– Куда надо, – буркнула Таня.

– Я сто раз уже просила тебя не разговаривать со мной таким тоном. Это просто хамство, и нечего на переходный возраст ссылаться!

– Я и не ссылаюсь, – Таня уже надевала наспех вычищенные туфли.

– Так куда же ты? – Мама была упорна. – Опять шляться невесть где со своими хулиганами? Да?

– Нет! – Таня мстительно улыбнулась. – С отцом! – сказала она и, выскочив в коридор, громко хлопнула дверью.

Отец! Каждая встреча с ним становилась для Тани праздником.

Он развелся с мамой три года назад, когда противный Геннадий Сергеевич только появился на их горизонте. Таня, конечно, переживала, но не слишком. Этот развод почти ничего не изменил.

Отец и раньше появлялся дома нечасто. Он был журналистом и постоянно находился в разъездах. Зато сколько радости приносили Тане эти встречи, когда отец появлялся перед ней – загорелый, улыбающийся, с целой кучей конфет и чудесных подарков. Разве можно хотя бы сравнить его с серой, словно мышка, мамой, все дни проводящей на кухне и в работе над своими кулинарными книгами. Подумаешь: кулинарная писательница! А.С. Пушкин от сковороды и кастрюли!

К тому же мама постоянно была чем-то недовольна и все время делала Тане замечания: «Стой прямо, не сутулься!», «Что у тебя за контрольную? Да ты совсем не учишься! Вот я в твои годы…» В общем, понятно.

А отец ни разу, насколько она могла вспомнить, не попрекнул ее.

Уже стоя в лифте, Таня вдруг подумала, будет ли с отцом сегодня одна из его… девушек… Нет, Таня все-все понимала и ничего не имела против того, что отец встречается с женщинами. Одна из них, Марина, очень много сделала для Тани, и они общались до сих пор, несмотря на то что с отцом Марина рассталась.

А жаль. Все шло так хорошо, и Таня даже начинала украдкой мечтать о том, что Марина и отец поженятся и возьмут ее, Таню, в свой дом. Марина совсем непохожа на маму, у них получилась бы дружная и красивая семья. С высокими идеалами, а не с вечной возней на кухне и нескончаемой перебранкой по поводу уроков.

Но, увы, что-то разладилось.

«Как разлаживалось у отца и с другими…» – мелькнула в Таниной голове мысль, но она живо отогнала ее, словно противную назойливую муху.

«Хоть бы отец был один!» – как заклинание, повторяла про себя Таня, бессмысленно уставившись на исписанную стенку лифта.

Таня загадала, что, если отец сегодня будет один, все еще образуется. Он и Марина поженятся и… и возьмут к себе Таньку…

Когда она вышла из подъезда, красный отцовский «Пежо» уже ждал ее.

– Молодчина, Танюха. Точность – вежливость королев. Ну и принцесс, конечно, тоже! – сказал отец, распахивая перед ней переднюю дверцу рядом с собой.

Ура! Так и есть: один!

– Великолепно выглядишь! У тебя новое платье? Носи такое почаще, все мальчишки шеи свернут, – отец чмокнул дочь в щеку, и она почувствовала, что похвала оказалась неожиданно приятной. – Ну давай, поехали, опаздываем уже.

Таня устроилась на удобном мягком сиденье и с наслаждением вдохнула аромат отцовской туалетной воды, запах дорогих сигар и приключений. По крайней мере, так ей казалось.

Отец всегда любил дорогие вещи. Таня искоса взглянула на его гладко выбритое моложавое лицо и, как бывало уже не раз, удивилась, как мог этот холеный красивый мужчина прожить с ее мамой более десяти лет?.. Рядом с ним мама казалась еще неприметнее, толще и уродливее. А уродливое, как думалось Тане, не имеет права на существование. Все должно быть красивым и ярким – иначе какой смысл?!

– Держи, это тебе из Туниса! – сказал тем временем отец и положил на Танину ладошку резной серебряный кулон. – В медине купил. Медина – это у них Старый город, а на самом деле такой большой-пребольшой базар. Зато иногда там попадаются удивительные вещицы. Даже старинные найти можно, хотя, конечно, полным-полно всякого хлама и дешевых подделок.

