– Иду-иду, – ворчливо проговорила мать. – И нечего меня подгонять. Сама когда-нибудь старой станешь.

Обе женщины явно не испытывали никакого удовольствия оттого, что увиделись. Мать даже не поблагодарила дочь за то, что та отвезет ее в больницу к старику-мужу, да и его самого, судя по всему, обе не очень-то хотели повидать.

Сегодня, видимо, очередь Риты выступать в качестве извозчика, решила Синьора. Завтра будет очередь Хелен, а потом – невесток. Эти принудительные обязанности, очевидно, уже стояли у женщин поперек горла. Неудивительно, что они так страстно желали возвращения из Италии своей сумасшедшей родственницы.

Машина поехала по улице, увозя двух женщин, сидящих прямо, как манекены, и не разговаривающих друг с другом.

Наблюдая эту безрадостную картину, Синьора удивлялась самой себе. Каким образом она научилась любить, родившись и прожив столько лет в семье, где любить не умел никто?

Высоко подняв голову, Синьора пошла к автобусной остановке. Теперь ей все было ясно: она не будет испытывать ни сожалений, ни вины.

Остаток дня прошел так же бесплодно, как и вчерашний вечер. Работу Синьора так и не нашла, но тем не менее запретила себе впадать в уныние по этому поводу. Автобус привез ее на набережную Лиффи, и она пошла вдоль реки, высматривая глазами кафе, в котором работала Сьюзи. Вот и оно!

Увидев ее, девушка улыбнулась:

– У вас все-таки получилось! Мама сказала мне, что на них прямо с неба свалилась жиличка.

– Да, все сложилось просто замечательно. Я хотела поблагодарить тебя.

– Ничего особо замечательного тут нет, но хорошо хоть, что у вас появилась крыша над головой.

– Из окна твоей комнаты видны горы.

– Ага, и еще – пустошь, которая только и ждет, чтобы на ней понастроили уродливых коробок. Кстати, они думают, что вы были монашкой. Это правда?

– Нет, ничего подобного. Боюсь, скорее наоборот.

– Мама еще сказала, что у вас погиб муж.

– Да, в известном смысле это правда.

– В известном смысле – умер или что?

– Нет, я хотела сказать, что в известном смысле он был мне мужем, но я не вижу смысла подробно объяснять это твоей маме.

– Конечно не надо! С какой стати! – фыркнула Сьюзи и налила Синьоре чашку кофе. – За счет заведения, – шепнула она.

Синьора улыбнулась самой себе. Если она и дальше будет правильно разыгрывать карты, то скоро сможет есть и пить на дармовщину во всех заведениях Дублина.

– Я делаю успехи, – сказала она Сьюзи. – Вчера меня уже бесплатно накормили в «Квентине», а теперь угощаешь ты.

– «Квентин»… Вот где я хотела бы работать, – призналась девушка. – Я оделась бы во все черное и была бы там единственной женщиной, помимо миссис Бреннан.

– Ты знаешь миссис Бреннан?

– А кто ж ее не знает! Ведь она – живая легенда! Я мечтаю поработать у нее года три, научиться всему, что знает она, а потом открыть свое собственное заведение.

Синьора с завистью вздохнула. Как это здорово – мечтать, а не слоняться по городу, пытаясь наняться посудомойкой и всюду получая отказы!

– Скажи мне, Сьюзи, почему я нигде не могу найти работу? Ведь я не претендую ни на что особенное и готова работать хоть уборщицей, хоть судомойкой. Чем я их не устраиваю? Может, я слишком стара?

Сьюзи задумчиво прикусила губу:

– Дело, наверное, в том, что вы слишком интеллигентно выглядите для той работы, которую просите. Как, впрочем, и для дома моих родителей. А люди от этого испытывают неловкость. Им это кажется странным, а странных людей всегда опасаются.

– Так что же, по-твоему, мне делать?

– Может, вам стоит поднять планку? Попробовать наняться, к примеру, секретаршей. Или… Мама говорила, что у вас есть какое-то необыкновенно красивое покрывало со сказочной вышивкой. Почему бы вам не взять его с собой и не показать в магазине? В хорошем магазине, естественно, а не в какой-нибудь лавочке.

– У меня смелости не хватит.

