— Хорошо бы поверить… Знаешь, я всегда жил пословицей «Кто старое помянет, тому глаз вон», но сейчас вдруг понял, что почему-то не чувствую в себе былого великодушия. Видимо, у каждого существует своя ахиллесова пята. Моя заключается в тебе, Юлиана. Если когда-нибудь я убежусь, что ты обманула меня, ты узнаешь совсем другого Блейка. Заранее предупреждаю, не буди во мне зверя. — Он резко поднялся. — Пойдем в шатер, пока не началась гроза.

Ошарашенная диким всплеском ревности Блейка, Юлиана весь остаток дня не проронила почти ни слова. Что это — мужской эгоизм и чувство собственника? Или здесь кроется нечто иное, более сокровенное?

О том, что Блейк любит ее, она даже и не подумала, да и стоит ли думать о несбыточном? Хотя если бы такое случилось, она бы чувствовала себя счастливейшей из женщин. Она бы стерпела все, если бы он хоть намекнул ей о своих чувствах. Решительно все!

Однако жизнь не стоит на месте и приносит нам все новые испытания. И никогда, увы, не знаешь, что она тебе подбросит через месяц… день… час…

Ничто не предвещало беды… Ничто не говорило о приезде Барбары.

Подъехав к дому, они не увидели ничего странного, что свидетельствовало бы о нежданных гостях — ни одной незнакомой машины не то что в гараже, но даже и на улице. И лишь только войдя в дом…

— Мистер Престон, у вас гости, — как обычно церемонно сообщила Сюзанна. — Ваша сестра. Она в кабинете.

Юлиана поморщилась и, чтобы утаить от Блейка свое недовольство, отвернулась якобы для того, чтобы сложить шляпку и сумочку на кухонную стойку. Но Сюзанна уловила ее реакцию и хмыкнула себе под нос. Оказывается, миссис Престон тоже недолюбливала Барбару.

— По-моему, она расстроена, — добавила миссис Доусон.

Блейк нахмурился.

— Ясно… Юлиана, ты пока не вмешивайся. Я сам пойду и поговорю с ней, — бросил он через плечо.

Она и моя гостья, — сухо возразила Юлиана.

Ее замечание вывело его из себя.

— Женщина! — вспылил он и, метнув на нее предостерегающий взгляд, ушел.

— Ну что скажешь? — всплеснула руками Юлиана.

Сюзанна пожала плечами.

— Сестра мистера Престона ничего не объяснила. Может быть, она ушла от своего мужа. Или, возможно, он бросил ее. — Она отвернулась и принялась снова за приготовление ужина. — Я не знала, что она приедет, и приготовила ужин на двоих. Надо еще чего-нибудь придумать.

Юлиана тихо застонала. Мало того что ей придется сидеть с Барбарой за одним столом, но ведь может случиться, что она останется у них!

— Да, пожалуй, — вздохнула Юлиана. — Надеюсь, это единственное, что от тебя потребуется.

Экономка закатила глаза.

— Мне бы тоже этого хотелось. Не выношу… — Она оборвалась на полуслове и закусила губу. — Простите, миссис Пре… Юлиана, я не должна была говорить так. Это не мое дело. Мистер Престон — хозяин, и я не вправе высказывать свое мнение о его родственниках.

Юлиана похлопала ее по плечу.

— Нет, нет, Сюзанна, все нормально, я полностью разделяю ваши чувства. Мне самой эта женщина как кость в горле. Но, как вы верно заметили, она сестра Блейка, мы обязаны проявить гостеприимство. Конечно… если вы постелите ей простыню покороче или подсыплете слабительного в стакан с водой на ночь, я не обижусь.

Они так расхохотались, что не смогли сразу остановиться, даже когда вошел Блейк, черный как туча.

— Можно попросить чашку кофе? — угрюмо буркнул он. — Эта сумасшедшая осушила мою бутылку «Джони Уолтера», словно в ней было не виски, а вода. Ничего не понимаю, что с ней! Юлиана, тогда принеси кофе, ладно? Может, ты, как женщина, поймешь ее? Она все время плачет. Я прекрасно знаю твое отношение к ней, но, пожалуйста, сделай это для меня, хорошо?

— Конечно, Блейк, — согласилась Юлиана. — Я постараюсь помочь тебе.

— Спасибо. — И резко повернувшись, он ушел.

Сюзанна покачала головой и принялась за кофе.

— У мужчин никогда не хватает терпения выслушать, а тем более выдержать женские слезы.

Юлиана задумалась, ответила не сразу.

