— Никак собираетесь меня допросить… Валерий Петрович? — поинтересовался он, сосредоточившись на том, чтобы выговаривать слова внятно. — Или вы тут в засаде? Ну… маскировка… у вас просто… — Роман уважительно кивнул и предался сложному процессу прикуривания сигареты. Нечаев тоже закурил, опять заглянул в стакан, после чего сообщил, так же тщательно выговаривая слова:
— Я собирался тебя завтра… сегодня вызвать… но раз ты тут… к тому же… вряд ли ты своими ногами… — он посмотрел на потолок, словно ища там окончание фразы. Роман тоже посмотрел туда, потом пробормотал:
— Не собираетесь же вы меня… прямо тут… допрашивать… да еще в таком собственном виде? Вас, господин детектив, за это и попереть могут!
Нечаев пригладил взъерошенные волосы и посмотрел на него с мучительной задумчивостью девушки, решающей, какое платье ей надеть, после чего спросил:
— А вы, собственно, по какому поводу… гражданин Савицкий, так красиво выглядите?
— Полное непонимание окружающей действительности, — Роман допил коньяк. — А вы, позвольте поинтересоваться?
— А вот это тебя не касается! — буркнул Валерий и потер небритый подбородок, после чего вдруг сообщил: — С женой поцапался. Бывает…
Роман вздернул бровь, тут же подумав, что если это и правда, вряд ли одни лишь семейные неурядицы довели старлея до того, что самая малость отделяет Нечаева от перспективы безмятежно уснуть прямо здесь, на столе. Он выглядел совершенно измотанным, кроме того, в его глазах сквозь злость проглядывала все та же беспредельная озадаченность, которую Роман увидел утром.
— Не, ты если чего спросить хочешь… спрашивай, — Савицкий мотнул головой в сторону занятых столиков. — Только тут люди кроме нас…
Нечаев выразил некультурное пожелание в адрес прочих посетителей бара, после чего, пригнувшись, вдруг спросил свистящим шепотом:
— Как давно ты был знаком с Назаревской?
— С кем? — переспросил Роман с искренним недоумением.
— Назаревская Инна Семеновна, семьдесят первого года рождения. Ну?
— Впервые слышу.
— Неужто?
— Да не знал я ее! Кто такая? — Роман подпер подбородок ладонью и уткнулся взглядом в лицо Нечаева, которое все время уплывало куда-то в сторону. — Судя по вашим… проницательным глазам я… рискну предположить, что это умершая в трамвае дама, верно? Так вот, я ее не знал!
— Да ну? — Нечаев ухмыльнулся, но выражение его глаз стало еще более озадаченным. — В трамвае умерла Татьяна Назаревская. Инна — ее сестра. Ты же мне говорил… помнишь?.. Инна набирает ванну… Я был у них дома, разговаривал с ней. Она действительно набирала ванну — по времени именно тогда, когда ее сестра умирала там, в твоем обществе — набирала чертову ванну с чертовой лавандовой пеной… я даже нюхал этот пузырек… чтоб его… запах один в один!.. и я хочу знать, откуда тебе было об этом известно?!
Роман, окаменев лицом, почти минуту сидел молча, потом глухо сказал:
— Я же тебе объяснял — пацан…
— Хватит мне про пацана! — рявкнул Нечаев, и к ним повернулись несколько заинтересованных пьяных лиц. — Мне нужны ответы от тебя, а не от твоих галлюцинаций!
— Так задавай нормальные вопросы! — взбеленился Савицкий. — Не понимаю… как в вашей конторе держат такую истеричку, как ты! Я тебе все сказал, что было! Все, что видел — про прочее не знаю! И вообще — желаете выспрашивать, так вызывайте официально, ясно?! Мальчишка…
— Еще слово скажешь мне про мальчишку, и я тебя удавлю прямо тут, — неожиданно спокойным, будничным голосом пообещал Валерий и заглотил водку. — Мне твоя рожа сразу не понравилась.
— И слава богу… а то б у меня возникли нехорошие подозрения.
Нечаев хмыкнул, и, глядя на его лицо прищуренными глазами, Роман внезапно подумал, что что-то тут очень не то — неспроста Нечаев к нему прицепился, неспроста у крепыша даже сквозь злость такое выражение на физиономии, будто он при свете дня и в полной трезвости налетел на фонарный столб. И возможно это выражение вызвано именно тем, что подвигло Валерия так качественно надраться в будний день.
— Знаешь, что я тебе скажу, Валерий Петрович? — произнес он очень тихо, стараясь не путаться в словах, и Валерий заинтересованно наклонил голову. — Несмотря на то, что ты ни разу не видел никакого пацана и, к тому же… настроен ко мне… до крайности негативно… ты мне веришь. Существуют какие-то обстоятельства… и ты мне веришь, хоть и не знаешь толком… ты мне веришь, вот ты и бесишься!
Лицо Валерия дернулось, и в пьяной голубой мути глаз полыхнуло что-то яростное и осознанно-трезвое, и Роман, уже соскальзывавший обратно в хмельные волны, успел осознать, что попал в точку. В следующую секунду руки Нечаева стремительно метнулись навстречу ему, словно кобры в броске, явно собираясь ухватить Савицкого за горло, стол покачнулся, посуда на нем задребезжала, и бутылка опрокинулась, с ненужной щедростью разливая остатки коньяка. Роман, среагировав в последний момент, увернулся и, вынырнув справа от рук, уже утягивавшихся назад, подхватил бутылку и водворил ее на место, спасая коньяк. Ладони Нечаева запоздало шлепнули чуть выше и тоже сжали бутылку. Кто-то из-за барной стойки тоскливо закричал женским голосом:
— Леха! Клиенты буйствуют!
