Северо-западное побережье Шотландии

Август 1400 года

– Ну же, милочка, моя лесть заслуживает хоть какой-то улыбки.

Мойра украдкой взглянула на мужчину, обратившегося к ней. Он не упускал ее из виду с тех пор, как она взошла на корабль три дня назад. Горбатая Энни, ее дуэнья с острым языком, постоянно ворчала из-за этого человека и сурово наставляла Мойру – говорила, что та должна избегать его, хотя на таком крохотном суденышке это была задача не из легких.

Почему-то в присутствии этого незнакомца Мойра чувствовала себя ужасно неловко – возможно, из-за его необычной внешности. В его густых черных волосах было немало седых прядей, а черная борода казалась клочковатой и довольно неопрятной. Шляпу же он надвигал так низко на лоб, что рассмотреть глаза никак не удавалось.

На первый взгляд незнакомец был уже немолод, однако Мойра приметила кое-какие детали, свидетельствовавшие об обратном. Под облегающими рукавами его элегантного дублета угадывались изящные и вместе с тем мускулистые руки, ноги были длинные и стройные, а низкий голос казался необыкновенно красивым и даже мелодичным – такой голос мог быть только у молодого человека. К тому же двигался он с необычайной легкостью и изяществом, что явно противоречило его бросавшейся в глаза полноте. Когда же он улыбнулся Мойре, та окончательно убедилась в том, что этот человек совсем не тот, кем кажется. Это открытие еще больше смутило девушку. Невольно нахмурившись, она покосилась на Горбатую Энни – старуха по-прежнему за ней наблюдала, хотя и беседовала в этот момент с пожилым матросом, таким же горбатым, как и сама Энни.

– Будем надеяться, что она уйдет отсюда, – сказал незнакомец и снова улыбнулся.

– Пожалуй, я присоединюсь к ней, – пробормотала Мойра, еще больше смутившись.

Девушка вздрогнула от неожиданности, когда незнакомец внезапно схватил ее за руку.

– Нет, моя милая, не мешайте ей. Ведь и старухе хочется немного любви, неужели не понимаете?

Слова незнакомца поразили девушку. Поразили и взволновали. Мысль о том, что Энни способна любить, встревожила почти так же, как прикосновение этого совершенно незнакомого человека. А он посмотрел на нее внимательно, потом вдруг нахмурился, и Мойра поняла, что он заметил ее страх. Что ж, ничего удивительного – ведь опекун научил ее опасаться мужчин.

– Ах, бедная девочка… – пробормотал незнакомец. – Не стоит бояться старика Джорджа Фрейзера.

Почему он так говорит с ней?! Какое право он имеет называть ее «девочкой»? Мойра рывком высвободила руку и заявила:

– Мастер Фрейзер, я прекрасно понимаю, что вы… раза в три старше меня, но это не дает вам права так говорить со мной.

– Старше раза в три? – Незнакомец уставился на Мойру с удивлением. Потом вдруг усмехнулся, провел ладонями по животу и, пожав плечами, проговорил: – Что ж, может, и в три. Но никакой возраст не помешает мужчине оценить красоту женщины.

– Тогда лучше оценили бы красоту вашей супруги.

– Я так и сделал бы, но, увы, ее больше нет со мной. – Незнакомец тяжело вздохнул и, опершись на поручни, добавил: – Моя Маргарет подхватила лихорадку и испустила последний вздох… года три назад.

– О, прошу прощения, сэр… – Мойра в знак сочувствия похлопала незнакомца по руке и тут же добавила: – Простите, я не хотела вызывать печальные воспоминания.

– Эй ты, отойди от девушки! – закричала Горбатая Энни; дуэнья, незаметно приблизившаяся к ним, крепко ухватила Мойру за руку.

Девушка поморщилась от боли. Пытаясь высвободить руку, она пробормотала:

– Мы говорили о жене мистера Фрейзера, вот и все.

– Я бы на ее месте надрала уши этому распутнику, – проворчала старуха.

– Но, Энни… – Мойре стало неловко за свою спутницу. – Видишь ли, Энни, его супруга умерла…

Старуха усмехнулась и проворчала:

– Наверное, умерла из-за его похождений, не выдержала…

– Прошу прощения, сэр, – пробормотала Мойра в смущении. – Не сердитесь, пожалуйста. – Она взглянула на незнакомца, и ей показалось, что он подавил улыбку.

