Сопля закрывает глаза.
ПОЛИЦАЙ: Парень, слышишь меня?
Сопля не реагирует.
*
Машина стоит в пустынном месте, это пригород, то, что в России называется «промзона» – заводы, линии электропередач.
Пацаны разряжают отобранные у цыган пистолеты, забирают патроны, пистолеты бросают в машину.
МАЛЫШ: Шустрый с Чужой, мы с Гирей поодиночке, добраться до улицы (называет улицу, дом, квартиру):, никому на глаза не попадаться. Шустрый, возьми ключ. Общак там, в бачке в туалете и в карнизах. В трубы я засунул по тысяче. На дверях, на верхнем торце я телефон Карасика написал, у самого косяка, надо дверь полностью открыть.
ШУСТРЫЙ (берет ключи): На хате что делать? Позвонить Карасику?
МАЛЫШ: Тихо сидите, свет не включайте, наблюдайте. Там нет телефона. Это другая хата.
ШУСТРЫЙ: Другая? Ни хуя себе война. Все по-взрослому.
МАЛЫШ (игнорируя Шустрого): Быстро, уходите первыми. На такси до центра, там пройдетесь квартал – на другом такси.
ШУСТРЫЙ: Понял.
ЧУЖАЯ: Так пошли, раз понял.
Шустрый смотрит на нее недоумевающе, «с какого хуя она раскомандовалась?» – но ничего не говорит, они уходят в темноту.
МАЛЫШ: Гиря, подождем, пусть они свалят.
ГИРЯ: Что с Соплей будет?
МАЛЫШ: Вылечат и посадят. Хорошо будет вести себя – выйдет через полсрока. Так что через пару лет может быть дома.
ГИРЯ: А почему Карасику нельзя было его оставить?
МАЛЫШ: Потому что Карасик его добил бы.
ГИРЯ: Шутишь?
МАЛЫШ: Нет. Вылечить нельзя без операции, найти хирурга – трудно, проще добить.
Гиря тихо присвистнул.
ГИРЯ: Что теперь делать будем?
МАЛЫШ: Сваливать как можно быстрее, нужно паспорт ей сделать. Смоем паспорт Сопли, переклейку сделаем – и обратно на нашей машине, к границе. К венгерской.
ГИРЯ: Ты умеешь паспорта делать?
МАЛЫШ: Да.
ГИРЯ: Где научился?
МАЛЫШ: В разведшколе.
ГИРЯ (изумленно): Где?
МАЛЫШ: В армии.
ГИРЯ: Что-то меня там такому не учили.
МАЛЫШ: Теперь иди ты. Назовешь таксисту «Бизнесцентр» – выйдешь, не доезжая пару кварталов, пойдешь пешком, убедишься, что за тобой не следят, поймаешь другое такси – и на хату. Повтори адрес.
Гиря повторяет адрес.
МАЛЫШ: Давай, братыло, вали. Дай сигарету.
Гиря дает Малышу сигарету.
Малыш достает из машины дробовик, выбрасывает один патрон, разгрызает зубами гильзу, высыпает дробь. Вырывает зубами фильтр у сигареты, пересыпает туда порох из патрона. Потом достает из-под сиденья машины пластиковую бутылку с бензином, поливает машину изнутри, зажигает сигарету и втыкает ее в облитые бензином тряпки.
Убедившись, что сигарета тлеет, быстро уходит в ночь.
*
Управление полиции. Цыган, который был вместе с Робо, но сбежал во время боя, дает показания.
ЦЫГАН: Одного русского я знаю.
ПОЛИЦАЙ: Откуда ты его знаешь?
ЦЫГАН: Я узнал его. Два года назад он убил троих цыган.
ПОЛИЦАЙ (недоверчиво): Ты уверен?
ЦЫГАН: Уверен. Это он.
ПОЛИЦАЙ: Рассказывай. Все подробно рассказывай.
ЦЫГАН: Цыгане забрали проституток, они приехали с русскими, стали на наши места, в гостиницы.
ПОЛИЦАЙ (кивает): Дальше, дальше.
ЦЫГАН: Русские нашли проституток, избили цыгана, что был с ними, забрали женщин. И на другой день мы встречались. Русские приехали на двух машинах – восемь человек. Их босс стал разговаривать с Тонгом – и стали ссориться. Тонг сказал, что русские должны платить цыганам.
ПОЛИЦАЙ (возбужденно): Этот русский – босс?
ЦЫГАН: Нет. Этот русский убийца. Когда его босс закрыл лицо руками – этот стал стрелять, убил Тонга, еще двоих.
ПОЛИЦАЙ: Отлично. А ты что тогда делал?
ЦЫГАН: Я за рулем был, в машине.
ПОЛИЦАЙ: А сейчас что делал?
ЦЫГАН: Когда я его узнал, – хотел сказать Робо, но не успел. Надо было отдать ему эту проклятую ведьму. Я не успел предупредить – русский опять начал стрелять. Я упал и отполз под машину, в тень – поэтому живой.
ПОЛИЦАЙ: Какую ведьму нужно было отдать?
