Лула узрела пиво.

- Ты выманиваешь нас с нашего угла, девочка?

Я хмыкнула. Мне они в некотором роде нравились.

- Думаю, может, ты пить хочешь.

- Че-е-ерт. Даже и вполовину не представляешь, как хочу.

Лула медленно прогулялась, взяла пиво и слегка запыхалась.

- Не знаю даже, что тут торчать и время терять. Никто не хочет трахаться в такую погоду.

Джеки подошла следом.

- Не делай этого, - предостерегла она Лулу. - Твой старик взбесится.

- Тот еще красавчик, - сказала Лула. – А мне наплевать. Долбанный хреновый сутенер. Что-то не видно его, стоящим тут под солнцем, не так ли?

- Так что говорят о Морелли? - спросила я. - Что-нибудь наклюнулось?

- Не видела его, - поделилась Лула. - Ни его, ни фургон.

- Слышала что-нибудь о Кармен?

- Типа?

- Типа, нет ли ее поблизости?

Лула была одета в топ, из которого, казалось, сейчас вывалятся ее внушительные буфера. Она прислонила банку пива к груди. Полагаю, чтобы охладиться. Правда, чтобы охладить грудь такого размера, ей бы понадобился бочонок.

- Ничего не слышала про Кармен.

Скверная мысль вспыхнула у меня в голове.

- Кармен когда-нибудь проводила время с Рамирезом?

- Рано или поздно все проводят время с Рамирезом.

- А ты имела с ним дело?

- Не я. Он любит напускать свои чары на тощих кошек.

- Предположим, он захотел бы очаровать тебя? Ты бы пошла с ним?

- Милая, никто ни в чем Рамирезу не отказывает.

- Слышала, он плохо обращается с женщинами.

- Куча мужиков плохо обращается с женщинами, - встряла Джеки. - Иногда на них находит.

- Иногда они испытывают досаду, - предположила я. – А порой у них не все дома. Слышала, Рамирез - психопат.

Лула глянула в сторону гимнастического клуба, взгляд ее остановился на окнах второго этажа.

- Да, - согласилась она. - Он извращенец. Пугает меня. У меня была подружка, которая пошла с Рамирезом, так он ее сильно порезал.

- Порезал? Ножом?

- Нет, - уточнила она. - Бутылкой пива. Разбил горлышко и затем пустил его в … в дело, знаешь ли.

Я ощутила, как в голове вспыхнула лампочка, и время на мгновение застыло.

- Как ты узнала, что это был Рамирез?

- Люди знают.

- Люди ничего не знают, - встревожилась Джеки. - Людям не следует болтать. Кто-то болтает, а тебе попадет. Сама будешь виновата, знаешь ведь, что лучше прострелить себе язык. Меня тут не было, и я в этом не участвовала. Никоим боком. Я возвращаюсь на угол. Ты знаешь, что тебе лучше тоже уйти.

- Я знаю, что мне лучше тут вовсе не стоять, не так ли? - сказала Лула, удаляясь.

- Будь осторожна, - бросила я ей вслед.

- Большой женщине типа меня нечего осторожничать, - ответила она. - Я надеру задницу этим ублюдкам. Никто не связывается с Лулой.

Я припрятала остатки пива в машину, устроилась за рулем и закрыла двери. Завела двигатель и включила кондиционер на полную катушку, направив все струи так, чтобы охладить лицо.

- Давай, Стефани, - сказала я. - Возьми себя в руки.

Но я не могла прийти в себя. Сердце прыгало в груди, горло сжималось от переживаний за женщину, которую я даже не знала, за женщину, которая, должно быть, сильно пострадала. Хотелось бежать со Старк Стрит как можно дальше и никогда не возвращаться. Я не желала знать о таких вещах, не хотела, чтобы страх прокрался в мое незащищенное сознание. Повиснув на руле, я смотрела в сторону второго этажа клуба и тряслась от гнева и ужаса, что Рамирез ушел от наказания и свободно калечит и терроризирует других женщин.

В ярости я вылезла из машины, хлопнула дверью и, широко шагая, направилась в контору Альфы, в два счета оказавшись на лестнице. Я пронеслась мимо секретарши и резко отрыла дверь в кабинет Альфы с такой силой, что она стукнулась о стену.

Альфа вскочил со стула.

Я уперлась ладонями в стол и бросила ему в лицо.

