Знаком подозвав стюардессу, Шмария отдал ей аппарат и тоже обратил взгляд в иллюминатор. За бортом небо совершенно потемнело, бархатистая ночь окутала все вокруг.

Полет был недолгим: быстрый набор высоты и быстрое снижение. Вверх и вниз. Но из-за мрачного настроения Дэни и своих собственных переживаний по поводу возможного исхода предстоящей встречи с Хаймом Голаном, Шмарии эти сорок пять минут показались самыми долгими в жизни.

Он был рад, когда самолет наконец приземлился в аэропорту Бен-Гурион.

– Ты отправляйся домой, – сказал он Дэни, когда они сели в такси. – А меня высади по дороге на улице Дизенгофф.

Дэни кивнул. Говорить ему по-прежнему не хотелось. Он надеялся, что все это неправда и что Дэлия и Наджиб Аль-Амир не любят друг друга.

Сейчас, когда после душного дня наступил прохладный вечер, толпа на улице Дизенгофф стала еще гуще. Вечерняя прохлада заставила всех выйти наружу, и в кафе «Кассит», и в конкурирующем с ним заведении «Ройял» все столики были заняты. Голоса посетителей и металлическое звяканье вилок и ножей смешивались со звоном бокалов. Автомобильные фары, уличные огни, неоновые вывески, красные отражатели на велосипедах и залитые светом прожекторов шатры – все это буйство огней представляло собой нескончаемый калейдоскоп. Шмария потягивал розовое вино и прислушивался. Позади него возбужденные молодые голоса обсуждали положение евреев в Советском Союзе.

Ему казалось, что они с Хаймом уже слишком долго сидят молча в шумном и сверкающем водовороте, и терпение у него начинало иссякать. Он чувствовал, как бегут драгоценные секунды, неумолимо отсчитывающие время, оставшееся у Дэлии. Хайм Голан все еще предавался размышлениям, и Шмария ждал, понимая, что не следует торопить руководителя Моссад.

Наконец Голан задвигался на своем стуле. В глазах его появился веселый блеск, однако голос остался серьезным.

– Уже нет времени, для того чтобы собирать экстренное совещание и обсуждать это дело.

Шмария покачал головой.

– Это произойдет завтра вечером. Он сам назначил время, и ничего нельзя изменить.

Голан поджал губы.

– Какое он произвел на тебя впечатление? – спросил он. – Похож на того, каким изображают его газетчики? Может, для него это приключение, с помощью которого можно развеять скуку состоятельного человека!

– Вовсе нет. Он настроен вполне серьезно и хочет остановить Абдуллу.

Голан тихо выругался:

– Мекка! Стена Плача! Собор Святого Петра! – Он сердито покачал головой. – Это доказывает то, что мы и так знали. Абдулла – безумец. Его давно следовало убрать. Мы бы все от этого только выиграли.

Шмария покачал головой.

– Что это за слова такие – «убрать». Почему в разведке не говорят, как все нормальные люди, например, «убить»? «Убрать!» – Он фыркнул.

Голан не отреагировал на это замечание.

– Плохо, что у нас так мало времени, – сказал он. – Из того, что ты мне рассказал, похоже, нам следует готовить крупную операцию. Атаковать сотню подготовленных террористов на их собственной территории малыми силами… это граничит с самоубийством.

– У нас будет элемент внезапности, – заметил Шмария.

– Это единственное преимущество, которое у нас будет, – сухо ответил Голан.

Шмария поставил свой бокал и наклонился вперед.

– Сколько людей, Хайм, – спросил он шепотом. – Сколько людей ты сможешь предоставить?

– Пятнадцать. Двадцать, – пожал плечами Голан. – Примерно так. Одни заняты, других нет в стране. – Он вздохнул и покачал головой. – Парни они хорошие. Шмария, но шансов на успех мало. Очень мало.

– Но они же профессионалы. Одни из лучших в мире.

– Тем более жалко будет их потерять понапрасну!

Шмария уставился на него.

– Ты же сам сказал, что все средства хороши, для того чтобы остановить Абдуллу. Ты же не упустишь такую возможность, правда? Такая возможность бывает раз в жизни!

– Значит, ты доверяешь Наджибу Аль-Амиру. Шмария кивнул.

– Я думаю, у него искренние намерения. Избавиться от Абдуллы для него так же важно, как и для нас. Вообще, у нас много общего – во многом наши намерения совпадают.

