глаза широко раскрылись и остекленели, словно она впала в транс.

Кори пошел к ней, чтобы отобрать фонарик. Он хотел найти выключатель на стене и включить свет в гостиной. Но едва он протянул руку, как люстра на потолке зажглась, включенная из коридора на втором этаже. Гроган, разбуженный шумом, спускался по лестнице. Кори повернулся, поднял голову и увидел ошеломленную гримасу на помятом ото сна лице хозяина дома.

На Грогане была желтая шелковая пижама. В руке он держал револьвер. На последней ступеньке он остановился. Стоял и смотрел то на Кори, то на Литу, потом опять перевел взгляд на Кори. В комнате царила тишина. Гроган неторопливо прошел вперед, нацелил револьвер на фигуру, распростертую на полу рядом с камином, и осведомился:

— Это еще что такое?

— Подарок, — сказал Кори. — Тот, кто вам нужен. Тот самый, кто нанял тех двоих в масках.

Гроган приблизился, чтобы повнимательнее рассмотреть Делберта Кингсли. Лита вышла из ступора, ее лицо стало мелочно-белым, и на нем читался ужас загнанного в капкан животного. Она подавала умоляющие знаки Кори. Тот отрицательно покачал головой, его печальный взгляд, казалось, говорил: «Единственное, что я могу, это пожалеть тебя. Мне действительно тебя очень жаль».

Лита поднесла руку ко рту, пытаясь сдержать рыдание. Она продолжала умолять, а Кори продолжал качать головой.

«Пожалуйста, — беззвучно просила она. — Ты же знаешь, что он со мной сделает! Ты знаешь, что случается с людьми, которые переходят ему дорогу. Но их, по крайней мере, ждет быстрая смерть. Без страданий. Они уходят из этого мира легко по сравнению с тем, как буду уходить я. Я умоляю тебя, я тебя умоляю...»

Кори не мог на нее смотреть. Он говорил себе: «Дело швах. Потому что ты знаешь, что ей грозит. Ты знаешь, ее смерть будет медленной и болезненной. А она не заслуживает такого ада. Конечно, она не паинька, но и не такая уж дрянь. Откровенно говоря, она — просто мелкий воришка. Если уж на то пошло, то год в исправительной колонии, где-нибудь на ферме, возможно, что-то изменит. Но ты не можешь думать об этом. Ты хочешь получить свои пятнадцать кусков. Но для того, чтобы положить эти денежки себе в карман, тебе придется предъявить доказательства, а твоим доказательством является она, и доказательством единственным. Но знаешь, что я тебе скажу? Мне не хочется, чтобы все получилось так. Это подлый способ делать деньги, и, если бы речь шла о сотне долларов или даже о пяти сотнях, ты, скорее всего, послал бы все к черту и вышел из игры. Но все дело в том, что тут речь идет не о сотне, не о пяти сотнях долларов, речь идет о пятнадцати тысячах. О пятнадцати тысячах долларов».

В этот момент Кори поднял глаза и увидел, как Лита медленно, но неуклонно продвигается к парадной двери. Он сделал упреждающий жест револьвером, велев ей оставаться на месте. Она остановилась и продолжала его безмолвно умолять, протягивая к нему дрожащие ладони. А потом, словно поняв, что это бесполезно, склонила голову и закрыла лицо руками.

Гроган повернулся к Кори и, указывая на мужчину, лежащего на полу, спросил:

— Что это за тип?

— А вы его не знаете?

— Никогда его не видел.

— Он — бывший зэк.

— Это мне ничего не говорит.

— Он живет здесь.

— И это мне ни о чем не говорит, — резко оборвал его Гроган. — Я никогда не имел с ним никаких дел. Тогда почему он в курсе моего финансового положения? Кто ему наболтал?

Кори указал на Литу.

— Нет, нет! Нет! — закричала она, делая отчаянную попытку спасти свою жизнь. — Он лжет, Уолтер! Он хочет обелить себя. Клянусь тебе, Уолт, я не знаю этого человека. Представления не имею, кто он такой. И если ты меня выслушаешь, если только ты меня выслушаешь...

— Ладно, — спокойно и миролюбиво сказал Гроган, — я тебя слушаю.

