Следующие два дня члены экспедиции провели в селении. Зеелинген попытался что-нибудь выведать о загадочном растении, но безрезультатно. Единственное, что удалось узнать, это то, что приближается праздник Большой Луны.

— Если мы не уйдем из селения, мы так и останемся в неведении, — уныло заключил Эрихсен. — Индейцы постараются все скрыть. Лучше сделаем вид, что мы уходим, а сами где-нибудь часах в двух ходьбы разобьем лагерь. Потом незаметно вернемся. Другого выхода я не вижу.

Это было единственное возможное решение. Утром они ушли в джунгли, оставили там поклажу, а сами через несколько дней вернулись. Теперь они прятались и следили. Так продолжалось до того самого вечера, когда.

— Снова забарабанили — шепчет Карлсон.

Зеелинген встает, чтобы отереть пот со лба больного, и машинально прислушивается. Да, снова стучат барабаны, и как будто еще ближе глухой одиночный удар, за ним еще два и еще два… Такая же дробь слышалась и в тот вечер, когда исследователям удалось-таки обнаружить индейца, ходившего за лианой. Сначала он шел по тропе, затем свернул в джунгли. Сияла луна, и в ее свете он двигался, словно завороженный. Было просто непостижимо, как он не замечает троих людей, крадущихся за ним по пятам. Все дальше и дальше углублялся он в чащу, то и дело теряясь из виду, и приходилось долго разыскивать его следы по примятой траве. В один из таких моментов, когда трое решили, что след окончательно потерян, туземец неожиданно возник прямо перед ними. Он стоял в ярком свете луны посреди поляны и держал в руках стебель лианы. Постояв, он пошел обратно.

— Отыщите место, откуда он срезал, — успел шепнуть Эрихсен. — Я пойду за ним. — И исчез во мраке.

Зеелинген рассчитывал, что они легко найдут нужную лиану. Но он ошибся. На поиски ушло больше часу. Уже было далеко за полночь, когда они нашли срезанный конец. Карлсон насек несколько черенков и разложил их по карманам.

— Я пойду и спрячу, — сказал он Зеелингену, — а ты постарайся догнать Эрихсена. Мы свое выполнили.

Они расстались Карлсон пошел искать лагерь, а Зеелинген двинулся в том направлении, где исчез Эрихсен. Ориентиром ему служил барабанный бой. Он то стихал, то начинал звучать снова. Внезапно, уже возле самого селения, стук барабана смолк. Воцарилась тревожная тишина. Видно, что-то случилось. Задыхаясь от быстрой ходьбы, Зеелинген проскользнул за одну из хижин. То, что он увидел, заставило его содрогнуться. На небольшой площадке перед хижинами собрались все жители селения. Среди них, окруженный тесным кольцом, невозмутимо скрестив руки на груди, стоял Эрихсен. Вот из толпы выступил старик. Шум голосов стих.

— Пришелец, — медленно произнес старейшина, — ты хотел похитить тайну, которую нам завещали отцы наших отцов, тайну Белой долины? Так на же, пей!

И он протянул ему маленький глиняный сосуд.

Зеелинген не успел вскрикнуть, как Эрихсен протянул руку, взял сосуд и выпил. Индейцы, стоявшие вокруг, молчали Эрихсен обвел их блуждающим взглядом и сделал несколько шагов прочь, люди расступились. Он шел покачиваясь, шаги его становились все менее уверенными. Вдруг он взмахнул руками, произнес что-то невнятное и грохнулся на землю. Зеелинген в два прыжка оказался рядом и, выхватив пистолет, направил его на толпу.

— Назад! — крикнул он, понимая, как жалка его угроза. Их было много, а он — один.

Из толпы вышел все тот же старейшина, с лицом цвета коры красного дерева, и тихо сказал:

— Спрячь оружие, пришелец. Оно тебе не понадобится, никто из нас не хочет крови. Забирай своего друга и уходи. Он не мертв, но очень близок к смерти, потому что сейчас он общается с целым миром, а это больше того, что может вынести человек. Забирай его и уходи! Пока он жив, никто из нас не станет вас преследовать. Но запомни, как только он умрет… берегись — ты будешь обречен!

