Где-то над ним говорили. Он не разбирал слов, слышал только голоса, доносящиеся с такой чудовищной высоты, словно над ним беседовали два бога… два возможно несуществующих, и если один говорил со злым недоумением, то голос второго звучал устало и болезненно… но разве боги могут испытывать боль? Тьма осталась, но уже была не такой густой, и никто больше не смеялся в ней. Снизу она была мягкой, а вокруг изредка слышался металлический звон и пронзительно пахло лекарствами. Но все это было совершенно не важно — важным было лишь то, что тьма поглощала ощущение времени, а время для него теперь драгоценно… Кто это сказал и зачем? Нужно выбраться из этой тьмы, но она не пускает, бесплотные руки держат мягко, но крепко, и кто-то безмолвно удивляется — зачем тебе туда?.. Здесь ничего нет, кроме покоя, а там доверху боли. Не глупи — оставайся… оставайся навсегда…

Что-то щелкнуло, и его ноздрей коснулся запах табачного дыма. Чьи-то пальцы дотронулись до века, оттянули его, и на мгновение Роман увидел далекое лицо с размытыми чертами. Почти сразу же ему в глаз ударил яркий луч света, после чего пальцы исчезли, и вновь накатила тьма.

— Вроде приемлемо. Но по-хорошему ему надо в больницу. С сотрясением шутить нельзя — понимаешь же, не маленький. Вообще-то вам обоим нужно в больницу. Ты себя в зеркало видел?..

— Да нельзя в больницу, Коль!.. — зло перебил его знакомый голос. Неужто Нечаев? Ты, никак, еще жив, старлей?! — Что я — не понимаю?!.. но нельзя! Идиотизм!.. человек меня с того света вытащил, а я не могу его в больницу отвезти… потому что там люди!..

— Знаешь, Валера, давай-ка я тебя еще раз осмотрю, — мягко предложил его собеседник. — Возможно, я что-то упустил, и у тебя…

— Все в порядке у меня!.. Ты мне скажи — точно не так уж серьезно?

— Ну, госпитализация, в принципе, не обязательна, я все, что надо, сделал, но отлежаться хотя бы несколько дней нужно. Сотрясение, сильные ушибы… Может, теперь соизволишь мне сказать, что случилось? Ты вызвал меня… ваши, насколько я понял, не в курсе…

— Ты…

— Разумеется, уехав отсюда, я тоже стану не в курсе, не дергайся!.. Что — где-то неофициально нашалили? Вид у вас… я у этого парня из спины шестнадцать осколков достал!.. А вы, часом, не из «Морского дворца» явившись, где шарахнуло?

— … твою, а там-то что?!

Голоса снова унеслись куда-то ввысь, и тьма вновь стала густой без времени и звуков. А когда Роман наконец-то смог открыть глаза, то рядом никого не было. Он лежал на диване в незнакомой, скромно обставленной комнате, до подмышек прикрытый одеялом. Он обвел взглядом горку, где поблескивали бокалы и вазочки, книжный шкаф, выключенный телевизор и два кресла перед ним, накрытых красивыми покрывалами, потом попытался приподняться. Одеяло свалилось с его груди, и Роман увидел с правой стороны темный кровоподтек. Боли не было, но тело казалось каким-то чужим и одеревеневшим и ощущалось плохо. Он сел, уперевшись руками в диван, но тут же снова повалился на подушку. В этот момент в комнату вошел Нечаев с заклеенным пластырем виском и, глянув на него, слабо улыбнулся, потом опустился на стул рядом с диваном и невесело спросил:

— Ну, как — очухался? Живой?

— Не знаю. Ты, часом, не святой Петр? — Роман снова попытался приподняться, но Валерий перехватил его и вдавил спиной в диван.

— Ты куда собрался? Врач сказал, чтоб ты лежал. У тебя сотрясение мозга… видать, крепко он тебя об дверь приложил…

— У меня и раньше бывало сотрясение мозга. Считай, это рецидив, — Роман вяло оттолкнул его руку. — Где я?

— У меня дома. Мне удалось вытащить тебя прежде, чем наши подоспели. Но мне все равно теперь придется с ними объясняться. Такое не спрячешь, и вообще теперь… — Валерий потер грудь под футболкой и поморщился, потом вытащил сигареты. Роман протянул руку и выдернул пачку из его пальцев.

— Вообще-то, тебе нельзя, — заметил Валерий. Роман пренебрежительно скривил губы, выуживая сигарету, и Нечаев, пожав плечами, поднес ему зажигалку. Закурив, Савицкий выпустил дым в потолок и устало прикрыл веки.

