Но поскольку время «Ч» должно было совпасть с началом провокаций на китайско-казахстанской границе, точно его назвать мог только китайский генштаб. В связи с этим, усердный Лёха предложил свои услуги для поддержания ажиотажа, вызвавшись побегать ночью в вывернутом шерстью наружу тулупе вокруг дома, где квартируют любопытствующие иностранцы. «Можно и повыть пару раз на луну диким голосом»,- развил Стас его предложение. Идея со снежным человеком Андрею, в общем, понравилась, но глядя как увлечённо заезжие акулы пера и микрофона слушают байки местных жителей, он решил пока от этой меры воздержаться.

И вот час настал. Боевики наводнили военкомат под видом добровольцев, шли в «ГэБэ» с сообщениями о китайских шпионах и диверсантах, якобы замеченных ими в окрестностях, у кого-то из них вдруг обнаружились близкие родственники в приграничной зоне, и чтобы забрать их оттуда они лезли, за разрешением почему-то в милицию.

И вдруг, как по команде, появились из-под полы автоматы. Служивые послушно выполнили рекомендацию – Грабли в гору! А в двери вваливались уже, «праздные зеваки» с патриотического митинга на площади. И вот уже в их руках замелькали изъятое у ошарашенных стражей порядка оружие и взявшиеся невесть откуда обрезы. Здание, бывшее районным оплотом обанкротившегося режима, захлестнула лавина. Но это была необычная лавина – она хлынула вверх по лестницам и разлилась по этажам, отлавливая обитателей здания. Большинство из них только изумлялось происходящему, оказавшись прижатыми мордами к стенке в положении мух прилипших к клейкой ленте. Других, правда, пришлось выкуривать гранатами. После чего первый этап восстания можно было считать удавшимся.

Туземные власти и их приспешники были деморализованы коварным и как оказалось к тому же двойным ударом.

Западные правительства не спешили ссориться с азиатской сверхдержавой из за обанкротившегося режима. Особенно с учётом того, что их монополии уже получили от китайцев гарантии сохранения своих прав на концессии в теперь уже бывшем Казахстане.

По-прежнему деятельным был только Держиморда, считавшийся ранее репатриантом из Китая, а теперь оказавшийся китайским патриотом.

И вот мы видим его у одного из зажжённых им в ночной степи костров в ожидании десанта китайских спецназовцев. Прогудел самолёт. Держиморда взглянул вверх и узрел как слетаются к нему безмолвные тени планирующих парашютов. Ещё через несколько минут бравые китайские вояки уже гасили на земле их купола. Командовал отрядом маленький майор Лин – старый знакомец Держиморды. Но не будем тратить бумагу на описание радостной встречи этих двух заслуженных негодяев.

Перенесёмся лучше мыслью на север, а там первые колонны освободительного контингента только лишь покидают места своего формирования. Как продержаться нашим ребятам до их прибытия?

Даже местных казахов не обрадовала реальная перспектива изучения китайского языка со всеми его иероглифами. И рассудив также, что меры по ограничению рождаемости, обязательные в Поднебесной, тоже вряд ли украсят их и без того небогатую радостями жизнь, решили многие из них искать защиты у русских. Старый друг, как известно, лучше новых двух. Тем более, что двумя китайскими колонистами на одного казаха вряд ли дело, при таком повороте, ограничится. Кое-кто из казахов присоединился, по такому случаю, к «Отряду имени Чапаева» под командованием «дяди Васи». А когда стало известно о том, что сам хан со всем своим выводком слинял в Турцию, почти все пленники выразили желание встать под знамя отряда чапаевцев.

В городок влетел на взмыленном коне казахский охотник – он принёс удивительное известие: к городу движется отряд китайцев, и во главе его он заметил человека как две капли воды похожего на Карашайтана.

Удивляться было некогда – надо было срочно готовить отпор, учитывая, что у них нет, в таком случае, преимущества перед противником в знании местности.

Андрей послал следить за противником группу конных казаков и с ними двух казахов. Они должны были передвигаться параллельным курсом, укрываясь за холмами и в промоинах которыми изобиловала эта местность, и сообщать ему по рации о каждом шаге, предпринимаемом противником. Одновременно он обратился по спутниковой связи в штаб операции, прося ускорить заброску к ним десанта.