– Идем же, идем… – Энни дернула ее за руку и потащила в сторону крошечных кают. – Ты же не хочешь, чтобы Бернард увидел, как ты разговариваешь с мужчиной, да?

При одной лишь мысли об опекуне Мойра вздрогнула, и по спине у нее пробежал холодок. Теперь она даже не пыталась сопротивляться.

– Нет-нет, конечно, не хочу, – пробормотала она.

Тэвиг Макалпин проследил взглядом за Горбатой Энни, уводящей Мойру, прислонившись к поручням, осмотрелся. Удостоверившись, что никто за ним не наблюдает, тщательно поправил то, что находилось вокруг его талии и создавало видимость полноты. С того момента как он увидел Мойру Робертсон, костюм стареющего Джорджа Фрейзера стал для него настоящим проклятием, хотя он и вынужден был носить его, чтобы сохранить жизнь. Награда, назначенная за его поимку, была довольно велика, и на корабле наверняка нашлось бы немало тех, кто соблазнился бы и гораздо меньшим вознаграждением.

Прошло три долгих дня, прежде чем у него появилась возможность заговорить с Мойрой, хотя Тэвиг и не понимал, зачем ему это понадобилось. Все эго время он внимательно наблюдал за девушкой, прогуливавшейся по палубе в обществе сгорбленной седой няньки. Чудесные волосы девушки – цвета меди – были всегда заплетены в тугую косу, но мягкие локоны постоянно выбивались из прически и очаровательнейшим образом обрамляли милое, чуть веснушчатое личико. Тэвиг же, впервые заглянув ей в глаза, искренне удивился. До этого ему почему-то казалось, что у Мойры Робертсон должны быть карие или зеленые глаза, но ни в коем случае не такие ярко-синие. Однако он ошибся – выяснилось, что у нее именно синие глаза. И ему вдруг подумалось, что он многое бы отдал зато, чтобы как можно чаще видеть эти чудесные глаза с длинными темными ресницами.

Тэвиг невольно усмехнулся; ему пришло в голову, что лицо девушки произвело на него столь сильное впечатление лишь по одной простой причине: все остальное он никак не мог рассмотреть. Впрочем, было очевидно, что Мойра невысока, худощава и, судя по всему, обладала очень даже неплохой фигурой. Правда, Тэвигу обычно нравились более полные женщины, но на сей раз он был вынужден признать, что Мойра Робертсон понравилась ему с первого взгляда.

Тэвиг выругался, вспомнив страх, промелькнувший в прекрасных глазах Мойры, едва он коснулся ее руки. И этот же страх отразился на ее милом личике, когда Горбатая Энни упомянула про опекуна девушки, сэра Бернарда Робертсона. Тэвиг был почти уверен, что этот человек ее обижал. Хотя за прошедшие несколько дней Бернард еще ни разу не поднял руку на Мойру, было ясно, что такое вполне могло произойти. «Только бы он не тронул ее до того, как я окажусь в надежном убежище, у кузена Мунгана», – говорил себе Тэвиг. Он прекрасно знал, что не сумеет сдержаться, если Бернард Робертсон поднимет руку на Мойру. В результате же его, Тэвига, могли бы разоблачить и отправить к другому кузену, вероломному Айверу. А там уж его ожидала казнь через повешение – казнь за убийство, которого он не совершал.

Внезапно налетел порыв холодного ветра, и Тэвиг, вздрогнув, поплотнее закутался в свой черный плащ. Взглянув на небо, он нахмурился: небо затягивалось зловещими черными тучами, предвещавшими непогоду. И почти тотчас же на палубу обрушился еще один порыв ветра, гораздо сильнее предыдущего. Было совершенно ясно: очень скоро разразится шторм. И тогда придется вернуться в каюту, а там…

Мысль о каюте приводила его в ужас. В крохотной каютке, кроме Тэвига, находились еще трое, и это увеличивало вероятность разоблачения. «Но оставаться на палубе гоже опасно», – подумал Тэвиг. И он был абсолютно прав, потому что дождь, который почти всегда начинался вместе со штормом, непременно испортил бы его «маскарадный костюм».