к арабской нефти пробуриться.

Он и другие знал заботы,

не в небесах Давид парил,

и, как-то раз придя с работы,

жене он сына набурил.

Советский строй слегка помер,

явилась мразь иного вида;

но, как вращающийся хер,

бурил планету бур Давида!

Дод посвятил свою судьбу

игре высокой и прекрасной,

и Дон Жуан сопел в гробу,

терзаем завистью напрасной.

Труды Давида не пропали

в шумихе века изобильного,

и в книгу Гиннесса попали

рекорды пениса бурильного.

Сегодня Дод наш – академик,

и льется славы сок густой,

а что касаемо до денег,

то все они – в дыре пустой.

Горжусь тобой и очень рад

сказать тебе под звон бокальный:

ты совершил, мой старший брат,

мужицкий подвиг уникальный!

А Гриша Миценгендлер – родственник моих друзей (точнее, родственница – Жанна, но она – его жена). Все остальное вам расскажет

ПАНЕГИРИК В ЧЕСТЬ 60-ЛЕТИЯ ГРИГОРИЯ, ЧЕЛОВЕКА И ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНИКА

Гремели российские грозы,

хозяйки пекли пироги,

неслись по Руси паровозы,

горячие, как битюги.

А следом вагоны катились,

железом бренча многотонным,

и разные люди ютились

на полках по этим вагонам.

И в чай они хлеб окунали,

мечтая доехать скорей,

того эти люди не знали,

что чинит вагоны – еврей.

Поэтому прочны вагоны,

для дальних выносливы рейсов,

в любые идут перегоны,

о стыки стуча между рельсов.

Еврей тот по имени Гриша -

сметлив удивительно был,

легко бы в министры он вышел,

но очень вагоны любил.

И плелся с работы устало,

и в голову лезли дела,

но Жанна его ожидала

и двух сыновей родила.

(А нынче – крушенья дорожные,

и скажет любой вам носильщик:

вагоны теперь ненадежные,

уехал в Израиль чинильщик!)

Меняют любовники позы,

ползут на Израиль враги,

но мчат по нему тепловозы,

горячие, как утюги.

А сзади вагоны трясутся,

евреи в вагонах сидят,

куда-то с азартом несутся

и сало украдкой едят.

За весь этот транспорт в ответе -

Григорий, кипучий, как чайник,

теперь он сидит в кабинете,

большой и солидный начальник.

В субботу он землю копает,

монет наискал миллион,

мудреные книги читает,

хлебая куриный бульон.

И едут вагоны, колыша

еврейских шумливых людей,

хранит их невидимый Гриша,

великий простой иудей.

Леночка Рабинер – диктор и редактор нашего израильского радио на русском языке. Муж ее, весьма любимый ею (и весьма ответно), – Женя Шацкий, он контрабасист в филармоническом оркестре. Оба они много пережили до поры, пока друг друга повстречали. А ода, сочиненная на их свадьбу, так и называлась -

НА БРАКОСОЧЕТАНИЕ МУЗЫКАНТА ЖЕНИ И ЛЕНОЧКИ ИЗ РАДИОВЕЩАНИЯ

Он был контрабас разведенный,

она – выходила в эфир.

И горек был путь их пройденный,

и пуст окружающий мир.

Они не мечтали о встрече,

страшил их любовный обман,

однако клубился под вечер

в их душах надежды туман.

Они повстречались случайно,

о чем-то пустом шелестели,

над чем-то смеялись печально

и вдруг оказались в постели.

И поняли – не без испуга -

по стуку взаимных сердец,

что именно их друг для друга

когдато назначил Творец.

И все начиналось с начала,

и обнял невесту жених,

и музыка с неба звучала -

играл ее ангел для них.

А Женя по миру мотался,

в узде свои страсти держа,

и весь его волос остался

в гостиницах разных держав.

Себя он отравливал водкой,

лишь музыкой в жизни гордясь,

а Лена – роскошной красоткой

и рыжей была отродясь.

Но с радостью рыжая Лена

за лысого Женю пошла,

в уюте семейного плена

она свое счастье нашла.

И пушки сегодня палят

в честь этих израильских жителей,

и взрослые дети шалят,

завидуя счастью родителей.