А тем временем дядя Вася с помощью Лёши и Стаса уже распоряжался подготовкой населённого пункта к уличным боям. Подготовить его к круговой обороне не было ни времени, ни сил, а вот превратить его в мышеловку возможность была. Но в первую очередь надо было позаботиться хоть о какой-то безопасности для мирного населения, убедить жителей спуститься в погреба и подвалы и не высовываться оттуда пока не велено.

Отряд майора Лина должен был взять под контроль городок, облюбованный резидентом Держимордой в основном ради проходящей через него оптико-волоконной международной линии связи и находящегося рядом военного аэродрома советских времён, от которого уже ничего не осталось кроме бетонной полосы способной принимать тяжёлые транспортные самолёты. Подготовить её к приёму первого самолёта и должен был Лин.

Гарнизона в городке не было, и это приятное обстоятельство должно было сделать его лёгкой добычей. Но Держиморда огорчил приятеля рассказом о последних событиях. Правда, не слишком – взбунтовавшееся быдло не могло смутить командира элитной части. Видно забыл он слова председателя Мао: «Бунт – дело правое. А винтовка рождает власть».

На подходе к городу их несколько озадачило царившее там безлюдье. Но они рассудили, что после разгрома власти население, по русскому обычаю, лежит теперь пьяное. Тут Лин напомнил приятелю свою любимую стратагему: «Грабить во время пожара». И китайские вояки бодро зашагали по трём сходящимся в центре улицам, твёрдо намереваясь разогнать всех встречных-поперечных медведей по их берлогам. Но русские медведи видно чуяли лихо и не спешили попадаться им под горячую руку. Дома, мимо которых они двигались, были пусты и солдаты, пошныряв по ним, уже кое-чем успели разжиться. А Лина, тем временем, всё больше занимал вопрос: «Где же пьянка?»

Так добрели они до центральной площади. Тут и случился праздник жизни, да только не для них. Сверху полетели гранаты, затрещало автоматическое оружие. Такого адского концерта Лину не доводилось слышать даже во Вьетнаме. Видя как тает его воинство, Лин понял, что русские, образно говоря, «заманили его на крышу и убрали лестницу», как гласит знаменитая китайская стратагема. На что он решил ответить практическим применением самой знаменитой тридцать шестой стратагемы – «Бегство при полной безнадёжности» и отважно кинулся наутёк. Шмыгнув в ближайшую подворотню, он увидел там неосёдланную лошадь и, вскочив ей на спину, понёсся по дворам, колотя пятками по её мохнатым бокам.

Но этот его манёвр не ускользнул от глазастого Лёхи, который сразу же кинулся вниз и, взгромоздившись на своего жеребца, пустился в погоню. Вновь заметил он китайского командира уже на дороге, когда, пытаясь выйти ему на перерез, сам выскочил на неё. Зрелище же сие живо напомнило ему номер виденный в цирке – мартышка на спине у пони. Но эту мартышку упускать было нельзя, и потому Лёха, продолжая погонять своего коня, принялся палить вслед китаёзу из карабина, не обращая внимания на то, что тот начал отстреливаться из пистолета, всё равно он, сидя на неосёдланной лошади и вынужденный стрелять назад, не мог толком целиться. Они были уже в степи когда, наконец, очередная Лёхина пуля всё-таки подшибла лошадь китайца, и он кубарем слетел в дорожную пыль. Лёша ещё раз нажал на спуск, но кроме чёткого щелчка курка ничего не последовало. Тогда Лёша направил своего коня на успевшего вскочить китайца, намереваясь его затоптать или, по крайней мере, окучить по башке прикладом, ежели тот из-под копыт увернётся. Но не тут то было – у китаёза оставался ещё один патрон, но видно здорово он был ошарашен всем произошедшим, раз угодил не в Лёшу, а в шею его жеребца. Пришла и Лёхина очередь изваляться в пыли. Хорошо хоть не придавил его падающий конь. Вскочив на ноги, увидел он как китаец выхватил свой нож. Половина его лезвия была спрятана в рукоятке, но при выдёргивании из ножен клинок вышел на всю свою длину и встал на фиксатор.