— Итак, мы победили, — негромко проговорила Рина.

— Угу. — Кил нежно посмотрел на нее загоревшимися глазами. — Без Ли Хока Красные Ястребы — ничто.

Это теперь дело прошлое. Да и мы можем оставить прошлое позади и взглянуть в будущее.

— У него не оказалось-таки в рукаве нужных карт, — пробормотала Рина. Она могла лишь радоваться тому, что этого человека больше нет на свете, но было отчего-то приятно, что об этом позаботилась сама природа.

— Он просто так и не понял, что флеш-рояль — непробиваемая комбинация, — улыбнулась Рина. Кил вопросительно посмотрел на нее.

— Ну да, — пояснила она. — Ты, я… Трентон, Пикар, Доналд. Получается флеш-рояль.

Кил расхохотался было, но тут же оборвал смех. — Ты действительно готова выйти за меня?

— Ну разумеется.

— И готова начать новую жизнь?

— На все сто процентов.

— О Господи, ну до чего же я люблю тебя! — Кил порывисто прижал ее к груди.

Испытывая невыразимую благодарность, Рина утонула в его объятиях. Слезы обжигали глаза, но она знала, что это в последний раз. Никогда ей не забыть Пола и детей — плод их любви. Ей всегда будет их не хватать, и она неизменно будет думать о том, что было бы с ними, какими бы они стали, как менялись от года к году, если бы судьба была к ним милостивее.

Но Кил перенес ее из тьмы на свет. Точно так же утреннее солнце, поднимаясь над горизонтом, возвещает приход нового дня.

— Пора возвращаться, — прошептала Рина. — Не хотелось бы опаздывать на собственную помолвку.

— Ну уж на нее-то мы не опоздаем! — Едва удержав равновесие. Кил еще раз поцеловал Рину.

Они принялись поспешно одеваться.

Солнце поднималось все выше и выше, поливая землю яркими лучами. Кил с Риной плыли навстречу яхте «Сифайр» — и поджидавшему их будущему.

22 сентября, 19.00

Вашингтон, округ Колумбия

Дробно стуча каблуками, конгрессмен Кил Уэллен поспешно направлялся к Овальному кабинету Белого дома. Вокруг никого не было видно, так что можно не скрывать некоторой растерянности, любопытства и, пожалуй, даже не оставлявшей его тревоги, от которой холодок пробегал по спине.

Ровно три года назад его вызвали в тот же кабинет, и тогда… Воскрешать прошлое не было никакого желания. Да, тогда началось царство террора, а теперь оно наконец закончилось. И за это время Кил многому научился и многое приобрел.

Когда он вошел, президент был один. При появлении Кила он поднялся и скупо улыбнулся, отчего в строгом кабинете стало немного светлее.

— Прошу вас, конгрессмен, присаживайтесь

Все еще тревожно гадая, зачем он понадобился, Кил подтянул кресло к столу.

Не переставая улыбаться, президент нажал какую-то кнопку.

— У меня конгрессмен Уэллен, так что прошу вас…

Увидев, как в комнату вкатывают сервированный столик, Кил едва удержался от смеха. Он не принадлежал к президентской партии, но, выходит, его как бы между делом пригласили на чашку чая.

Да и не только чая. Пока разливали вино и накладывали еду в тарелки, Кил, не отрываясь, смотрел на хозяина кабинета. Все же его смущало, что они здесь наедине.

Дождавшись, пока официант сделает свое дело и закроет дверь, президент заговорил:

— Прежде всего примите мои самые сердечные поздравления.

— Благодарю вас, сэр.

— Когда ждете ребенка?

— В начале марта.

— Чудесно, чудесно, — весело сказал президент. — Мы с первой леди будем рады пригласить малыша в столицу. Дети растут так быстро.

— Да, сэр, — вежливо кивнул головой Кил. Внимание президента было ему приятно, но вообще-то он предпочел бы побыстрее отправиться домой.

Похоже, прочитав его мысли, президент усмехнулся:

— У меня есть для вас кое-какие новости. Кил.

— В самом деле? — Мгновенно напрягшись, Кил поставил чашку на стол.

— О, ничего особенного, конгрессмен, просто завершающий штрих к истории Ли Хока. — Президент немного помолчал. — В Атлантике, неподалеку от острова Святого Фомы, водолазы неделю назад обнаружили человеческий скелет. Потом он был опознан.

