— А это не мой пес, он меня не послушает.

— Черт знает что! — зашипел опрокинутый литератор. — Один пистолетом размахивает, другой собаками травит…

— Собака сама натравилась, — заметил Савицкий, — не любит она насильников. — Гай, ко мне! Гай! Пошли, я тебе нормальной еды дам, брось эту пакость!

Пес шумно дохнул Юрию в лицо, чихнул, окончательно забрызгав того слюной, и устремился к Роману, ухитрившись пройтись по Семыкину всеми четырьмя лапами, отчего тот болезненно охнул — и тут же сделал это снова, когда Токман, подскочив к нему, с силой пнула в бок, потом, проходя мимо Гая, погладила его по голове, ласково сказав:

— Молодец, хороший пес, хороший!

— С-сука! — прошипел ей вслед Юрий, приподнимаясь и потирая ушибленный бок. — Вот сука! Ну, ладно же!..

— Юра, — спокойно сказал Савицкий, — еще одно слово или действие — найду швабру и так тебя вдохновлю — до конца жизни бабу не захочешь, понял?

— Да что ты?!.. — Семыкин криво улыбнулся и осторожно потрогал щеку, на которой краснели четыре рваные царапины, сочившиеся кровью. Он поднялся и, чуть пошатываясь, пошел к двери, далеко обойдя скалящегося бульдога. — Тоже мне, воплощение справедливости и благородства! А она сама хотела! Для виду только брыкалась! Я с женщинами всегда общий язык нахожу, я к ним подход знаю. Я бы и к нашей веселой писа…

Роман ударил молча и стремительно, и Юрий спиной вперед вылетел в коридор и с громким «хак!» впечатался в стену. Гай с веселым лаем кинулся было следом, но Роман поспешно окликнул его, и в тот же момент в коридоре зло спросили:

— Что тут еще, к черту, творится?!

Юрий оттолкнулся от стены, коротко глянул влево, потом на рычащего пса, развернулся и умчался прочь стремительно, как вспугнутая львом газель. Гай снова рванулся, и Роман, изо всех сил вцепившийся ему в загривок, буквально выехал в коридор и наткнулся на Сергея, который стоял перед дверью с сигаретой в зубах и сотовым в руке. Его лицо, как обычно, было совершенно непроницаемым, и только в глазах едва-едва поблескивало злое раздражение.

— Что опять за аттракционы? — поинтересовался он, пряча телефон. — Только что девочка меня чуть с ног не сшибла, аж летела, а теперь еще этот из комнаты выпадает — явно без своего на то позволения.

— Он плохо себя вел, — пояснил Роман, отпуская Гая, и Сергей, наклонившись, потрепал бульдога, радостно замахавшего хвостом.

— Зря пса выпустил. И без того кавардак.

— Да покормить просто хотел.

— Я его уже кормил, хватит с него. По всему дому тебя ищу — пошли, поможешь. В оружейной замок сломался, надо перетащить оттуда барахло и запереть.

— Ты Валерку видел?

Таранов отрицательно покачал головой и взглянул на часы.

— А остальных?

— Разбрелись по всему дому, мелькают иногда, — Сергей пожал плечами. — Зощук на втором этаже заперся. Не нравится мне вся эта затея — дико не нравится, и люди эти не нравятся. У них и без того явно большие проблемы с головой, а проведут здесь еще какое-то время… Плохо это. Ты ж знаешь, мы такой народ, что долго спокойно сосуществовать не сможем — обязательно передеремся. А уж эти…

— Кухня, — сказал Роман, резко останавливаясь, и Таранов усмехнулся.

— Я убрал ножи, бухло тоже попрятал, только легенькое оставил, кого совсем уж припрет…

— Сразу видно, что человек свое дело знает, — одобрительно заметил Савицкий, и Таранов чуть дернул левой бровью.

— Ой, спасибо.

Выйдя в холл, они, не сговариваясь повернули к входной двери. Сергей отпер замки, осторожно приоткрыл тяжелую створку, и оба, выйдя на крыльцо, были встречены яростными порывами ветра, почти валящего с ног. Деревья, раскачиваясь, жалобно стонали, от берега долетал рев бушующего озера. Все вокруг заполняла клубящаяся тьма, город исчез бесследно, и казалось, что кроме островка ничего больше и не существует на свете. Гай, сунувшийся было следом за ними, испуганно заскулил и спрятался. Роман оглянулся на освещенный дверной проем, потом посмотрел на темную фигуру стоящего рядом Сергея, чья голова была повернута в сторону невидимых сейчас ворот, и тот, словно почувствовав его взгляд, сказал:

— Думал, может дождь пошел… Или начинается. Дождь — это реальное, во всяком случае.

