– В больнице плохо, – сказала она вялым голосом и вдруг потеряла сознание. На мгновение. Закрыла глаза, и Анна испугалась. Но вот она снова очнулась. – Я забыла, как вас зовут?

– Обращайся ко мне на «ты», так проще будет. А зовут меня Анна. Можно просто Аня. Фамилия моя – Винклер.

– Я не хочу в больницу.

– Боишься?

Маша молча кивнула.

– Я сейчас принесу тебе бульон, и ты должна будешь его выпить. Все до капли. Это очень важно. А потом, вечером, я дам тебе яйцо. Когда почувствуешь в себе силы подняться, скажешь, я помогу тебе.

Маша снова кивнула и сказала со вздохом, словно через силу:

– Спасибо.

Она проглотила весь бульон, и Анна устроила ее на кровати повыше, чтобы она могла смотреть телевизор.

– Это музыкальный канал. Слушай, смотри…

Она боялась, что, увидев на экране сцену насилия, Маша испытает повторный шок, поэтому решила сначала дать ей возможность послушать хорошую музыку, а потом пусть она посмотрит специальный канал «Е» с показом мод. Это легкие для восприятия и поднимающие настроение каналы, как раз то, что надо выздоравливающей.

В восемь вечера позвонил Миша, сказал, что приедет. Как обычно.

– Но ко мне нельзя… – Анна с трубкой удалилась на кухню и разговаривала там вполголоса.

– Почему? – возмутился не привыкший к отказам Михаил. – Ты не одна?

Если скажу, что не одна, он сразу же подумает, что я с мужчиной.

– Хорошо, приезжай. Просто у меня сейчас гостит сестра, понимаешь? Она приболела, и я положила ее в спальню.

– Раз болеет, пусть лежит и не встает. – В его голосе она почувствовала раздражение.

– Хорошо, приезжай, я тебя жду.

Она заглянула в спальню. Маша спала. Волосы ее, рыжие, блестели при свете лампы. Она казалась маленькой измученной девочкой. А на экране танцевала, отдавшись во власть зажигательной музыке, пышущая здоровьем блондинка с золотистыми блестками на лице. Какой контраст.

Миша приехал через полчаса, из чего Анна сделала вывод, что он звонил ей уже из машины. И на сиденье рядом с ним уже наверняка лежал пакет с закуской и вином. Значит, он знал, что ему не откажут, что ему будет позволено вернуться, он был уверен в том, что его примут.

Анна едва успела причесаться и подкрасить ресницы, как раздалась трель звонка. Миша пришел не только с пакетом, но и с букетом. На этот раз это были нежные ирисы.

– Я идиот, что рассказал тебе о своей женитьбе. – Миша, такой большой, с веселыми мальчишескими глазами и теплым влажным ртом, поцеловал ее прямо у порога, даже не прикрыв за собой дверь. – Ты, бедненькая, наверное, переживала, а то и плакала… Я поступил как настоящая свинья, но я раскаиваюсь, раскаиваюсь. Я же люблю тебя и никогда не брошу. Мы всегда будем вместе…

Раньше таких слов он ей не говорил. Возможно, уйдя с головой в хлопоты, связанные с предстоящей женитьбой, он вдруг представил себе жизнь с другой женщиной, которая потребует владения не только его телом, но и его чувствами, рассудком, захлопнет ворота в его прошлую жизнь, и испугался?! И, еще не успевший остыть после объятий своей невесты, примчался сюда, вернулся, как возвращаются свободолюбивые коты на помеченную ими территорию, чтобы еще раз доказать право на нее? На территорию или на самку?

– Я рада, что ты пришел. – Анна вернула ему поцелуй и слабо улыбнулась, еще не представляя себе, что ее ждет сразу же после того, как Миша разденется и пройдет в комнату. Что она ему скажет, как объяснит присутствие здесь незнакомого ему человека? – Проходи.

– Послушай, – зашептал он ей на ухо, – откуда она? Ты никогда не говорила мне, что у тебя есть какая-то там сестра…

– Ты не переживай, она нам не помешает.

– А чем она больна? У нее вирус? Ты же знаешь, мне сейчас никак нельзя болеть, у меня же свадьба на носу.

– Она у тебя не на носу, а на другом органе, – заметила Анна, не в силах скрыть насмешку. Еще немного, и он начнет раздражать ее. – Пойдем лучше на кухню. Я сегодня почти ничего не ела, а у тебя в пакете, я вижу, черешня… Пойдем, и нечего смотреть на дверь спальни. Сегодня мы будем спать в большой комнате, если ты, конечно, пожелаешь остаться.