— Ли Хок?

— Вот именно. — Президент некоторое время изучал собственные ногти. — Я подумал, вам будет интересно это узнать.

— Конечно, сэр, спасибо, что сказали.

Помолчав, президент улыбнулся:

— Ну что ж, конгрессмен, теперь вы свободны. Вижу, вам не терпится домой…

К его удивлению. Кил так и вспыхнул:

— Сэр…

— О, все в порядке, я ничуть не обижен. Судя по тому, что мне говорили, у вас есть все основания не задерживаться на работе. Мне и самому не терпится познакомиться с вашей женой. О ней весь город судачит.

— Именно поэтому, сэр, — усмехнулся Кил, — мы и решили пока убраться подальше.

— Естественно. Молодоженам хватает компании друг друга. Ну что ж, конгрессмен, когда снова начнете появляться в обществе, мы с первой леди с удовольствием поужинаем с вами.

— Большое спасибо, сэр.

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, господин президент. — Кил поднялся и направился к двери.

— Мистер Уэллен, — окликнул его президент, — позвольте сказать, что меня весьма радует ваш возраст: вы еще слишком молоды, чтобы баллотироваться в президенты от другой партии.

— Спасибо, сэр, — рассмеялся Кил, — это настоящий комплимент.

И снова шаги его дробно зазвучали в опустевших к этому времени коридорах Белого дома. Кил поспешно направлялся к своей машине.

22 сентября, 19.31

Александрия, штат Виргиния

Рина поставила собачью миску на пол и распахнула заднюю дверь.

— Джек! Джек Дэниэлз! Немедленно оставь в покое кролика и дуй сюда!

В дальнем конце поросшей шелковистой зеленой травой лужайки показалась огромная, черная как смоль бельгийская овчарка. Остановившись на мгновение, она гавкнула, радостно завиляла хвостом и рванула к дому.

— Ну ты, чудовище, только попробуй наскочить на меня, шкуру спущу, — пригрозила Рина.

Угроза была оставлена без внимания — прямо ей в грудь уперлись мощные лапы.

— Ты когда-нибудь научишься себя вести?

— Джек Дэниэлз плохой пес. Джек плохой пес. Плохой пес.

Рина круто обернулась. Это заверещал своим скрипучим голосом попугай-макао по кличке Старина Эйб.

— Ну конечно, без этой птицы Кил обойтись просто не мог, — простонала Рина, театрально заламывая руки.

— Очень хорошая птица. Очень хор-р-р-ошая птица, — немедленно откликнулся Старина Эйб.

— Очень шумная птица, если хочешь знать мое мнение, — обрезала Рина.

Едва не сбив ее с ног, Джек Дэниэлз рванулся к своей миске.

— Вот что я скажу вам, ребята, кухня слишком мала для нас троих. А уж для четверых — тем более, — негромко добавила Рина. — Все, оставайтесь одни.

Ласково потрепав Джека по голове, она прошла недлинным коридором в роскошно обставленную гостиную и, окинув ее привычным взглядом, довольно улыбнулась. На первом этаже у них было просторно, много воздуха, мебель выдержана в мягких, пастельных тонах. У застекленных створчатых дверей, напоминавших о старых временах, стоял концертный рояль, составлявший некоторый контраст со стереосистемой, занимавшей значительную часть стены, обитой деревянными панелями. Это уж — знак современности. Во всем чувствуется любовный хозяйский уход.

Рина поглядела на витую лестницу, и улыбка на ее лице сменилась задумчиво-мечтательным выражением. Казалось, ноги сами понесли ее наверх. Миновав спальню, она двинулась по темноватому коридору в глубину дома.

Ровно три года назад, в такой же вечер она входила в точно такую же комнату. Тогда она наклонилась над колыбелью, прикоснулась к нежному тельцу.

Здесь тоже была колыбель и рядом с ней — кресло-качалка. Старинное белое кресло.

Рина вытащила из колыбели плюшевого медвежонка, который, казалось, только ее здесь и дожидался.

Покачиваясь в кресле, она машинально поглаживала его по голове. На какой-то момент вернулась прежняя боль, да такая сильная, что у Рины круги перед глазами поплыли. Но потом боль отступила, и Рина медленно улыбнулась.