– Меня зовут Таня. Я из «крымовского» агентства…

– Я понял… – буркнул он.

– Думаю, вы знаете, чем мы там занимаемся… Если вы будете нам помогать, то я сейчас задам вам несколько вопросов. Если же нет и вам все равно, кто убил вашу жену, или вы, быть может, знаете, кто это сделал, но не скажете, то я тотчас уйду и откажусь вести это дело. Соболев заплатил две тысячи долларов, чтобы мы начали расследование убийства вашей жены. Так что вам решать…

– Садитесь, – проговорил он тихо и жестом пригласил ее сесть напротив него. – Меня уже допрашивали…

– Я знаю. – Таня села и смело взглянула ему в глаза. Трудно было определить, глаза ли это убийцы или убитого горем вдовца. Она представила себе Ступина в кабинете, за письменным столом – такой же взгляд, бесстрастный и в то же время оценивающий. Что он за человек? Мужчина или рабочая лошадь, которая везет на своих плечах гигантскую машину, печатающую деньги? Что для него важно в жизни: любовь, страсть, деньги, власть?..

– Я белый и пушистый, – вдруг ответил он на ее молчаливый вопрос и даже попытался улыбнуться. – Вы ведь это хотели узнать? Машина я или человек?

Голос его звучал насмешливо. Понятное дело, он не доверял ей. Да и с какой стати?

– Дину я не убивал. Мы расстались, как обычно, мирно или, как теперь принято говорить, цивилизованно. Она объявила мне, что уходит к Соболеву, всплакнула, как это и полагается делать женщинам в такой момент, сказала, что ей очень жаль, что я был неплохим мужем, я даже протянул ей платок…

– Николай Борисович, насколько мне известно, вы уже давно знали о связи вашей жены с вашим другом Соболевым. Это правда?

– Да, правда. И я был рад, что она уходит именно к нему, то есть попадет в хорошие руки. Поверьте мне, я не циник, но судьба Дины мне была небезразлична…

– Хотя как женщина она вас уже не интересовала… – Таня все же осмелилась задать этот вопрос.

– Мы уже давно не жили вместе. Как-то охладели друг к другу. Сначала нам казалось, что мы любим друг друга, а потом, когда стали жить вместе и она увидела, испытала на себе, что значит быть женой такого занятого человека, как я, чувства ее ко мне остыли, и я не мог не заметить этого.

– Работа была важнее ваших отношений с женой?

– Я был бы рад приходить домой пораньше, но у меня никак не получалось… Даже будучи в отпуске, я продолжал звонить на комбинат, я не мог допустить, чтобы линия остановилась… К тому же у меня было много других идей… Моя жена должна была заниматься каким-нибудь интересным делом, я ей предлагал, пытался объяснить, что просто сидеть дома перед телевизором – скукотища, что так можно с ума сойти. Вот она и нашла себе развлечение – Соболева.

– Когда вы заметили это?

– Сразу же. Я это почувствовал. Во-первых, запах другого мужчины. Как бы она ни мылась, ни душилась духами… Во-вторых, ее поведение. Она заметно оживилась, повеселела и постоянно что-то напевала. Кроме того, чего уж там… мне позвонили «доброжелатели» и сказали, что видели мою жену с Соболевым в ресторане, они обедали вместе.

– А как ваша жена объяснила вам свое желание переехать к своей матери?

– Очень просто, мол, мать заболела, за ней надо ухаживать. Я сказал, что не против. Дина же в свою очередь сказала, что будет приходить, чтобы приготовить обед, прибраться, словом, что не бросит меня. Согласитесь, это подкупало, и я не стал ничего выяснять… В конечном счете, мне это было даже удобно…

– Другими словами, вы решили закрыть глаза на похождения своей жены и согласились использовать ее в качестве домработницы?

– Для домработницы она слишком много получала, – усмехнулся Ступин. – К тому же это был ее выбор, не забывайте…

– Но со стороны это убийство выглядит как месть… – осторожно заметила Таня.

– Не дурак, понимаю. Но я не имею к этому убийству никакого отношения. Мне незачем было убивать Дину, к тому же я вообще не способен на убийство. Поверьте, я очень хочу, чтобы нашли убийцу, и если вы его найдете, то я щедро отблагодарю вас. Хотя, признаюсь честно, я в это не верю. Убийца не оставил практически никаких следов – разве что пулю. Не представляю, за что могли убить Дину… Еще я был бы вам очень признателен, если бы вы помогли мне выбраться отсюда. Я никуда не денусь, но мне надо похоронить жену. Мысль о том, что все хлопоты возьмет на себя Андрей, мне невыносима… Да, вы правы, поначалу я не испытывал к нему никаких неприязненных чувств, но после смерти Дины я не могу его видеть. До меня словно с большим опозданием дошло, что же случилось на самом деле… И как они могли обманывать меня практически на моих глазах. И Дина приходила ко мне почти каждый день, делала вид, что заботится… Что же двигало ею?

