— Чего ты не хочешь? Чтобы я смотрел на тебя или занимался любовью?

— С-смотрел на меня. Он недовольно вздохнул.

— Черт, ну что ты стесняешься? Боже, какая же ты застенчивая. Чего ты боишься? — ласково пожурил он, сбрасывая халат и забираясь к ней под одеяло. — Понимаю, если бы ты была какая-нибудь кривая. Мой Бог, Юлиана, ты великолепна!

Юлиана промолчала. Блейк прижался к ней, она почувствовала его твердый, налитый член, и ее сердце забилось словно птица, попавшая в силки. Боже, если бы только он знал! Недавние фантазии показали, насколько велика ее потаенная жажда страсти. Она просто умирала от желания обнять его, выплеснуть из него всю необузданность своего темперамента.

Застенчивая? Только теперь ей пришло в голову, что она за этой так называемой застенчивостью, как за ширмой, инстинктивно прятала, всеми силами стараясь не показать свое истинное начало. И сейчас в ней загорелось неистовое желание сорвать завесу, взорвать темноту и ослепить все ярким светом. Ей захотелось, чтобы Блейк наконец увидел и ощутил на себе ее подлинную чувственность.

Нет, не выйдет, я же ничего не умею. А потом, как отнесется Блейк к такой разительной перемене? Но он же только что сам призывал стать посмелей…

— Я не застенчивая, — набравшись храбрости, томно возразила она и рукой чувственно провела по его груди… животу.

Он содрогнулся от ее прикосновения и громко вздохнул. Она ощутила, как напряглось его тело.

— Ты… тебе приятно? — нерешительно прошептала она. Юлиана внезапно почувствовала себя глупой, неуклюжей и смешной. Куда исчезла ее уверенность?!

Блейк обнял ее за плечи.

— Боже, ну как же иначе, — вырвалось у него. Он прижал ее руку к груди. — Посмотри, как бьется мое сердце.

Она задержала руку и почувствовала новый прилив возбуждения. Внезапно он резко откинул ее на подушки. Его поцелуи были настолько страстными, что она испугалась, что задохнется. Но… но она в жизни не испытывала большего наслаждения!

— Ты даже не представляешь, что разбудила во мне сейчас, — тяжело дыша, проговорил он и, схватив ее за запястья, придавил к постели, испепеляюще глядя на нее. — Ради всего святого, женщина, да ты просто чудовищная притворщица! Ну, теперь или все, или ничего! Ты понимаешь, о чем я?

Юлиана испуганно широко раскрытыми глазами посмотрела на него. Ее сердце бешенно забилось.

— Ты поняла? — встряхнув ее, повторил он.

— Да, — выдохнула она.

— Ну, тогда не держи меня, — предостерег он и, сбросив одеяло, стал неистово осыпать ее жаркими поцелуями, а потом вдруг неожиданно лег на нее…

…И началось… Только теперь Юлиана до конца поняла, насколько неопытна в сексе она и, наоборот, как поистине виртуозен в этом деле ее муж.

Почти сразу, как он подчинил ее волю, она будто бы взлетела на пик невиданных доселе ощущений. Ее состояние можно было сравнить лишь с кайфом наркомана. И это было лишь началом. Он крутил-вертел ею, как куклой, и, словно в забытьи, выплескивал на нее свою, казалось, ненасытную, изголодавшуюся страсть. Не выходя из нее, он менял позы и положения, как бы желая восполнить то, что так долго лежало под запретом.

Даже когда он кончил и они в изнеможении рухнули на постель, Блейк не оставил ее в покое, а, едва касаясь ногтем, теребил ее набухшие соски, не давая угаснуть пламени разгоревшейся в ней страсти. Вскоре в ней самой вспыхнуло желание прикоснуться к его чреслам. Она нерешительно потянулась и впервые неумело стала ласкать его член. Но, видимо, этого ему было недостаточно. Он захотел, чтобы она поцеловала его… Он потребовал…

Она уступила и, к своему изумлению, обнаружила, что ей самой это очень понравилось. Минет, как ни странно, возбудил ее не меньше, а может, и больше мужских ласк! Это было что-то потрясающее! Не выдержав, он застонал и, притянув Юлиану к себе, стал с неистовой страстью ласкать ее груди и снова вошел в нее…

Уже на рассвете, полностью обессилевшие, но в состоянии необычайного блаженства, они впервые уснули в объятиях друг друга.