Мы не успели оглянуться – пролетело восемь лет их замечательной совместной жизни. И наступил у Леночки весьма округлый юбилей. Описанный сюжет мне приходилось повторить. Но подвернулась свежая идея.

БАЛЛАДА ПРО РЫЖУЮ ЛЕНУ

Баллада сочинилась не случайно:

в ней Лена – тема каждого куплета,

есть в имени – секрет, загадка, тайна,

и я вам расскажу сейчас про это.

И выдумки в балладе этой нет,

идея взята мной не с потолка:

недаром я болтался много лет

на улице Елены а-Малка.

Хочу вам для начала изложить

секрет наполеоновского плена:

на острове хотел он век дожить -

святая пусть, но все-таки Елена.

И те, чьи имена избегли тлена, -

обязаны их женам, нету спора:

у Рубенса была жена Елена,

у Рузвельта жена – Элеонора.

Такое это имя, что полену

сияло оно пламенным угаром,

и сказка про Прекрасную Елену

возникла, как вы видите, недаром.

Но сказка зарастала книжной пылью,

и даже прочитал ее не каждый,

а чтобы эту сказку сделать былью,

родилась Лена рыжая однажды.

Родилась, как известно, Лена в Риге,

в семье, где почитался дух искусства,

читала увлекательные книги,

но к музыке ее клонились чувства.

Валились музыканты на колени,

вливался в инструменты их экстаз,

но были их порывы чужды Лене,

в мечтах она избрала контрабас.

А Женя был солдат, носил винтовку,

в судьбе своей предвидел перемены,

и «Леночка» – его татуировку -

немногие, но видели до Лены.

На всяких языках читая тексты,

любовные разучивая танго,

такое знала Леночка о сексе,

что сделалась черна Елена Ханга.

Когда готовит Леночка обед,

то плачут и женатый, и вдовец,

загадки тут и не было, и нет:

Еленою была Молоховец.

А голос?! Он рождает в сердце эхо,

и пению сирен подобен он:

на голос рыжей Лены к нам приехал

евреев из России миллион.

Поэтому ты, Леночка, живи,

ничуть, как ты умеешь, не старея;

твой голос, полный неги и любви,

из чукчи скоро сделает еврея.

И мы тебя все любим не напрасно:

полно в тебе душевного огня;

ты – женщина, и этим ты прекрасна,

а возраст – это мелочь и хуйня.

Эфраим Ильин – это скорей явление, чем просто личность. Это он в 48-м году купил в Чехословакии винтовки и патроны, благодаря которым была прорвана блокада Иерусалима.

В «Книге странствий» есть о нем глава, в которой я подробно описал его незаурядную судьбу. Она так и называется – «Эфраим: праведник-авантюрист». Отдельные подробности я к дню его рождения зарифмовал, а Саша Окунь сделал дивные рисунки.

ТОРЖЕСТВЕННАЯ ОДА НА 85-ЛЕТИЕ ЭФРАИМА ИЛЬИНА

Сколько разных талантов, однако,

ниспослалось Эфраиму в дар:

меломан, бизнесмен и гуляка,

полиглот, меценат, кулинар.

Развивая еврейские корни,

был Эфраим с рожденья не слаб:

делал деньги, играл на валторне

и любил подвернувшихся баб.

В деле страсти послушлив судьбе -

скольких женщин взыскал ты и выбрал?

Дон Жуан, услыхав о тебе,

с корнем хуй немудрящий свой выдрал!

Когда были дороги тернисты

и еврейский народ пропадал,

ты, Эфраим, пошел в террористы,

и мы знаем, что ты попадал.

На семитов напали семиты,

и, воскликнув: «Ах, еб вашу мать!» -

ты, Эфраим, купил «Мессершмиты»,

чтоб евреи могли воевать.

А потом, когда мы победили,

нос утерли и шейху, и лорду,

то еврейские автомобили

сделал ты в посрамление Форду.

Всех галутных жалея до слез

(им казалось житье наше раем),

ты румынских евреев привез -

но зачем же так много, Эфраим?

Собирая картины друзей,

наливая за рюмкой стакан,

в Ватикане открыл ты музей,

и безвестный расцвел Ватикан.

Много лет нас во тьме содержали,