Слезы ручьями катились из ее глаз, когда они стояли, в последний раз сжимая друг друга в объятиях, и теплый морской ветер теребил им волосы.

– Я буду молиться за тебя, Дэни, – прошептала Тамара. Она пристально смотрела в его глаза, гладя его по лицу, как бы желая на ощупь запомнить черты мужа. – Исполни свой долг, но только не оставляй меня вдовой, – нежно молила она его на иврите.

Он неожиданно откинул назад голову и рассмеялся.

– Я вернусь живой и невредимый, и очень скоро. Подожди и сама в этом убедишься. Один праведный еврей стоит десяти тысяч нацистов. Мы этим немцам покажем. Гитлер и не поймет, что его сразило. Ты не успеешь оглянуться, как война кончится.

Война тянулась мучительно долго, и, казалось, ей не будет конца. Дни были длинными, а ночи невыносимо пустыми. Тамара чувствовала себя вдовой. После отъезда Дэни в ее жизни образовалась пустота, схожая с тем ужасным одиночеством, которое охватило ее после смерти Луиса. Если бы не повседневный беспрерывный труд, которого требовала от нее жизнь в общине, она бы сошла с ума. Но даже эти часы, заполненные тяжким трудом, не могли занять все ее время. Она заботилась о близнецах, играла с ними, вычищала до блеска дом, организовывала театрализованные представления для живущих в поселке детей, совершенствовала знания иврита, залпом прочитывала все книги, какие только могла достать, вела дневник, каждую неделю писала длинные письма Дэни и помогала всем семьям, которым могла пригодиться ее помощь. Она была согласна делать все, что угодно, лишь бы занять чем-то свои мысли и на время отвлечься от постоянно гложущего ее одиночества.

Когда и другие мужчины ушли из поселка, чтобы вступить в британскую армию, она вместе с остальными женщинами научилась чистить, смазывать, заряжать оружие, в тайне хранящееся на складе Эйн Шмона на случай нападения, а также стрелять из него. К большому удивлению мужчин, женщины не уступали им в меткости стрельбы. Женские пальцы нажимали на курок более деликатно, и, целясь в мишени, они явно превосходили мужчин в терпении.

Самыми важными в жизни Тамары стали те не частые, но опьяняющие моменты, когда от Дэни приходили письма. Она вновь и вновь перечитывала их. Они неизменно проходили цензуру, поэтому она никогда не знала точно, чем он занимается и какие задания на самом деле выполняет, но ей довольно было уже того, что она получила от него весточку. Тамаре было известно лишь, что он летает на самолете штурманом и что с ним ничего не случилось, несмотря на царящие на войне насилие и хаос.

Эти письма были ее путеводной звездой, спасением от безумия.

Шли месяцы, годы, а конца войне по-прежнему не было видно. Европа и район Тихого океана превратились в два огромных поля сражений, и, если вначале перевес явно находился на стороне Германии и держав оси «Берлин – Рим», после вмешательства США в войне произошел перелом. Медленно ход войны начал склоняться в пользу союзников в их безжалостном стремлении отбросить назад войска гитлеровской коалиции. Англия перестала зависеть от своих пошатнувшихся оборонительных возможностей. Благодаря американской технике и массированным вливаниям помощи, включавшим людские ресурсы, вооружение и боеприпасы, союзнические бомбардировщики еженощно начали совершать ответные налеты на территорию Германии – и в этих налетах принимал участие и Дэни Бен-Яков.

Тамара знала это из его писем, и ее жизнь превратилась в сущий ад. Как только занимался новый день, для нее начиналась страшная выжидательная игра, которая заканчивалась лишь далеко за полночь, после того как никто не приходил, чтобы сообщить ей о том, что она стала вдовой; только тогда она проваливалась в неспокойный, наполненный кошмарами сон. Нервы ее были на пределе. Она стала такой сердитой и раздражительной, что соседи начали ходить вокруг нее на цыпочках.

И вот, в один знойный, ничем не примечательный вторник в августе 1942 года, мир вокруг Тамары рухнул окончательно. Сначала утром перегрелся и взорвался ирригационный насос, подающий воду на поля и в поселок. Около полудня с гор стали наступать арабы, и отразить их вылазку удалось только через два часа. Затем близнецы устроили ужасную потасовку, и ей пришлось наказать их. А ранним вечером, лишь только ее охватила уверенность в том, что в ее мире снова воцарился разум, напротив дома со скрежетом затормозил «лендровер» и британский офицер постучался в дверь.

