— Да мне всего лишь нужна машина, чтобы ездить на работу и обратно!

Продавец согласно кивнул.

— Но ведь зная, как она устроена, вам гораздо легче будет выбрать именно ту, которая нужна! А изучение машин — увлекательнейшее занятие. Вас ждет столько интересных открытий. Вот сейчас вам вряд ли придет в голову, что современная система передач, существующая в таком бесконечном разнообразии вариантов, является потомком трансмиссии, изобретенной еще в двадцатые годы…

Разыскав свою машину, Бэннер сел в нее, открыл дверцу для Хоммеля и с большим трудом вывел мотор из состояния клинической смерти.

— Будем надеяться, Морт, что эта картина не типичная.

— Вот именно.

— Если бы всюду было так, страна давно полетела бы в тартарары.

После долгих поисков друзья нашли гараж, где машину обещали починить. Однако единственный механик был перегружен и выполнить заказ срочно не обещал.

События того памятного дня не предвещали ничего хорошего.

Наконец, группа сотрудников, занятых поисками антивозбудителя, начала понимать, насколько он необходим, и проявлять усердие, которым раньше отличался только Пебоди. Однако опять прошло немало времени, прежде чем их усилия увенчались успехом.

— Мне не хотелось бы в этом признаваться, — сказал однажды Хоммель, — но я начинаю думать, что церебростимулин очень помогает в учебе, зато как-то исподволь мешает работе.

— Ты помнишь наш первый разговор, Морт? Ты утверждал тогда, что он «развивает творческие способности». По-моему, он развивает их гораздо сильнее, чем нужно.

— Да, но где же выход?

— Я давно тебе говорю: нужно получить антивозбудитель.

День проходил за днем, и события тоже не стояли на месте. Однажды ясным утром, когда Бэннер и Хоммель мчались в машине по шоссе, их чуть не сшиб грузовик, водитель которого изучал какой-то текст, не снижая скорости. Через несколько минут коллеги увидели трактор на пахотном поле: фермер читал книгу, укрепленную на руле. Трактор налетел на столб электропередачи, фермер вылетел из кабины. Даже не отряхнувшись, он разыскал книгу и снова принялся читать.

Увидев автомобиль, у которого, видимо, продырявилась шина, Бэннер затормозил. Хоммель показал на обочину шоссе, где трое мужчин, стоя у раскрытого багажника, вяло и неторопливо спорили.

— Да нет же, — говорил один. — Я уверен, что совершенно необходимо сначала поднять машину домкратом.

— Ты хочешь сказать, подвести под нее домкрат и изменить уровень корпуса.

— Может быть, я и допустил некоторую неточность в терминологии, но…

— Оба вы говорите ерунду, — перебил его третий, — существенной предпосылкой ремонта в данном случае является удаление зажимающих шину винтов. Но ведь все дело в том, что давление, оказываемое весом автомобиля, этому препятствует. Кроме того, вращение колеса…

— Да, да, этого мы совсем не учли! Колеса размещены по разные стороны оси, они как бы вращаются независимо друг от друга, поэтому для предотвращения инерционного расшатывания скрепляющих деталей направление винтовой нарезки на колесах, противостоящих друг другу, совершенно не случайно — в противоположном направлении. Следовательно, чтобы успешно удалить колпак и снять шину, следует вращать отвертку в правильном направлении. Но ведь винтовая нарезка расположена за пределами зрительного восприятия! Другими словами, она невидима для человеческого глаза!

— Именно в этом дело! Как же определить ее направление? В окне машины показалось лицо женщины, покрытое бисеринками пота. — Скорее же, ради бога. У меня схватки. Один из споривших медленно, словно нехотя, достал из багажника домкрат и стоял, задумчиво глядя на него.

— Жаль, мы не захватили инструкцию, в ней был бы ответ на этот вопрос.

Женщина снова высунулась из окна.

— Скорее, скорее!

— Не мешай. Мы решаем сложную проблему.

Мужчина, державший домкрат, прислонил его к бамперу, и все трое, присев на корточки, стали чертить диаграммы на песке.