Когда Юлиана проснулась, Блейка рядом не было. Она увидела, что лежит нагая поверх одеяла. Картина в стиле декаданса! Волосы разметались по подушке, губы опухли, грудь и бедра были в мелких синяках.

— Мне можно попробовать извиниться? Или ты сразу потребуешь развода?

Юлиана резко подскочила на постели и повернулась в сторону голоса Блейка.

Он сидел голый на подоконнике, спиной к ней, притянув к груди колени.

Юлиана проглотила подступивший к горлу комок.

— Почему… С чего ты взял?

Он медленно повернулся, и их взгляды встретились. В его глазах было столько муки и мольбы, словно он не переспал с собственной женой, а совершил какое-то страшное преступление. Положим, он временами был несколько резок и даже… груб и, казалось, стремился за ночь взять все, от чего отказывался все десять предыдущих месяцев. Но она не чувствовала себя жертвой — напротив, едва ощутимая боль лишь еще больше возбуждала ее. Никогда в жизни ей не было так хорошо. При воспоминании об ощущениях прошлой ночи губы ее вдруг стали сухими, и она облизнула их.

Блейк в удивлении уставился на нее.

— Судя по твоей реакции, можно подумать, что тебе понравилось то, что я сделал с тобой ночью?

Юлиана вспыхнула. Конечно, нельзя отрицать, что днем все представляется несколько более прозаичным и менее прекрасным, чем ночью. Но ей не было стыдно. Она жена Блейка и всем сердцем любит его. И нет никакого стыда в том, чем супруги занимаются, лежа в постели. А ночь на то и темна, чтобы скрыть все грехи. Некоторая необузданность порыва Блейка была вызвана тем, что она сама спровоцировала его. А то, чем они занимались раньше, трудно даже назвать сексом. Это была лишь неумелая, неловкая подделка. И сейчас Юлиана совершенно отчетливо понимала это. Видимо, пока ее чувства не пробудились и не растеребили ее плоть, она просто мирилась со всем. Ну а если бы Блейк был не способен на большее, ей пришлось бы найти в себе силы и подавить плотские желания.

— Да, — решительно ответила она. — Я всем довольна. Мы ведь женаты, не так ли?

— Но разве этой ночью не произошло элементарного изнасилования? — глухо отозвался он.

— Я не почувствовала насилия в твоих действиях!

— Нет, так оно и было.

— Правда? — Ее поразило, что он искренне уверен в якобы содеянном и переживает из-за того, чего не совершал. — Но почему ты так думаешь?

Блейк пристально посмотрел на нее.

— И ты меня спрашиваешь? Ты, которая тряслась от страха в первую брачную ночь, которая дрожала всякий раз, когда я лишь слегка заигрывал с тобой в постели, которая даже в эту ночь не желала, чтобы я смотрел на нее! Бога ради, Юлиана! Что ты хочешь мне доказать — что ты в одну ночь вдруг из не в меру стыдливой, целомудренной невинности превратилась в распутную шлюху? Разумеется, я изнасиловал тебя! А если нет, тогда… тогда…

Он замолк и взглянул на нее так, словно видит перед собой призрака.

Боже, испугалась Юлиана. Он все понял. Теперь ему известно, что я влюбилась в него.

Но на самом деле все оказалось еще хуже. Не постеснявшись предстать перед женой с возбужденным от злобы членом, резко взмахнув руками, Блейк соскочил с подоконника и уничтожающе посмотрел на нее. Юлиана сжалась от страха, когда он с убийственным видом приблизился к кровати, как оказалось, за халатом. Надев его, он в ярости с силой затянул пояс. Прошло не больше двух-трех секунд, и на его лице снова появилась непроницаемая, каменная маска.

— В первый момент я подумал, — сказал Блейк, тяжело дыша, — что это мой верный помощничек постарался тебя так развратить за три недели моей отлучки, и решил стереть его в порошок. Но потом понял, что он не мог позволить себе подобные штучки. Стюарт Марджин, конечно, очень честолюбив и способен мечтать об этом — почему бы и нет? Но никогда не осмелится исполнить это свое сокровенное желание. Ему прекрасно известно, как я отплачу ему. То же самое касается остальных моих коллег и приятелей. Значит, остается кто-то из твоих сослуживцев. Юлиана, первое, что ты сделаешь, придя на службу в понедельник утром, — подашь заявление об увольнении. Если тебе не подходит мое требование, я немедленно начинаю бракоразводный процесс.