— Сколько времени?

— Два часа прошло. Врач тебя тут чем-то обколол, так что за здоровье можешь не переживать… а вот в больницу…

— Я понимаю, — Роман сглотнул и затянулся сигаретой так, что она затрещала. — Он нас провел!.. Он… мне следовало сообразить…

— Я понял, и брось оправдываться, — Нечаев тяжело помолчал, потом негромко сказал: — Спасибо.

— Да на здоровье. Но я бы предпочел, чтоб ты был хоть малость полегче, старлей, — уж больно ты руки оттягиваешь.

Валерий фыркнул.

— Вижу, ты и впрямь приходишь в себя, — он наклонился и уперевшись локтями в колени, вцепился пальцами себе в волосы. — Елки, что это такое было? Как вышло, что мы, двое здоровых, взрослых мужиков не смогли девку уберечь?!

— Потом причитать будем, в свободное время, а сейчас его нет, — Роман зло скривился, потом снова попытался приподняться. Бесполезно — тело не слушалось.

— Подожди еще хоть полчаса и тогда сможешь встать, — глухо сказал Валерий. — По-хорошему, тебе нужно лежать, а не шататься взад-вперед, но я понимаю, что убеждать тебя в этом бессмысленно. Выжди полчаса, и я тебе вколю кое-что — выпросил у Кольки… Откуда ты явился?

— Про «Морской дворец» уже в курсе?

— Примерно да. Но… — Валерий повернул голову и мрачно взглянул на него, — ты ведь видел не то, что видели остальные, не так ли?

— Не важно, что я видел… важно, что слышал… Майя дома?

— Нет, сегодня она ночует на острове.

— Ты можешь ей позвонить?

— Да, конечно, — Валерий встал, глядя на него недоуменно и не без доли подозрения. — А в чем дело?

— Скажи, чтобы уходила оттуда. Пусть едет домой, к подруге, к троюродной бабушке — куда угодно, только подальше оттуда. И спроси ее… — Роман закрыл глаза, — спроси про Риту. Там ли она? И если да, то… что делает. Только… близко пусть к ней не подходит. Пусть уедет сразу же. Ты понял?

— Я могу сам съездить и…

— Тебя еще там не хватало! — рявкнул Роман, приподнимаясь. — Делай, что сказал!

Валерий молча вылетел из комнаты, а Савицкий сбросил с себя одеяло и сел, повернувшись боком, потом принялся осторожно разминать мышцы. Нужно было уходить, нужно было добраться до Риты и выяснить, что происходит? Выяснить, что она сделала — что стало причиной тому, что его друг остался лежать на столешнице в «Морском дворце», глядя на сцену мертвыми глазами?

Раньше мы все делали вместе!.. Ты досмотришь свое действо до конца!..

Между прочим, это она меня с тобой познакомила…

«Нет, — с усталым, безнадежным отчаяньем думал он, а перед ним гримасничало, ухмыляясь, мальчишеское лицо, и медленно уплывало куда-то в темноту другое, так на него похожее, — не может быть, чтобы она была повинна в этом кошмаре… это то чудовище… при чем тут она?!..»

Она действительно не при чем? Или просто ты хочешь так думать? Потому что узнал об этом именно сегодня… Случись это несколькими днями раньше, возможно, ты думал бы иначе, а, Савицкий?

В любом случае, нужно уходить. И никого к себе не подпускать. Список не был шуткой Дениса — теперь Роман в этом не сомневался, и в нем все было указано точно — все люди, которых собирался навестить Лозинский. Список послала Рита, несмотря на запрет… Рита пыталась помочь, но, черт возьми, помощь эта обернулась совсем не тем… И теперь, уже без ее ведома, список расширился… возможно он расширяется и сейчас. Он втянул Нечаева, он втянул Чернова. Кто еще может в него угодить? Майя? Водитель, который привез его к дому Крицкой? Кто?

… вы связаны со столькими людьми этими прочными невидимыми нитями дружбы, знакомства, разговоров, родства… Когда вы умираете, эти нити рвутся… но иногда они могут не порваться и утянуть всех следом за вами…

Туман, черные нити, соединившие их на короткий отрезок времени… Сучонку не откажешь в чувстве юмора…

Он поднял руку и начал ощупывать затылок, но в этот момент вошел Нечаев. На его лице по-прежнему было недоумение, но теперь к нему примешалась злость.