Дни шли, неслись недели. На соседней улице прошёл год. Ничего в моей жизни не менялось. «SW», «Cuckoo», «Chinawhite». Всё те же люди (даже если лица были разными) толпились в тех же заведениях, говорили об одном и том же. Можно было прийти на следующий вечер в то же место и, ничего не упустив, влиться во вчерашний разговор. Мексиканский сериал. Подчас я забывала, какое из этих раскрашенных и гордых лиц моё, забывала, мужчина ли я или женщина, настолько мы смешались и не отличались друг от друга.
Перед выходными на «мясном рынке» всегда шла бойкая торговля. Всё больше и больше красивых молодых девиц из английских провинций, Бразилии, Восточной Европы появлялось на его прилавках. Голодные мужчины скупали мясо оптом, не разбираясь, что и с чем будут есть и не много ли им.
Было время, на моём письменном столе лежали книги Солженицына, Достоевского, Монтеня. Как-то недавно я зашла в «Borders» за очередным глянцевым журналом, и взгляд упал на «Тошноту» Сартра. Когда-то давно, в России, я уже прочитала эту книгу запоем: настроение книги совпадало с атмосферой, царившей вокруг, – с грустными неулыбчивыми лицами людей на улицах, окроплёнными водкой разговорами по душам, мыслями, прояснёнными морозным воздухом. Сидя на полу в «Borders», я пролистала пару страниц и отложила книгу. Мне стало от неё дурно. Мгновенно всё вокруг, обретя смысл, опротивело. Задумавшись о сути вещей, я увидела их в истинном свете.
Весь лоск и блеск померк. Карлики с длинными носами с отчаянной злобой трахали друг друга и прекрасных леди, заплывших жиром, с обвисшими грудями и дешёвыми побрякушками наперевес. На их некогда женских лицах перекошенное многотысячными оргазмами выражение подчёркивалось размазанной под глазами тушью и помадой, накрашенной намного выше контура губ. Карлики, которым некого было трахать, играли в карты на деньги, жульничая и воруя друг у друга. Вся эта вакханалия проходила под аккомпанемент тысячи музыкальных инструментов одновременно, так что мелодии не создавалось никакой, но шум стоял поразительный.
Я отложила книгу, и всё вновь пришло в норму. Улыбающиеся люди, лоск и блеск. Глянец! В мои руки нежно спустился «Hello»,[105] а Сартр остался спать на полке. Я вздохнула с облегчением. Мне не до того сейчас. Пусть Сартра усыновит какой-нибудь сумасшедший профессор, а я смиренно говорю миру: «Хеллоу!» Я не могу позволить себе думать. Меня и так постоянно в этом упрекают, говорят, я усложняю себе жизнь. Неужели я сама не вижу, что каждый раз, когда я думаю, пропадает весь fun. Надо прожигать жизнь, веселиться, куражиться, болтать, бегать, прыгать. Я не хочу быть выброшенной на берег из общего потока или, ещё хуже, быть утопленной. Не забывайте, потерянных не ждут, печальных не хотят.
На моё тело надевается короткая юбка, браслеты, кольца, макияж, высокомерный взгляд. Начинается ночь. Ведьмы выходят на шабаш. Вечер без любви, утро без обиды. Я снова на танцполе в «SW».
ГЛАВА 44
Торт слоёный, с кремом «де ла крем» на самой верхушке, представлен вашему вниманию на витрине магазина де плю шер дю монд сёльман пур бо монд
Прекрасный Сэм был так очарователен, что я, как и позже бразильская красавица Анна, ошибочно приняла его внимательность за настоящий интерес к себе. Я не знала, что свою деликатность и шарм он демонстрировал каждой девушке, с которой ходил на свидание. Даже процедура и приёмы обольщения были похожи, и место действия – парк – достаточно романтично и непритязательно, так, что не кажется, что он хочет девушку обольстить, наоборот, в парке мы на людях и там спокойно, «расслабьтесь, красавица!».