ЦЫГАН: Ту, что Робо купил у русских.
ПОЛИЦАЙ: Сиди здесь, я сейчас доложу генералу.
Полицай выходит, оставив дверь кабинета открытой, видны цыгане, стоящие вдоль стен в коридоре, руки на стенах, по коридору прохаживается полицай в форме, останавливается у дверей кабинета и следит за разговорившимся цыганом.
Через несколько минут первый полицай возвращается.
ПОЛИЦАЙ: Пойдем к генералу. Смотри, говори с ним вежливо, а то генерал строгий, может и на месяц на нары отправить.
*
Квартира, очень скромная, почти нет мебели, старый телевизор, зашторенные окна, горит маленькая лампа, которую поставили под кровать.
В комнате Шустрый, он проверяет тайники, о которых говорил Малыш, достает деньги из туалетного бачка, из оконного карниза.
Пересчитывает деньги, прячет их в карман. Немного подумав – вынимает из кармана и кладет на стол. Потом достает «вальтер», заряжает магазин патронами, которые достает из кармана. Кладет «вальтер» на стол, на деньги.
Из ванной доносится шум воды, потом дверь открывается, и выходит Чужая. Она постирала одежду и завернулась в простыню. Выкрученную одежду развешивает по батареям.
ШУСТРЫЙ: Ты чего стирку устроила? Вдруг сейчас валить будем?
ЧУЖАЯ: Не будем. Я месяц не мылась, воняла вся. Малыш приедет, скажет, что делать. К тому времени шмотки высохнут.
ШУСТРЫЙ: Как же ты работала? Немытая? Клиенты не жаловались?
ЧУЖАЯ: Никак. Я и не работала. Слушай, как тебя зовут?
ШУСТРЫЙ: Женя.
ЧУЖАЯ: А я Анжела.
ШУСТРЫЙ: А Чужая почему?
ЧУЖАЯ: Да хуй его знает. Прилипла кличка. Наверно, потому, что мы с Артуром без мамы-папы, чужие дети. А тебя Шустрым дразнят?
ШУСТРЫЙ: Ну.
ЧУЖАЯ: Почему?
ШУСТРЫЙ: Когда-то зверей на базаре били – они платить отказались, мандарины-апельсины, я тогда малолеткой был – так пока с ними хуярились, я еще и шапки пыжиковые со зверей насбивал. Так и прибежал после погрома – весь в крови, зверь гирей попал в нос, на голове шапка и в руках две. От мусоров через заборы прыгал, но шапки не бросил. Рашпиль, как увидел, – ржал шо конь. Дал погоняло.
ЧУЖАЯ (смеется, у нее очень приятный, мелодичный смех): Красавец, Шустрый. Слушай, а откуда вы с Малышом здесь взялись?
ШУСТРЫЙ: А тебе какое дело?
ЧУЖАЯ: Как это, «какое»? Вы же меня спасли. Эти мрази цыганские меня там забили бы насмерть, у себя в подвале.
ШУСТРЫЙ: Рашпиль прислал.
ЧУЖАЯ: За мной?
ШУСТРЫЙ: Ну да, типа выручать.
ЧУЖАЯ: Что-то дед слишком много внимания мне уделяет. То сюда отправил, выручил, теперь вот за мной людей прислал…
ШУСТРЫЙ: Тебя сюда Рашпиль послал? Малыш говорил, что ты поработать сюда поехала, путанить.
ЧУЖАЯ (возмущенно): Да что за гониво! А то Малыш не знает – я не пута. Если и работала, – то по малолетству, да и то, может, пару месяцев.
ШУСТРЫЙ: По малолетству?
ЧУЖАЯ: Ну да. В девятом классе. Мы тогда всем классом вышли на тропу войны. Пацаны в бригады, девчонки в проститутки…
Стук в дверь.
Шустрый делает знак Чужой, чтобы она замолчала, берет со стола пистолет и идет к дверям. Разговор в прихожей, дверь открывается, в комнату заходит Гиря, за ним – Шустрый.
ГИРЯ: Нехуево устроился. Тихо, спокойно, голая баба, и деньги на столе.
ШУСТРЫЙ: Чего так долго ехал?
ГИРЯ: Да я пешком шел. Ни одна тачка не хотела везти. Только услышат, что русский, – сразу отказ. Пока до города не дошел – никто не брал.
ШУСТРЫЙ: Пидоры.
ГИРЯ: Да хуй с ними. Есть чего пожрать?
ЧУЖАЯ: Сейчас посмотрю.
Чужая уходит на кухню.
ГИРЯ: Ты уже ее выебал?
ШУСТРЫЙ: Да ну на хуй, не гони. Не до этого.
ГИРЯ: Чего это «не до этого»? Давай по быстрому ее поебем, пока Малыша нет.
ШУСТРЫЙ: Гиря, да ну его на хуй.
Стук в дверь.
Шустрый идет открывать, входит Малыш.
*
Дом в пригороде, небольшой, но современный, дорогой. Возле него стоят полицейские машины, полицейские выводят из дома Карасика, усаживают в машину.