Но вместо ответа Миша прижал ее к стене и провел рукой по ее животу, скользнул вниз и задержался там.

– Я соскучился, ужасно соскучился. Как представлю себе, что ужинать буду не с тобой, а с ней, так оторопь берет…

– Она что же, такая страшная?

– Да нет, она нормальная, правда, очень высокая, но я еще не привык к ней.

– Ты любишь ее? – Ее вопрос прозвучал как раз в тот момент, когда Мишина рука медленно поднималась вверх в поисках груди. Он жаркими ладонями исследовал каждый сантиметр ее тела и теперь нетерпеливо дергал за пояс халата, молчаливо требуя, чтобы его развязали. – Я буду приходить к тебе, как и прежде, ты поняла, да? И не вздумай заводить себе кого-нибудь другого. Пусть все будет как прежде. Ты ждешь меня, я прихожу, мы с тобой любим друг друга, и ты все позволяешь мне…

…Внезапно раздался страшный шум. И Анна, подняв голову и прикрыв ладонью рот, бросила на перевозбужденного Мишу виноватый взгляд. Их прервали. Это случилось впервые, и теперь она не знала, как себя вести. Она уже поняла причину шума, но и бросить Мишу в таком состоянии тоже не могла. Он бы не простил ее. И словно в доказательство этому он предпринял некоторые действия, чтобы не отпускать ее… Все происходило в кухне, и Анна не отрывала взгляда от стоящих на столе в прозрачной вазе ирисов. Она разглядывала их зеленые стебли, похожие на стебли ревеня, и думала о том, что не чувствует ничего. Больше того, ей хочется, чтобы все как можно скорее закончилось. «Что с тобой, что-то не так?» Но она не ответила. Ей захотелось, чтобы он ушел. И это было невероятно. Он мешал ей, он раздражал ее, и ей было больно. «Извини, я был груб с тобой… Но это оттого, что я соскучился по тебе». Она уже где-то слышала эту фразу. Но где? Сегодня же, но чуть позже, она непременно вспомнит где. «Все мужчины такие». А это уже из реальной жизни. Эту фразу можно услышать и в метро, и в магазине…

Миша ушел в ванную комнату, и Анна, воспользовавшись его отсутствием, бросилась в спальню. Да, как она и предполагала, Маша встала, чтобы справить малую нужду, и упала, уронила горшок. И если бы Миша вошел, то увидел бы мокрый паркет и лежащую посреди комнаты Машу в ее ночной сорочке, испачканной кровью.

– Я хотела п-подняться, но у меня закружилась голова…

Анна перенесла ее на постель и укрыла одеялом.

– У меня кровь…

– Ничего страшного. Обычные дела. Я дам тебе все необходимое.

– Я мешаю тебе. – Она, как показалось Анне, стала еще бледнее.

– Нет, все нормально. Просто ко мне пришел один человек.

– Я понимаю. – Она прикрыла глаза.

– Но он сейчас уйдет…

Маша отвернулась к стене и заплакала. И почти в то же самое время за спиной возник Миша.

– Ты не хочешь познакомить меня со своей сестрой?

– Нет. Ей сейчас плохо. Пойдем… тебе нельзя здесь находиться.

На кухне он спросил ее: аборт? Анна пожала плечами, так ничего определенного и не ответив.

– Прячется у тебя?

– Да.

– Мне уйти?

– Миша… понимаешь, я должна уделить ей внимание… Ты извини меня.

И он ушел. Анне даже показалось, что он и сам испытал от этого облегчение. Возможно, его невеста ждала его, и он не знал, вернется ли он сегодня к ней или нет. Но обстоятельства сложились таким образом, что он успел получить все, что хотел, от Анны, и теперь у него была возможность доказать свою любовь другой. Как же все это противно. Она с какой-то злостью запирала за ним двери. Вернулась на кухню, собрала на поднос фрукты, сыр, налила в чашку молока и принесла Маше.

– Он ушел. И я рада этому. Я понимаю, что ты не знаешь ни меня, ни его, но все равно я должна сказать тебе, что я ужасно рада, что он ушел. Он женится, но хочет, чтобы между нами все продолжалось. Неужели они все такие?

Она сказала это вслух и поняла, что давно хотела с кем-то поделиться своими мыслями и чувствами. И молчаливая Маша не могла ее не выслушать. Она теперь будет обречена выслушивать все мои бредни.