– Тогда почему он так долго помогал раздувать этот очаг терроризма? Годами финансировал дело Абдуллы.

Шмария удивленно посмотрел на него.

– Ты, оказывается, все о нем знаешь.

– Мы не упускали его из виду, – расплывчато ответил Голан.

Шмария усмехнулся.

– Толстое досье собрали?

– Держи свое любопытство при себе, – угрюмо посоветовал ему Голан.

– Я не понимаю, почему вы его не остановили, раз столько о нем знаете?

– Сам должен был бы догадаться, – раздраженно отмахнулся Голан. – Он неприкасаемый. Против него нет доказательств. То, что на его кораблях и самолетах перевозится оружие и крупные суммы денег переводятся через швейцарские банки, ничего не доказывает против него лично. Разумеется, мы знаем, что за всем этим стоит он, однако должны это доказать. Он не дурак, скажу я тебе. Всегда держит дистанцию и, даже если все окажутся в дерьме, сумеет выйти чистым.

– Он сказал, что хочет порвать с АОП.

– Мне понятно почему, – с сарказмом в голосе сказал Голан. – Странно, но многие люди, вступающие в сделку с дьяволом, слишком поздно понимают, что когда связываешься с дьяволом, то непременно окажешься в аду. Как ты думаешь, они когда-нибудь поумнеют?

– Хайм… – обеспокоенно произнес Шмария. Голан тяжело вздохнул.

– Ладно, ладно, – сказал он – Вопреки своему внутреннему голосу я согласен. И срочно вызову людей. Но помни, – он погрозил пальцем, – это частное мероприятие. Мы ничего не знаем. Если кто-нибудь из наших ребят погибнет там, мы от них откажемся. А если удастся освободить Дэлию, ты не скажешь журналистам ни слова о том, что произошло. Мы представим дело так, как будто ее освободила раскольническая группировка, пытавшаяся свергнуть Абдуллу. Ты понял?

Шмария кивнул, не сводя с него глаз.

– Я благодарен за твое решение, Хайм, – сказал он. – И еще одно: Наджиб Аль-Амир требует неприкосновенности.

– Неприкосновенности! Похищена женщина и убит человек!

– Дэлия не захочет возбуждать дело.

– А смерть Эли Левина? Мы что, должны просто забыть об этом?

– В данных обстоятельствах – может быть, так и нужно поступить. Да, действительно, Наджиб Аль-Амир сотрудничал с Абдуллой. Но убийство-то совершено людьми Абдуллы.

– Шмария, иногда ты испытываешь мое терпение.

– А ты, старый хрен? Ты не испытываешь мое?

Во дворце Эльмоаид тем временем происходили следующие события.

Дэлия беспокойно мерила шагами свои апартаменты на втором этаже. На ней была шелковая пижама, которую она нашла в шкафу, волосы заплетены в толстую длинную косу. Так, по крайней мере, они не будут постоянно лезть ей в глаза, подумала она. Утром к ней под видом проверки заходил Халид и шепотом сообщил о предпринимаемой попытке ее освобождения, к которой она должна быть готова сегодня же ночью. После таких новостей о том, чтобы заснуть, нечего было и думать. Она даже и не пробовала лечь спать. Ее нервы были слишком взвинчены для этого…

Моника издавала гортанные крики и била, била ногой по воображаемому противнику. Ее ладони со свистом рассекали воздух. Удар. Боевой клич. Шаг назад. Пот заливал ей лицо. Когда представлялась такая возможность, она занималась каратэ два раза в день – утром, сразу после пробуждения, и поздно вечером – перед тем как лечь спать. Она с удовлетворением отметила, что реакция у нее стала лучше…

Халид пил крепкий холодный кофе, одну чашку за другой. Он мог бы поспать, но давно уже выяснил для себя, что лучше не спать перед ответственным заданием или акцией. Он слишком долго отходил от сна, а сегодня вечером, как никогда, должен быть абсолютно бодр…

В дальнем конце дворцовой территории Хамид ходил на цыпочках внутри одного из технических помещений, светя себе фонариком. Вид тысяч тонких разноцветных проводов озадачивал его. Он не знал, какие из них нужно отсоединить, и решил – на всякий случай – отсоединить все. Пот прошиб его, когда он стал вырывать провода из их гнезд, моля Бога, чтобы не сработала местная сигнализация. Ему казалось, что сирена вот-вот завоет…