– Чувство вины, – подсказала ему Таня. – Видимо, она жалела вас и не могла решиться объявить вам о своем уходе, боясь причинить боль.

– Думаю, она ждала, когда я сам заговорю на эту тему, – шумно вздохнул Ступин и сжал руки в кулаки.

– У вас есть пистолет?

– Да, конечно, его забрали на экспертизу. Сейчас почти у каждого, кто может себе это позволить, есть оружие. Время такое. Но я не убивал Дину и готов защищаться… У меня слишком много дел, чтобы провести полжизни в тюрьме. Это глупо и несправедливо, наконец.

– А у вас, Николай Борисович, нет любовницы? Вы извините, что мне приходится задавать такой вопрос…

– Нет, у меня нет любовницы.

– Тогда ответьте на самый главный вопрос: вы кого-нибудь подозреваете в убийстве вашей жены? У нее были враги? Вам что-нибудь об этом известно?

– Дина была совершенно домашним человеком, если не считать ее увлечения Андреем Соболевым… Нет, не думаю, что у нее были враги. Ее смерть либо случайность, либо она стала жертвой какого-нибудь влюбленного в нее психа… Дина была красивой женщиной, и это единственное, что отличало ее от других. Но за красоту не убивают… Поймите, я и сам теряюсь в догадках…

– Хорошо, я поняла. Постараюсь сделать все возможное, чтобы вас выпустили под залог. С кем я могу поговорить на эту тему?

– С моим бухгалтером, Ниной Васильевной Блюминой, запишите ее телефоны… Если понадобятся деньги, она выдаст необходимую сумму. Может перевести на счет… Сейчас я напишу ей записку, она все поймет… По сути, это мое единственное доверенное лицо, мы с ней работаем уже много лет.

Таня вдруг подумала о том, что у Ступина нет ни нервов, ни души, ни чувств. И об убитой жене он говорит так, как говорил бы о говяжьих или свиных тушах, о колбасах и окороках – как о проблеме, которую надо решить. А проблем накопилось более чем достаточно: нужно доказать всем, что он – не убийца, надо выйти на свободу, похоронить жену, потом вернуться на работу, чтобы продолжить заниматься тем, что, по сути, и разрушило молодую семью. Ведь Дине было всего двадцать три года, из которых последние три она являлась женой Ступина.

– Вы всегда такой… бесстрастный? Холодный? – неожиданно для себя спросила Таня, понимая, что задает явно лишний, не имеющий никакого отношения к делу вопрос.

– Я белый и пушистый, – напомнил ей Ступин и посмотрел на нее тяжелым взглядом. – И мне, как это ни странно, сейчас очень больно.

Она осмотрела дверь. Никаких проводов, свидетельствующих о том, что квартира охраняется и поставлена на сигнализацию, она не увидела. Конечно, провода могли быть тщательно замаскированы… «Ну и пусть меня схватят, я попаду в тюрьму чистая, от меня будет хорошо пахнуть. На суде я расскажу обо всем, что со мной произошло, и объясню всем, и судье и присяжным, что не собиралась грабить квартиру. Мне просто хотелось вымыться. Ну, может, еще и поесть. Самую малость». Конечно, никому нет дела до бомжа, бомж – это уже диагноз, и кто виноват в том, что она вовремя не ушла от Сергея или вовремя не разглядела в нем азартного и, по сути, больного человека? И кто заставил ее согласиться продать квартиру? Никто. Они приняли это решение вместе с Сергеем. Но тогда это был не тот Сергей, что жил с ней сейчас в колодце. Тогда это был полный сил и планов мужчина, четко знающий, что ему делать, куда идти и как зарабатывать деньги. Она верила и надеялась на него, и кто бы мог подумать, что с ним станет за каких-то полгода? Неужели история с избитым милиционером – реальность, а не кошмарный сон? И ведь она сама, Валентина, ударила его по голове доской… Как же они изменились за это время, превратились из нормальных людей почти в животных. И никто им уже не поможет, никто… Она никогда не сможет нормально одеться и устроиться на приличную работу. А ведь когда-то она работала главным бухгалтером в престижной фирме, пока та не разорилась по вине директора, который не хуже Сергея заразился тягой к путешествиям и все деньги спустил на бразильские карнавалы, испанские корриды, французские кабаре и ирландские пабы… Она только чудом избежала печальных последствий, связанных с большими кредитами, которые она выхлопотала для него, используя связи и свой профессиональный опыт, но которые не были возвращены в положенный срок банку. К счастью, у нее хватило ума не ставить свою подпись на документах, имеющих отношение к кредитам, а потому ей удалось беспрепятственно уволиться и затаиться на то время, пока не уляжется скандал, грозящий тюрьмой генеральному директору. И хотя директора не посадили (он сумел откупиться), Валентина, напуганная всей этой полукриминальной историей, решила для себя никогда больше не работать бухгалтером, а найти спокойное место экономиста или финансиста с наименьшей ответственностью. Но не нашла, не успела – Сергей предложил заняться бизнесом…