– Если вы в вашем возрасте жили в Италии с мужчиной, который даже не был вашим мужем, значит смелости вам не занимать, – категорически заявила Сьюзи.

После этого они составили список салонов мод и студий по дизайну одежды, где бы могло прийтись ко двору высокое искусство вышивания, которым владела Синьора. Глядя на Сьюзи, сосредоточенно грызущую карандаш, соображая, не упустила ли она какое-нибудь подходящее заведение, Синьора стала мечтать. Она представила, что когда-нибудь возьмет эту чудесную девушку с собой в Аннунциату и представит ее своей племянницей. Это вполне возможно – у Сьюзи тоже рыжие волосы. Она покажет тамошним жителям, что у нее есть жизнь и в Ирландии, а здесь будут считать, что в Италии она важная персона.

Однако все это были лишь мечты, а Сьюзи, когда Синьора вернулась с небес на землю, как раз говорила о ее волосах:

– Один мой друг работает парикмахером в шикарном салоне красоты. Всего за пару фунтов – по блату – он вам такую прическу отгрохает – закачаешься! А приди вы со стороны, это обошлось бы вам раз в тридцать дороже.

Неужели люди здесь на самом деле платят шестьдесят фунтов за то, чтобы постричься? Мир, наверное, сошел с ума! Марио всегда нравились ее длинные волосы. Но Марио мертв. И если он уже из могилы приказал ей возвращаться в Ирландию, значит не стал бы возражать и против того, чтобы она постриглась.

– Где находится эта парикмахерская? – деловито спросила Синьора и записала адрес.

– Джимми, она остриглась! – прошептала Пегги Салливан.

Джимми увлеченно слушал телевизионное интервью с менеджером футбольной команды.

– Ага, я просто счастлив, – пробубнил он.

– Нет, честно! Она не та, за кого себя выдает! Ты ее не узнаешь, она помолодела лет на двадцать!

– Ладно-ладно, – буркнул Джимми и прибавил звук, но Пегги вырвала у него из рук пульт дистанционного управления и уменьшила громкость.

– Имей хоть немного уважения! Мы берем с этой женщины деньги, так не надо оглушать ее своим дурацким ящиком!

– Хорошо, только перестань болтать. Дай мне дослушать передачу.

Пегги села и, наморщив лоб, стала размышлять. Все-таки эта Синьора, как она себя называет, весьма странная особа. Такой простушке в этом мире не выжить. Имея пустой бумажник, нельзя делать стрижку, которая стоит целое состояние. Пегги ненавидела загадки, а тут попахивало настоящей тайной.

– Вы должны меня извинить, но сегодня я забираю свое покрывало с собой, – оправдывалась Синьора за завтраком на следующее утро. – Не подумайте чего-то дурного. Видите ли, мне кажется, что люди меня немного чураются. Я должна доказать им, что умею работать руками. Я сделала стрижку в салоне, в котором стажеры тренируются на добровольцах. Одна девушка сказала мне, что таких, как я, они называют морскими свинками для опытов. Как по-вашему, теперь я выгляжу более нормальной?

– Вы выглядите прекрасно, Синьора, поверьте моему мужскому опыту, – галантно заверил ее Джимми Салливан.

– Стрижка выглядит очень дорогой, – компетентно подтвердила Пегги.

– А волосы вы покрасили? – с неподдельным интересом осведомился Джимми.

– Нет, они вымыли их с хной, но сказали, что шевелюра у меня – экзотического цвета, как у дикого животного, – просто ответила Синьора, ничуть не обижаясь ни на бестактный вопрос Джимми, ни на вердикт молодого парикмахера.

Ее покрывало вызывало всеобщее восхищение. Всем нравилась затейливая вышивка и необычный цветочный орнамент, окружавший каждое из названий городов. Это было приятно, но работы для нее все же не находилось. Владельцы магазинов говорили Синьоре, что будут иметь ее в виду, и удивлялись, взглянув на записанный ею адрес, будто изначально полагали, что она должна обитать в каком-то более респектабельном районе. В этот день, как и в предыдущие, Синьора также получила от ворот поворот всюду, куда только ни обращалась, но теперь ей отказывали в более уважительной форме и без прежней оторопи. Модельеры, хозяева нескольких бутиков и две театральные фирмы очень заинтересовались ее рукоделием. Сьюзи права: нужно поднимать планку.