Зеленые глаза Литы хитро сощурились, и она принялась рассказывать деловым тоном:

— Все произошло так: я вышла, чтобы поискать Анну. Она взяла моду выскальзывать из дому по ночам, и я подумала: что, если она хитрит, влезает через окно и ворует. Кто знает? Ну, это сейчас не важно, поскольку я не смогла ее найти и вернулась сюда. Только я хотела открыть парадную дверь ключом, мне показалось, что я вижу в доме какое-то слабое свечение. Я возвратилась к машине и взяла фонарик. А потом я вошла в дом, и они были здесь, оба, и зажигали спички...

— Спички? — буркнул Гроган, и его брови чуть приподнялись в удивлении.

— Чтобы видеть, что они делают. — В подтверждение своих слов Лита энергично кивнула головой. — Они что-то искали в камине.

Гроган повернулся и посмотрел на камин.

— На полу нет ни одной обгорелой спички, — тихо произнес он.

— Но они их зажигали!

— Докажи, — сказал Гроган. — Покажи мне хотя бы одну обгорелую спичку.

Лита открыла рот, чтобы что-то сказать, но словно подавилась. Она крепко зажмурила глаза и издала звук, словно ей вставили кляп.

Гроган указал на мужчину, лежащего на полу, и обратился к Кори:

— Сообщи мне его досье.

— Зовут — Кингсли.

— Какие у них отношения?

— Они работают вместе, — объяснил Кори. — Довольно давно.

— Нет-нет! Нет! — завизжала Лита. — Не верь ему, Уолт! Пожалуйста, не верь ему!

Гроган знаком велел ей замолчать.

— Констатация фактов — не доказательство, — сказал он Кори. — Тебе придется предъявить доказательства. Они у тебя есть?

Кори кивнул.

— Есть, — начал он, — некий дом. Дом за номером четыреста тридцать один по Гарольд-стрит. Поезжайте туда и посмотрите сами. Это бандитский притон, и вы увидите там двух членов этой банды. Точнее, их трупы. А ко всему прочему, там есть некоторые личные вещи, принадлежащие ей.

Лита издала полный боли крик и сделала отчаянную попытку удрать. Она бросилась к парадной двери, но споткнулась и упала на колени. Гроган подошел к ней и помог подняться. Она обвисла у него в руках, ноги ее волочились по ковру, когда он, тащил ее к дивану. Там она рухнула без чувств, закинув голову, бессильно разбросав руки. Лицо ее было молочно-белым, губы дрожали.

На полу рядом с камином Делберт Кингсли приходил в сознание. Он застонал и медленно сел, потирая свою распухшую, посиневшую челюсть. Увидев револьвер в руке Кори, он снова застонал. Потом огляделся, заметил лежащую на диване Литу, потом — Уолтера Грогана. Тут он взвыл еще громче и отчаянней.

Гроган сунул револьвер в боковой карман своей пижамной куртки. Довольно долго и в полном молчании он смотрел на Литу, потом перевел взгляд на Кингсли, потом снова на Литу и опять на Кингсли, после чего поднял руку к голове и пригладил свои серебряные волосы.

Потом его рука потянулась к боковому карману, и в ней снова появился револьвер. Кингсли замер с открытым ртом. Гроган сделал три выстрела — один за другим. Кингсли так и остался сидеть с двумя дырками в голове и черно-красной рваной раной на том месте, где прежде был его нос. Его глаза остались открытыми, и когда он привалился к кирпичной стенке камина. Сердце его уже замерло, но его голова медленно поворачивалась, словно он пытался бросить прощальный взгляд на Литу.

Гроган убрал свой тридцать восьмой, отвернулся от сидящего трупа и направился прочь из гостиной.

— Куда вы? — спросил Кори.

Гроган бросил:

— Наставь на нее револьвер. Я вернусь через минуту.

Кори услышал, как он прошел в кухню, щелкнул выключатель, и на кухне зажегся свет. Потом стали доноситься разнообразные металлические звуки, словно из кухонного шкафчика выбрасывали кастрюли и сковородки. За этим последовало звяканье другой кухонной утвари и в конце тихий хлопок открываемой вакуумной крышки.