Роман и Валерий, вцепившись в бутылку, словно в поручень, смотрели друг на друга злым замутненным прищуром, и на их скулах играли желваки. Валерий чуть наклонил голову, и Савицкий как-то отстраненно подумал, что Нечаев может быть и при оружии. Мысль эта отчего-то показалась ему ужасно смешной, и он не удержал улыбки, и Валерий тоже ухмыльнулся и убрал руки. Теперь его лицо было совершенно спокойным, и только в глазах поблескивали нехорошие огоньки. Какой-то парень, верно, призываемый Леха, возник рядом с его плечом, задумчиво оценил ситуацию, взглянул на Валерия, удивленно-раздраженно скривил губы и удалился.
— А ты можешь допить, — с недоброй ласковостью предложил Нечаев, откидываясь на спинку стула. — Чего добру-то пропадать?
— И в самом деле, — Роман плеснул себе в стакан, чуть покачнулся и легко махнул бутылкой в его сторону, спросив так же ласково: — Будешь?
— А давай, — отозвался Валерий, закуривая. Роман перевернул бутылку над его стаканом, поставил, пустую, на пол и тут же задел ее ногой, отчего бутылка укатилась куда-то в сторону. Они почти синхронно выпили коньяк, не сговариваясь встали и плечом к плечу вышли в теплую ночь. Пересекли небольшую площадку, тускло освещенную одиноким фонарем, прошли тротуар и завернули за рядок гаражей, пошатываясь и иногда цепляясь ботинками за камешки и выступы. Висевший среди легких облачков полумесяц проливал на них скудный свет, которого, впрочем, было достаточно, чтобы не врезаться в дерево и не идти на ощупь. По дороге Роман оглядывался с вялым любопытством, пытаясь понять, в какой части города находится, но так и не понял. Огонек сигареты, торчащей во рту Валерия, мерцал рядом, словно раздраженный глаз. Вскоре они остановились. Друг от друга их отделяло не больше полуметра.
— Значит, говоришь, верю я тебе? — зловеще и почти трезво произнес Валерий и выплюнул сигарету. — Верю, значит, паскуда, да?
Роман утвердительно тряхнул головой, после чего, пристально вглядываясь в темный силуэт Нечаева, сказал:
— Предлагаю свести наш диалог к заурядной драке.
— Я за! — выдохнул оппонент.
Савицкий не столько уловил, сколько почувствовал его движение и дернулся в сторону, уходя от увесистого кулака, летящего ему в челюсть, тут же пригнулся и, перехватив противника поперек груди, впечатал его спиной в стенку гаража, которая гулко охнула. Что-то прорычав, Валерий разорвал захват и одновременно двинул Романа коленом в пах, но попал в бедро. Тот отскочил, Нечаев метнулся следом, но Роман сунулся вниз и, вывернувшись сбоку, ухватил его за предплечье и продолжил нечаевский бросок вперед, одновременно сделав подсечку, и Валерий с приглушенным рычанием сунулся лицом во влажную землю, тотчас же перекатился влево, и нога Романа ударила в пустоту. В следующий момент он получил болезненный пинок в коленную чашечку, потерял равновесие и тоже упал, стукнувшись затылком. Валерий навалился сверху, прижав правую руку, и ударил-таки в челюсть, издав короткий удовлетворенный вздох, тут же сменившийся болезненным стоном, когда свободная рука Романа коротко ткнула его в правое подреберье. Роман тотчас же боднул его головой в лицо, и ему в глаза хлынула чужая кровь. Нечаев начал заваливаться набок, и Роман столкнул его с себя, одновременно вскакивая, но его сразу же ухватили за ногу и дернули обратно, и уже падая, он почему-то подумал, что разъяренный старлей сейчас вцепится в него зубами. Он шлепнулся на палые листья, тотчас же дернул головой, и сгустившийся в полумраке чужой кулак лишь скользнул по его скуле. Что-то слабо блеснуло, и Роман, сообразив, что это ни что иное, как оскаленные зубы Нечаева, направил кулак туда, но тут блеск исчез, а следом неожиданно исчез и сам Нечаев, с болезненным и удивленным воплем улетев куда-то в сторону, хотя Роман ничего не успел сделать, чтобы этому посодействовать. Голову даже после чувствительных ударов все еще застилал хмель, но не настолько, чтобы Савицкий не сообразил, что в их «диалог» неожиданно ввязался кто-то третий, и взметнулся с земли, почему-то сразу же подумав о Денисе, но тут кто-то сзади завернул ему руку за спину, потом развернул его, и в следующее мгновение Роман получил сокрушительный удар в грудь, отбросивший его назад. Он громко стукнулся о стенку гаража и боком повалился на землю, но тотчас же сел, мотая головой и отчаянно кашляя. Где-то совсем рядом послышалась возня и громкое сопение Нечаева. Роман услышал, как он сплюнул и болезненно выругался.