– Миссис Бен-Яков? – скрипучим голосом осведомился он.

– Д-да?

– Миссис Дэни Бен-Яков?

Неожиданно ее охватил ужас, и Тамара зажала рукой рот, чтобы подавить крик. Казалось, она примерзла к полу, не в силах ни говорить, ни кивнуть головой, ни двинуться с места.

Медленно она опустила руку. Но на губах ее застыла ужасная улыбка, которую ей никак не удавалось растопить.

– Я – майор Уинвуд. – Британский офицер озабоченно глядел на нее сквозь дверной проем. – С вами все в порядке, мадам?

– Р-разумеется, майор, – проговорила она, раскрывая пошире дверь в гостиную – Не хотите ли войти? Сегодня такая страшная жара, градусов тридцать пять. Думаю, вам не помешает выпить чего-нибудь прохладительного?

– Миссис Бен-Яков, присядьте, пожалуйста. – У него было хриплая одышка курильщика.

– Со мной все в порядке, быстро и нарочито жизнерадостно проговорила Тамара – Прошу вас, чувствуйте себя как дома. – Она показала на кресло и принялась расхаживать по комнате, нервно заламывая руки. – Извините меня за беспорядок. По правде говоря, я никого не ждала. Если бы знала о вашем приходе, я бы… – Она замолчала, не в силах продолжать эти любезности.

Он продолжал стоять, широко расставив ноги.

– Пожалуйста, миссис Бен-Яков, поймите, мне очень тяжело сообщать вам это известие. В прошлую субботу вам муж принимал участие в выполнении задания по ночной бомбардировке территории Германии… – Его голос замер.

Она резко повернулась, лицо ее было мертвенно-белым.

– П-продолжайте.

Избегая смотреть ей в глаза, он проговорил:

– С прискорбием вынужден сообщить вам, что его самолет был сбит где-то над Руром.

Тамара закрыла глаза, и ей показалось, что мир падает в пропасть. Лишь спустя несколько нескончаемо долгих минут она обрела дар речи.

– П-пожалуйста… как это произошло?

– По свидетельствам очевидцев, нам известно только то, что его самолет был сбит.

Она попыталась проанализировать услышанное и найти ту спасительную соломинку, за которую можно ухватиться.

– Полагаю, экипаж должен был парашютировать.

– Самолет взорвался в воздухе. Боюсь, времени на эвакуацию у экипажа не было. Останки… не найдены. Мне очень жаль.

Неожиданно земля стала уходить у нее из-под ног. Тамара покачнулась, зашаталась и стала оседать. Он двинулся вперед, чтобы подхватить ее, но она усилием воли заставила себя удержаться на ногах и, закрыв глаза, ухватилась за стол.

Майор сказал, что Дэни умер. Что он навсегда потерян для нее.

Взрыв в воздухе.

Останков нет.

– Миссис Бен-Яков…

Она сделала глубокий вдох, и ее лицо заблестело, как полированная сталь.

– Со мной все в порядке, майор. На мгновение я… я почувствовала небольшую слабость. Вы должны извинить меня. – Она взмахнула рукой. – Сейчас со мной правда все в порядке. Не хотите ли пригласить вашего шофера зайти и выпить чего-нибудь холодного?

– Боюсь, нам пора. Я попрошу кого-нибудь из соседей посидеть с вами.

Тамара покачала головой.

– Вы очень добры, майор Уинвуд, но это, в самом деле, лишнее. У меня еще столько дел. Я так давно не посылала мужу посылок. Несколько самых обычных вещей, вы понимаете, просто кусочек дома.

– Миссис Бен-Яков, я понимаю, какой это удар для вас…

– Удар! – Она сверкнула глазами.

– Его нет в живых, – мягко произнес он. – Вам надо смириться с этим. Ваш муж погиб.

– Но вы ошибаетесь, майор. Понимаете, он вовсе не умер. Он жив.

Уинвуд молча смотрел на нее. Лицо Тамары заблестело еще сильнее. Он почти явственно представлял себе, как от него отражается свет.