— В молодости у него получалось…

— Правда? А, ну тогда я с ним еще не была знакома.

— Он был очень добрым и отзывчивым. Все любили его за это.

— Да неужто?! — поразилась экономка, словно услышала что-то из рук вон выходящее. Юлиана горько улыбнулась.

— В глубине души он и сейчас остался таким же, — как бы самой себе проговорила она. — Жизнь — нелегкая штука. Блейк очень изменился после самоубийства матери. А тут сразу еще преждевременная смерть отца и почти обанкротившаяся компания… Ему пришлось вывернуться наизнанку, чтобы поставить ее на ноги.

Да, Блейку было очень нелегко. Наверное, чтобы выжить, нужно быть жестким и бескомпромиссным. А потом, когда ты целый день на работе бываешь таким, придя домой, сложно сразу переключиться.

— Может быть, вы и правы. Мой Фрэд был водителем автобуса. Обычно он говаривал, что после сумасшедшего дня и бешеного уличного движения он даже дома не может расслабиться.

— Вот почему он играл в гольф, — поняла Юлиана. — Даже наверняка ведь эта игра очень успокаивает. Видимо, именно там ваш муж находил для себя отдохновение.

— Да… — Сюзанна ушла в себя и почти машинально поставила чашку на поднос. — Да, так, наверное, и было. — Немного помолчав и задумчиво улыбнувшись, она передала поднос Юлиане. — Мне всегда казалось, что он просто хочет вырваться из дома. Только сейчас до меня дошло, что скорей всего в игре он находил покой. Но как бы то ни было, сердце его не выдержало слишком рано…

Она опечалилась, слезы показались на глазах. Юлиана была рада оставить экономку со своими воспоминаниями, надеясь, что, может быть, сейчас бедняжка посмотрит на свою семейную жизнь с другой стороны. Очевидно, не считая себя счастливой с мужем, Сюзанна так и не решилась родить ребенка. Впрочем, кто знает, может, и наоборот — то что у них не было детей, обрекло их брак на безысходность. Это извечная проблема, что первое — курица или яйцо.

Перед тем как войти в кабинет, Юлиана остановилась, сделала глубокий вдох и приготовилась к худшему. Вместо того чтобы постучать ногой, она толкнула дверь подносом. Блейк, видимо, уже потеряв терпение, тут же открыл ее.

— Слава Богу, — прошептал он и облегченно вздохнул.

Юлиана заглянула через его плечо и увидела Барбару, сидевшую в массивном кресле, закрыв лицо руками. Она тихо плакала. Несмотря на всю неприязнь к сестре Блейка, Юлиане стало жалко ее. Правда, не сильно, только слегка.

— Не лучше ли тебе выйти? — негромко предложила Юлиана мужу. — Я позову тебя, если что.

— Да, да, пусть будет все, как ты скажешь, — не скрывая облегчения, шепнул Блейк. — Ты потрясающая девица.

— Не стоит благодарить меня раньше времени. Предупреждаю, если твоя сестрица начнет как обычно вытворять свои штучки со мной, я ведь могу и не выдержать. На этот раз я просто убью ее.

— Похоже, на сей раз она не осмелится. Ей сейчас не до тебя.

— Как знать, Блейк. Посмотрим… Блейк проскользнул в полуоткрытую дверь, а Юлиана вошла в комнату с чувством, словно взошла на эшафот. Она еще с детства знала, что Барбара не знает жалости, считая ее недопустимой слабостью. И что сейчас произойдет — одному Богу известно. Юлиана снова глубоко вздохнула, на миг задержала дыхание и выдохнула:

— Барбара, как насчет кофе? Может, выпьешь чашечку? — предложила она, поставив перед ней на стол поднос с дымящимся, ароматным кофе.

Барбара пробормотала в ответ что-то невразумительное.

Юлиана разлила кофе по чашкам, бросила туда по два кусочка сахара и одну придвинула к ней. Та резко отмахнулась.

— Барбара, но Блейк сказал, что ты хочешь кофе. Черт возьми, выпей и успокойся!

Барбара вытерла слезы тем, что когда-то называлось мужским носовым платком, неохотно взяла в руки чашку и, всхлипнув, отхлебнула.

Даже слезы и навалившиеся переживания никак не сказались на ее привлекательности. Дорогое черное шелковое платье облегало ее стройную, поддерживаемую строгими диетами, фигуру. Ее волосы были светлей обычного, а кожа казалась по-детски нежной и шелковистой. Ясно, что здесь не обошлось без хорошего массажиста. В свои двадцать восемь Барбара не обладала классической красотой, но выглядела просто великолепно.