Таня улыбнулась и сжала в ладошке кулон. Ей показалось, что он еще хранит тепло щедрого южного солнца.

– А ты был в Тунисе? – спросила она, наслаждаясь ощущением оказавшегося в кулачке солнечного лучика.

– Ну да, на прошлой неделе, – лениво отозвался отец.

– Купался?

– Нет, что ты. Это хотя и Африка, но все же северная. Сейчас там вполне тепло, но купаться еще рановато… Зато я был в Карфагене. Знаешь из истории? Римляне все кричали, что он должен быть разрушен. Самое смешное, что Карфаген действительно разрушили. Совсем. Торчит там пара колонн – фактически и все…

– Ну вот, – добавил он после минутной паузы. – Опять в пробку попали… Москва без пробок – все равно, что средневековая красотка без блох! – пошутил отец и, чиркнув зажигалкой Zippo, закурил.

Таня откинулась в кресле, и перед ее мысленным взором возникли волшебные картинки.

Вот они с отцом едут на слоне по какому-то восточному городу, а вокруг них шумит пестрый базар. Кричат торговцы пряностями, предлагая ароматную, свернутую трубочками корицу. Бородатые смуглые мужчины в чалмах, продающие ткань, протягивают им свой товар. У одних – ткань тонкая и прозрачная, как паутинка в лучах солнца; у других – переливчатая и легкая, словно бабочкино крыло; у третьих – тяжелая и плотная, будто южная ночь… Звенят браслеты… Курятся на узорных деревянных подставках дурманящие ароматы…

А они с отцом едут, даже не глядя на все это великолепие, разговаривают и весело смеются…

Таня верила, что отец обязательно возьмет ее с собой в путешествие. Это он только сейчас не может, пока она несовершеннолетняя, ведь мама ни за что ее с ним не отпустит.

– Ну что, спишь? Просыпайся! – окликнул девочку отец. – Прибыли. Вылезай, принцесса!

Он всегда называл ее принцессой.

Когда Таня была маленькой, она всерьез спрашивала отца: вправду ли она принцесса? «Конечно, – смеясь, отвечал он, – кем тебе еще быть, если отец у тебя – король!»

Вспомнив об этом, Таня улыбнулась, вылезла из машины и наконец огляделась.

Они оказались перед зданием модной художественной галереи, в которой Таня уже как-то была. Значит, намечается чья-то выставка.

Таня никогда не спрашивала отца, куда они собираются в очередной раз. Каждый раз это было для нее сюрпризом, небольшим приключением. Отец, принимая ее игру, в свою очередь, никогда не рассказывал ей о грядущих планах.

Было у них еще одно негласное правило: Таня никогда не называла его отцом. Только по имени. Только «Ник».

Пискнула сигнализация, и отец, приобняв Таню за плечи, повел ее в галерею.

На входе он сунул под нос охраннику пригласительный билет на две персоны и при этом хитро подмигнул Тане.

Девочка сразу догадалась, что раз папа не предъявил свое журналистское удостоверение, они находятся здесь на секретном задании…

Но вот мужчина и девочка уже вступили в зал, как-то болезненно-ярко освещенный множеством вделанных в потолок лампочек.

– Смотри внимательно, – шепнул папа. – Сегодня выставляется Димитрис. Он очень модный художник, и здесь соберется весь бомонд.

Среди хаотично перемещающейся по залу толпы Таня и вправду заметила знакомые даже ей лица.

Они с отцом тоже слились с толпой, бредя от картины к картине.

Папа… то есть Ник, улыбался, то и дело перебрасывался с кем-нибудь парой фраз и даже представил Таню самому Димитрису, предварительно проболтав с ним не менее пяти минут.

Когда знаменитость чинно удалилась, папа опять подмигнул Таньке.

– Спорим, – шепнул папа, – что он и не понял, кто я. Ему-то все по фигу… О, гляди, как интересненько!.. Эта красотка уже сменила кавалера. Пойдем-ка протиснемся поближе, послушаем…

Таня посмотрела и увидела известную певичку в сопровождении смуглого рокового мачо. А рядом… нет, этого просто не может быть!.. Рядом опять стоял все тот же мальчишка и болтал о чем-то с двумя долговязыми, веснушчатыми, словно сделанными по одному штампу, мужчинами.