Ни президенту компании, ни директору уже много лет не приходилось менять автомобильные шины. Но вынести подобного зрелища они не могли.

Не спрашивая разрешения, Бэннер схватил домкрат и укрепил его под задним бампером. Разыскав в багажнике комбинированный ключ, Хоммель снял колпак и расслабил колеса. Бэннер приподнял машину домкратом, Хоммель снял колесо и с него покрышку, взял из рук Бэннера новую. Бэннер швырнул в багажник вышедшую из строя, Хоммель вколотил покрышку на место, Бэннер опустил домкрат, Бэннер положил его в багажник, Хоммель бросил туда же ключ, и оба стряхнули пыль с рук.

Трое родственников смотрели, широко раскрыв глаза. Достав флакончик с желтоватыми таблетками, один из них отправил в рот сразу несколько штук.

— А что, если вам придется проделать это еще раз? — спросил он. — Я не уверен, что точно запомнил все необходимые манипуляции.

Женщина опять показалась в окне. Она уже не говорила ничего, только стонала.

Машина скрылась за поворотом, а Бэннер и Хоммель все еще смотрели ей вслед.

— Слушай, Морт, как продвигается работа над антивозбудителем? — спросил президент.

Вид у директора был подавленный.

— Трудно что-нибудь сказать. Пебоди, кажется, ближе всех подошел к решению задачи. Однако он изобретает не совсем то, что нужно.

— Неважно. Главное, изобрести хоть что-нибудь. И как можно быстрее: иначе изобретение будет бесполезным.

Прошло еще несколько недель. Медленно, но верно общая расхлябанность в сфере производства достигла катастрофических размеров. Не было самого необходимого. Однако печать, радио и телевидение не уделяли этому никакого внимания: средства воздействия на общественное мнение были заняты другими, более сложными теоретическими изысканиями. В частности, дебатировался вопрос о том, каким образом следует проводить так называемое «дифференцированное голосование», сколько бюллетеней имеет право опускать каждый избиратель в соответствии с его интеллектуальным уровнем? Дело в том, что чем большее количество очков засчитывалось ему за «уровень», тем большим количеством голосов он располагал. Все телепрограммы передавали «дискуссию века», посвященную голосованию. Самую оживленную полемику вызвал вопрос о том, сколько очков присуждать за публикации в официальной прессе. Ни один человек не посмел возразить против основных принципов дискуссии, дабы не прослыть «недоучкой». Это значило навлечь на себя серьезные неприятности: на «недоучку» смотрели как на человека, по крайней мере дважды отсидевшего в тюрьме за ограбление бензоколонки или бакалейной лавки.

В то время как кривая потребления церебростимулина упрямо ползла вверх, на территории страны возникали здания все новых университетов и колледжей, а трансляционная сеть посвящала слушателей во все новые споры и дебаты, в это же самое время производство средств потребления приближалось к нулю. Наконец, в один прекрасный момент в кабинет Бэннера вошли Хоммель и Пебоди.

— Антивозбудитель готов. В некотором роде это средство отупления, но во всяком случае эффективное.

Бэннер добился того, что новое лекарство стало известно покупателям почти сразу после выпуска первой партии. Разрекламированное как «активин — средство для повышения работоспособности, способствующее полезной практической деятельности», оно продавалось оптом и в розницу, по весьма скромной цене и в оригинальной упаковке: баллончик, имитирующий игрушечный пистолет, позволял впрыскивать лекарство прямо в носоглотку.

— Объясни мне ради бога, — спросил однажды Хоммель, — почему мы не можем продавать препарат в виде обычных таблеток?

— Потому что никто не собирается расхватывать его, как горячие пирожки, — ответил Бэннер. — Подумай сам, на кой черт интеллектуалу заниматься «полезной практической деятельностью»?

А наш церебростимулин превратил всех нормальных людей в стопроцентных интеллектуалов.

— Да, ты прав. Нужна другая форма подачи. Однако… Бэннер не стал слушать.

— Продать его удастся не так уж много. Значит, нужно добиться максимального результата.