- Ночью мне звонил твой боксер. Он издевался над молодой женщиной, и пытался меня запугать ее страданиями. Я знаю все о его предыдущих изнасилованиях и осведомлена о его пристрастии к сексуальным игрищам с тяжкими последствиями. Не представляю, как ему так долго удавалось уходить от суда, но я здесь, чтобы заявить тебе, что удача ему изменила. Или ты его остановишь, или я его сама остановлю. Я пойду в полицию. Я обращусь в прессу. Я обращусь в ассоциацию по боксу.

- Не делай это. Я обо всем позабочусь. Клянусь, все улажу. Засуну его в лечебницу.

- Сегодня же!

- Да. Сегодня. Обещаю, я помогу ему.

Я не поверила ему ни на секунду, но я высказалась, поэтому удалилась в том же вихре дурного настроения, с каким вошла. Я заставила себя перевести дух на лестнице и пересекла улицу с хладнокровием, которого не чувствовала. Потом тронулась с места и очень медленно, очень осторожно поехала прочь.

Хотя еще было только начало дня, я растеряла весь свой охотничий пыл. Машина будто по собственной воле направилась домой, и следующее, что отпечаталось в моем сознании, я была уже на парковке у дома. Заперев машину, поднялась в квартиру, плюхнулась на кровать и приняла любимую позу для размышлений.

Проснулась я в три и почувствовала себя лучше. Пока я спала, разум усиленно трудился, ища укромное хранилище для последней коллекции депрессивных мыслей. Они еще были со мной, но больше не давили с такой силой на голову.

Сделав сэндвич с арахисовым маслом и джемом, я дала кусочек Рексу и поглотила остальное, пока прослушивала сообщения на телефоне Морелли.

Из фотостудии позвонили с предложением освободить время с восьми до десяти, если Морелли придет на сеанс съемки. Кто-то хотел продать ему электрические лампочки, а некая Шарлин позвонила с неприличными предложениями, так тяжело дыша при этом в трубку, что было неясно, то ли у нее адский оргазм, то ли кто-то наступил на хвост ее кошке. К несчастью для нее, пленка кончилась, поэтому сообщений больше не было. И, слава богу. На дальнейшее прослушивание моего терпения уже не хватало.

Я уже направлялась на кухню, когда зазвонил телефон, и включился автоответчик.

- Ты слушаешь, Стефани? Ты дома? Я видел тебя с Лулой и Джеки сегодня. Видел, ты с ними пиво пила. Мне это не нравится, Стефани. Заставляешь меня волноваться. Даешь понять, что они тебе больше нравятся, чем я. Вынуждаешь меня сердиться, потому что не желаешь того, что Чемп хочет тебе дать. Может, я тебе приготовлю подарок, Стефани. Может быть, доставлю к твоей двери, когда ты будешь спать. Хочешь? Все женщины любят подарки. Особенно подарки, что дарит Чемп. Приготовься к сюрпризу, Стефани. Только для тебя.

С этими посулами, еще отдающимися в моих ушах, проверив, в сумке ли пистолет и патроны, я пустилась наутек до лавки Санни. Я была там уже в четыре и подождала на площадке, пока не появился Эдди в четыре пятнадцать.

Он был не в форме и с неслужебным пистолетом калибра .38, прикрепленным к поясу.

- Где твое оружие? - спросил он.

Я похлопала по сумке.

- Его полагается скрывать. В Нью-Джерси ношение оружия - серьезное нарушение.

- У меня есть разрешение.

- Дай посмотреть.

Я достала разрешение из бумажника.

- Это разрешение на владение, а не на ношение, - пояснил Эдди.

- Рейнжер сказал, оно многоцелевое.

- Рейнжер собирается навещать тебя, когда будешь сидеть на нарах?

- Иногда я думаю, он слегка растягивает рамки закона. Ты собираешься меня арестовать?

- Нет, но это тебе кое-что будет стоить.

- Дюжину пончиков?

- Дюжину пончиков стоит ликвидировать штраф за парковку. А это стоит пиццу и упаковку пива в полудюжину банок.

Надо было пройти через оружейный магазин по дороге к стрельбищу. Эдди заплатил плату за вход и купил коробку патронов. Я сделала то же самое. Стрельбище было сразу за магазином и состояло из комнаты размером с небольшой кегельбан. Пространство было поделено на семь кабинок, в каждой был прилавок на высоте груди. От прилавков тянулось, то, что для космических кораблей принято считать зоной разбега, а на войне – зоной военных действий. На шкивах висели стандартные мишени в виде бесполых людей на обрезанных коленях с круглыми мишенями, расходящимися радиально от сердца. Этикет стрельбища предусматривал никогда не целиться в парня, стоящего по соседству.