Раз за разом повторяясь, свидания в парке сливались в одно, так что, в конце концов, Сэму уже казалось, что он ходит туда с одной и той же девушой, просто она настолько восхитительна, что всегда разная. Он полюбил эту девушку и был с ней очень ласков. Причиной этому было воспитание и та самая вежливость, по сути, самое важное для него качество, которое он ценил в людях и самом себе. Он не мог и мысли допустить, что поступает некорректно по отношению к ней. Его репутация тактичного и удивительно вежливого джентльмена привлекала многих девиц, но спал то он с ней одной!.. Он играл искренне, так что вполне закономерно, что я, как и все, как и он сам, верила ему. Я всё больше и больше восхищалась этим мужчиной и даже не думала ставить под сомнение искренность его слов, которые были столь изящны и нежны, что аж коленки подкашивались от умиления.
Когда пришло время, Сэм завёл девушку. Челсовичи играют с кем угодно, но женятся, как правило, только на «Челси-девочках». Девушку Сэма звали Вивиан Паркер-Роуз.
Где-то в спальне на втором этаже небольшого трёхэтажного дома на Найтсбридже, открыв двери балкона на узкую и для этого района на редкость тихую улочку, мисс Паркер-Роуз беседовала по телефону с подругой:
– Надеюсь, у тебя всё хорошо. У меня – превосходно, просто восхитительно. Я ещё тебе не говорила, но я встречаюсь с… Сэмом Вон Клозеном! Ну, знаешь, тот самый…
– Да ну?! – воскликнула подруга Вивиан и аж вскочила с кресла, на котором сидела. – Ты встречаешься с Сэмом?!
– Правда. Этого стоило ожидать, конечно. Мы рождены друг для друга.
– IT-boy[106] для светской львицы.
– Ха-ха. Да, точно.
– Чем он тебя взял?
– Ну, как сказать…
– Ха-ха, я не сомневаюсь…
– Как я могла ему отказать, он ведь не привык, чтобы ему отказывали.
– Я так и не поняла, чем он тебе нравится.
– Не задавай глупых вопросов. Он от меня без ума. Правда, по нему так и сохнут девочки, с некоторыми из которых он спит. Я прошлый раз тоже одной русской девчонке на вечеринке у… Я не могу сказать у кого, они слишком богаты и известны… В общем, на одной вечеринке я объясняла ей, что Сэма нельзя не знать. Она мне представляешь, что сказала?! «Значит, ты с ним дружишь именно поэтому?» Овца. Эти русские все такие простолюдины. Я вот, например, ходила в католическую boarding-school.
– Да? Мой парень тоже ходил в католическую школу.
– Не знаю, что за школа была у твоего мальчика, но моя школа практически наравне с Итоном. Моя школа была только для девочек. Одним словом, меня с детства хорошо воспитывали, у меня правильное образование и хорошая наследственность. На самом деле, несложно понять, что я, скажу без ложной скромности, была рождена, чтобы быть наверху, быть э-э-э… элитой британского общества. Естественно, что я могу встречаться только с такими мальчиками, как Сэм. Для него я тоже являюсь предначертанным выбором. Подумай сама, меня не стыдно показать маме. Я попадаю под определение «подходящей пары» благодаря всему тому, что я перечислила ранее. Ты думаешь, мальчикам плевать на это? А вот и нет. Им это очень и очень важно. Тем, кого они считают ниже себя по социальному статусу, они просто-напросто не доверяют, так как думают, что за счёт них те хотят подняться на ступень повыше. Если ты не из их круга, то максимум, на что ты можешь рассчитывать, девочка, это секс. Может, это слишком откровенно с моей стороны, но это правда. Друзьям и родителям они покажут только ту, которую считают себе ровней, то есть меня и тебя. Мы лучше, легко и просто, мы лучше, запомни это, малыш.
– Но если мы лучше других девчонок и ровня ему, почему ты терпишь измены?
– Я знаю, что Сэм в то время, как мы встречались, ходил на свидания с одной русской, а потом ещё, кажется, с бразильянкой… И что? Где они сейчас? Так же, наверное, батрачат у себя в кафешках, вытирают столики, прислуживают. Он переспал с ними и всё. Он никогда бы даже и не подумал с ними встречаться. Такие измены – это не измены. Вот если бы он бросил меня ради одной из этих золушек, тогда, конечно, я бы очень удивилась.
– Случилась бы потеря мировоззрения…
– Представляешь, та русская так и подумала! Он мне показывал её сообщения. Такой бред…
Знаешь, когда он с ней флиртовал, она влюбилась и имела наглость вообразить себе, что нравится ему. Бедный Сэм. Все его друзья знали об этой «истории любви». Я уже даже сама иногда отвечала на её сообщения, у него уже не хватало терпения.