— И объясняет эту тьму и прочие атмосферные неустройства, — Роман кивнул. — Неплохо бы было… Ты, значит, все еще не веришь?

Таранов пожал плечами.

— Я верю своим глазам. Я верю фактам. С острова в ближайшее время не выбраться. Своим ходом я бы, наверное, проплыл, — в темноте Савицкий ощутил его оценивающий взгляд, — ты, может, тоже, будь ты в лучшем состоянии. Девки потонут в любом случае.

— Он никого не выпустит. И уж в этом отношении я ему, знаешь ли, склонен верить. Когда дело касается гадостей, эта тварь слово держит.

— Что это такое?

— Черт его знает! Может, и не это важно. Может важно то, что оно знает, что мы такое. А это, мне кажется, намного хуже, — Роман отступил назад в холл, и Таранов, шагнув следом, захлопнул дверь и повернулся к нему, и теперь в глазах начальника охраны было что-то решительное и в то же время совершенно бесстрастное. Роману вдруг подумалось, что Сергей верит уже практически всему, и его это злит, как некогда злило Нечаева.

— Я слушал, что и как говорили эти люди, — спокойно сказал Таранов и двинулся к лестнице. — Я слушал, что говорила эта тварь и я видел, как они ей внимали. Ты представляешь, что они понапишут? Я не думаю, что это… ну, для удобства пусть будет Денис… не думаю, что он настолько уж силен, чтоб все в точности воплотить… но…

— Я знаю, о чем ты думаешь, — отозвался Роман, не глядя на него. — Перебить всех раньше, чем они что-то сделают.

— Не самый плохой вариант.

— Нет, плохой, — ровно сказал Савицкий. — Я не могу принимать такого решения.

— Ну, для того, чтобы его принимать, ты мне вовсе не обязателен, — заметил Сергей. — Я прекрасно могу принять его без тебя.

— Нет, — Роман повернул голову и столкнулся с холодным тарановским взглядом, — нельзя так. Мы можем предположить все, что угодно, но… нельзя просто взять и убить людей. Так как раз делает именно он.

— Это не люди, — Таранов окинул цепким взглядом площадку второго этажа, потом сделал знак в сторону ближайшей к лестнице закрытой двери, и Роман понял, что именно за ней пребывает Зощук. — Это психи. Белобрысая может еще и не совсем умом поехала — так, самую малость, но остальные… Ты сам их видел, ты сам только что одному из них дал по морде. Уж он наверняка захочет, чтобы в конце книги ты был в неживом состоянии. И ты ведь прекрасно понимаешь, что хоть один из них захочет поквитаться с тем человеком, который втянул его в эту историю.

Роман сжал зубы и отвернулся. Он понимал, что Сергей прав — и в то же время неправ совершенно. Убить их — несомненно проще всего. Но… нет. Сами превратятся в таких же, как Лозинский. А он — может он только этого и ждет. Может, это только даст ему больше сил.

— Нет, — решительно сказал он. — Ни ты, ни я ничего подобного делать не будем! Ублюдки, не ублюдки, но они здесь не по своей вине! И вполне возможно, что у них хватит ума понять, чем они рискуют, давая волю своему воображению. Не вздумай ничего такого делать, понял? — Роман замедлил шаг, глядя на спокойное лицо Таранова. — Я понимаю, что это чертовски хорошее стратегическое решение. Но оно хорошо при других обстоятельствах. Если понадобится — убью любого, кто сунется, без бравады, — он сунул руки в карманы и с нажимом повторил: — Любого. Но не так.

Сергей задумчиво посмотрел на него и вдруг ухмыльнулся и легко пихнул в плечо.

— Ну, значит придется отмахиваться, если что.

— Отмашемся, — буркнул Роман не без облегчения. — Лично я рассчитываю на долгую и счастливую жизнь и на другое не согласен.

— Да я как бы тоже. У меня в городе жена осталась… и еще всякие другие женщины… — Таранов вдруг резко остановился и оглянулся. Роман последовал его примеру и увидел, как к лестничной площадке неторопливо подошла Альбина и, не взглянув на них, исчезла — словно уплыла вниз, сама похожая на призрак — чертовски привлекательный призрак, надо сказать.