Зеелинген наклонился, поднял безжизненное тело Эрихсена и, шатаясь под его тяжестью, углубился во мрак.

Теперь они остались вдвоем — он и больной Карлсон. Где-то далеко в джунглях могила Эрихсена. Они несут с собой драгоценную лиану, но это уже бессмысленно, потому что каждую ночь стучат барабаны, и их стук все ближе и ближе.

Зеелинген взмахивает кистью руки, словно хочет прогнать тяжелые мысли, и снова тянется к трубке. Но рука его замирает в воздухе — издалека, вместе с глухими ударами барабана до него доносится какой-то новый звук. Он напоминает жужжание.

Зеелинген вскакивает, запрокидывает голову к неб. у Жужжание нарастает. Это вертолет! Их разыскивают! Зеелинген хватает тлеющую головню, и, раздувая ее, швыряет ветки в погасший костер. Минуту спустя вверх вырывается пламя. Рокот замирает над головой Зеелингена, вертолет начинает снижаться. Пилот-итальянец, вывалившись из люка, бежит к костру. Его первые слова:

— Где Эрихсен? Уже целую неделю вас разыскиваем Где он? У нас на базе все видели его во сне в одну и ту же ночь! Да-да, во сне! Мы уже потеряли всякую надежду вас отыскать, но он упрямо указывал одно и то же место на карте… Где же он?

Зеелинген молчит. В темноте страшно блестят большие, горящие лихорадкой глаза больного Карлсона.

Приблизительно месяц спустя в бюллетене Международного института физиологии и нервной системы появилось короткое сообщение:

Перевод с болгарского

Т. Нолевой

Доктору Калверу было лет двадцать восемь. Он работал инженером на небольшом фармацевтическом заводе «Тертон», выпускавшем пилюли от кашля.

И начальство, и коллеги считали Калвера человеком старательным, целеустремленным, но средних способностей. О таких говорят «звезд с неба не хватает».

Калвер жил одиноко, сторонился сослуживцев. Его домик находился на самом краю города Ш. Он очень редко уезжал из города, да и то ненадолго, дня на два-три.

Но в один прекрасный день его судьба странным образом переменилась.

В ежемесячнике Академии наук появилась статья Калвера, вызвавшая большой интерес у химиков-теоретиков. После этого он стал часто публиковаться на страницах научных журналов.

Калвер сделал головокружительную научную карьеру. На небосклоне теоретической химии появилась новая звезда. Через пять лет после опубликования его первого научного труда за исследования в области высокомолекулярных органических соединений Калверу была присуждена Нобелевская премия. К этому времени он стал владельцем нескольких фармацевтических предприятий, в том числе и завода «Тертон».

Он считался крупнейшим авторитетом в области химии.

Совершенно неожиданно в свет вышла книга Калвера, посвященная проблемам физики плазмы. Ученые, работавшие в этой области, с завистью вздохнули.

Через пару лет он был удостоен Нобелевской премии по физике.

Ученый мир удивлялся и завидовал.

А еще через пять лет Калвер получил Нобелевскую премию в области медицины за решение проблемы возникновения некоторых видов злокачественных опухолей.

Человечество буквально боготворило его. В родном городке Калвера ему при жизни был установлен памятник. Известнейшие университеты мира считали за честь присвоить ему звание почетного доктора наук.

Калвер стал некоронованным королем Науки.

И вот через пять лет на книжных прилавках появился его роман. Книга была прекрасно написана, у нее был захватывающий сюжет. Сотни тысяч людей в различных странах мира прочитали ее.

Сотрудник Интерпола, старший инспектор Колтер задумчиво вертел в руках шикарно изданный роман доктора Калвера в коричневом кожаном переплете. В который раз он бросал взгляд на обложку, на которой стояли всего три буквы: