Литмир - Электронная Библиотека

— Вот спасибо, — сказал железнодорожник. — У меня рейс в этот раз суматошный. Здесь человека убили, в соседнем вагоне женщина родила. Вчера вечером... Так, значит, пусть его вещички тут и лежат.

— Пусть, — сказал Юрий Алексеевич, и начальник поезда вышел.

За многие годы работы в уголовном розыске, а затем в органах государственной безопасности Леденев научился отключаться от расследуемого дела, когда ему необходимо было заняться решением другой проблемы. Бывало зачастую и так, что на нем «висело» сразу несколько нераскрытых преступлений, расследование которых Леденев вел одновременно. Умел Юрий Алексеевич и отодвигать в сознании все дела, если нужно было попросту отдохнуть, выспаться, набраться сил перед ответственным допросом или сложной операцией. Но как-то получалось обычно, что в повседневной, житейской действительности вне работы Юрий Алексеевич не сталкивался ни с хулиганством на улице, ни с карманной кражей, ни с дорожным происшествием.

И вдруг свалилось такое... Буквально в нескольких метрах от него произошло преступление. Завтра утром поезд будет встречать жена человека, с которым он весь вечер пил пиво и вел дорожные разговоры...

«Стоп! — пробилась вдруг мысль. — Отпечатки на ручке двери...»

Но тут же Леденев сообразил, что в первую очередь там остались следы его пальцев, когда он закрывал дверь, а потом, до утра, когда в поезд пришла оперативная группа, сколько раз открывали и закрывали эту дверь...

Задержку в связи с допросом свидетелей поезд нагнал в пути и прибыл на конечную станцию в восемь утра, но Леденев был на ногах часа за два до конца маршрута. Спал он плохо, часто просыпался, лежал с открытыми глазами в пустом купе, прислушивался к перестуку колес и думал о случившемся, о судьбе Миронова и стриженном наголо парне со справкой об освобождении из колонии.

Перед приходом поезда в Понтийск Юрий Алексеевич помог проводнице перенести вещи Миронова в служебное купе, и вместе с начальником поезда они принялись ждать той минуты, когда придется им сказать страшную правду ничего не подозревающей женщине. Они условились, что дождутся выхода всех пассажиров, чтоб можно было создать более удобную обстановку для выполнения невеселой миссии.

Жену Миронова Юрий Алексеевич увидел сразу. Она стояла несколько поодаль от толпы встречающих, и глаза ее с нетерпением смотрели на дверь вагона. Рядом с нею никого не было, и Леденев, вспомнив фотографию близнецов, решил, что они, видимо, не смогли прийти. Но это даже лучше.

Юрий Алексеевич увидел вдруг, как начальник поезда, ходивший нерешительно возле женщины, резко повернулся к ней и заговорил. Женщина кивнула, в глазах ее появился страх. Начальник поезда шагнул к двери вагона, Миронова пошла следом. Леденев вздохнул и поторопился зажечь сигарету.

Когда в купе вошла Миронова, Леденев предложил ей сесть. Недоумевая, растерянно глядя то на Юрия Алексеевича, то на железнодорожника, со скорбной миной на лице стоявшего в дверях, она осторожно присела на краешек вагонной полки.

— Вы супруга Сергея Николаевича Миронова? — начал Леденев.

— Да... Где он?

— Видите ли, я ехал с ним вместе... В одном купе.

— Что случилось?

— Крепитесь, — сказал Леденев и скривился, почувствовав, как неестественно, по-книжному прозвучало это слово. — Крепитесь, — снова повторил он и вдруг разом, словно прыгая в холодную воду, сказал:

— Сергей Николаевич погиб...

КТО ПРЯЧЕТСЯ В КАТАКОМБАХ?

«Денек выдался! — подумал Леденев. — Однако пора спать!..» Он знал, что долго не сможет уснуть, но считал необходимым с первого дня подчиниться режиму, иначе не стоило сюда ехать. В назначенное время он разобрал постель, хотел закурить на сон грядущий, раздумал, спрятал пачку сигарет в ящик тумбочки, с интересом глянул на пустовавшее место. Соседа своего — сказали, что он военный врач, — Леденев еще не видел. Юрий Алексеевич щелкнул выключателем настольной лампы и вытянулся под простыней, чувствуя, как все сильнее болит голова, утомленная размышлениями о смерти Миронова. Леденев понимал, что лишь сон снимет нервное напряжение, в котором пребывают его душа и тело.

Окно, выходившее к морю, было открыто, легкий ветерок изредка залетал в комнату, и тогда Леденеву казалось, что он лежит сейчас в рыбацкой избушке среди скал одной из многочисленных губ— заливов, изрезавших побережье, куда он часто приезжал порыбачить в свободные дни. Летом суровое северное море пахло так же, как это, южное, лежащее ближе к экватору на двадцать пять градусов.

Леденев вздохнул, поморщился, опять и опять вспоминая лицо женщины, которой он сообщил трагическую весть.

«И это называется: человек поехал на курорт поправить нервную систему, — подумал Юрий Алексеевич. — Превосходная складывается ситуация».

Сон не приходил. По-прежнему проникали через окно запахи моря, и Леденев поднялся, не зажигая света, закурил.

«Отпуск пропал, — окончательно решил он, затягиваясь дымом. — Где-то здесь Иван Сергеевич служит, Нефедов. Говорили, что именно в Понтийск его направили начальником горотдела. Завтра и поищу».

Иногда Леденев задумывался над смыслом работы, которой он посвятил жизнь, но никогда не рассуждал о ней.

Да и остальные сослуживцы Леденева делали свое незаметное для широкого круга людей, но такое важное дело — без внешнего пафоса, без громких слов о «щите и мече». Все это считалось естественным — защита завоеваний социалистического отечества и карательные санкции против тех, кто на эти завоевания покушается.

Эти люди постоянно сознавали величайшую ответственность, взятую ими на себя, и доверие, которым облекли их народ и партия, и не могли быть равнодушными ни к одной ненормальности нашего бытия.

И Леденев, еще не зная, что он конкретного предпримет в связи со смертью Миронова, понимал, что не сможет просто отмахнуться от свершившихся событий и завтра непременно заглянет к бывшему начальнику уголовного розыска Поморска подполковнику Нефедову.

Ему вдруг вспомнилось дело о таинственном исчезновении художника Воронцова, которое в уголовном розыске окрестили с легкой руки Юрия Алексеевича «Голубой Пикассо». Леденев был тогда капитаном милиции, и Нефедов, переведенный недавно к ним из Саратова, назначил его старшим группы расследования.

Перед мысленным взглядом Юрия Алексеевича поплыли стены квартиры-мастерской Воронцова, увешанные картинами, потом картины слились в один многоцветный фон, и вяло пробилась последняя мысль о том, что дверь он, кажется, не закрыл, соседу стучать не придется...

Утром Юрий Алексеевич проснулся поздно и сразу обратил внимание, что сосед дома не ночевал.

На второй день пребывания в санатории полагалось пройти врачебный осмотр, получить назначение на процедуры, заполнить всевозможные карты и анкеты. Словом, до самого обеда Леденев был занят по горло, а когда вернулся из столовой в палату, на соседней койке лежал плотный мужчина средних лет с короткой шотландской бородкой и серебристым ежиком волос на голове. Одет он был в голубую распашонку и белые репсовые брюки. Коричневые сандалии-плетенки стояли на полу у койки.

— А, соседушка! — гулким голосом заговорил он. — В милицию обо мне не заявляли?

— Если хотите, могу и заявить. Не знаю только, кого разыскивать.

— Извините, не представился. Полковник медицинской службы Ковтун, Иван Никитич.

Леденев назвал себя.

— Только что приехал, Юрий Алексеевич? А я уже третий день и только одну ночь. Сегодня ночевал в соседнем селе у фронтового дружка, крестника своего: операцию ему в Понтийске во время войны делал. Он тут директором совхоза работает в Бакшеевке. Вы ночью не храпите?

— Кажется нет. Жена не жаловалась.

— Это хорошо. Я храпунов не выношу. Из-за них и в санатории почти не езжу. В городе уже были?

— Ехал через него на автобусе вчера, вот и все...

4
{"b":"111518","o":1}