Но как ни старалась Лара придать романтичную краску их скучной и однообразной жизни, все равно обе понимали (хотя старались об этом и не говорить), что настоящая жизнь, как говорила Лара, «заоконная», все равно интереснее, насыщеннее, что это и есть настоящая жизнь. А роль официанток – подать, унести, обслужить.

– Тогда начнется настоящая жизнь, когда мы с тобой будем сидеть в ресторане, а нас будут обслуживать, понимаешь? – с горечью все-таки однажды призналась Лара своей подруге. – Но как этого добиться – я не знаю. Вероятно, у меня не хватает мозгов. Или обаяния. У меня и грудь маленькая.

– А при чем здесь грудь? – удивилась Тамара.

Этот вопрос Лара оставила без ответа.

Конечно, у них случались романы с клиентами. Но, как правило, они заканчивались разочарованием, слезами. Их словно не пускали туда, в «заоконный» мир.

…Тамаре сказали, что ее зовут. Марина Русалкина, с блестевшими глазами, покрасневшим носом, как человек, находящийся на грани слез, попросила мороженого.

– Крем-брюле. – Она шмыгнула носом.

– Но у нас нет такого. Шесть других сортов есть.

– Нет, мне именно крем-брюле, ну, пожалуйста! Как в детстве. И лимонад «Буратино».

Тамара вдруг вспомнила, где она видела лимонад «Буратино».

– Лимонад принесу.

Она сбегала в гастроном, находящийся на соседней улице, и принесла лимонад. Она знала, что Людмила Викторовна всегда приветствует такую гибкость в своих официантках, способных на все, лишь бы угодить клиентам.

Русалкина пила лимонад жадно, с удовольствием, даже слегка постанывая. Тамара заметила, что она всегда постанывает, будто от боли или приятных ощущений. Видимо, это ее манера выражать свои чувства.

Тамара вернулась к себе, села за столик в подсобке и закурила. Никого рядом не было, и она попробовала застонать от удовольствия, вдыхая и выдыхая дым. Получилось смешно и глупо.

– Ты чего стонешь? Болит что-то? – К ней заглянула Лара. Тамара выронила сигарету.

– Испугала! Нет, просто пытаюсь представить себя на ее месте, – честно призналась подруге Тамара. – Она постоянно стонет: и когда водку пьет горькую, и когда лимонад сладкий.

– Она и в постели стонет, и когда в бане парится. Это ее манера, сущность, распущенность, если хочешь. Оставь ее, чувствую сердцем, от нее надо держаться подальше.

– Ба, Лара, откуда такие мысли?!

– Видишь – напивается. Человек перешел какие-то внутренние грани. А это говорит о многом, понимаешь? Ее фундамент дал трещину. Вот я, к примеру, никогда не стану пить водку. И курить не стану, куда бы меня жизнь ни загнала. И проституткой не стану. И воровать не смогу. И убивать тем более. У меня очень крепкий внутренний стержень. А она, эта Русалкина твоя, треснула, надломилась, распустилась, сорвалась со своей оси, и теперь ее несет.

– Ну, ты даешь, Ларка, я не понимаю. – Тамара была искренне удивлена. – А я-то думала, что только я пытаюсь анатомировать клиенток!

– Что, тоже интересно, чем они живут и как, с кем, о чем думают, чем занимаются, какие проблемы их одолевают? – весело усмехнулась Ларка. – Согласись, это забавляет.

– Забавляет, это правда.

– Надеюсь, ты не завидуешь ей?

– Завидую, – тихо призналась она. – И тоже хочу вот так пожить, как она. Чтобы меня окружали красивые и богатые мужчины, хочу покупать нарядные платья, ездить на своей машине, путешествовать. Помнишь, какая загорелая она недавно появилась здесь? Явно откуда-то приехала, с каких-нибудь Мальдивов или…

– …С Карибов, а, Карибова? – И Ларка ткнула ее локтем в бок. – Завидовать нельзя.

– А что тогда можно? Приносить еду и собирать грязные тарелки, это можно?

– Мечтать можно, – серьезно ответила Лара. – Вот мечтать – всегда можно.

И она повторила это на самом деле таким мечтательным тоном, что Тамара подумала: Ларка и сама время от времени уносится в свой мир, в свои фантазии, и что мечтают они, скорее всего, об одном и том же – о любви, семье, благополучии. Для Тамары картинка счастья напоминала рекламную – солнечную, цветную, с просторной кухней и сидящими за столом мужем и детьми, а где-то на втором плане – комнатные растения и зеленый попугай в клетке. Интересно, каким видела свое женское счастье Ларка?

…Марина много и отчаянно пила, почти не притрагиваясь к закуске. Тамара, наблюдая за ней издали, жалела ее и думала о том, как ей помочь. Может, вызвать на откровенный разговор и заставить ее поесть или же сделать проще: позвонить ее мужу, чтобы он приехал за ней?

Но звонка не потребовалось. За ней вскоре приехали. Возможно, муж, но, может, и любовник. Солидный господин в дорогом костюме, с мокрым зонтом в руке. Он расплатился с Тамарой, оставив щедрые чаевые, подхватил Марину под мышки, приподнял и почти вынес из ресторана. Тамара еще долго смотрела им вслед.

Что такое с ней случилось? Может, она разорилась, ее парикмахерская перестала приносить доход?

Пистолет обнаружили неподалеку от ресторана, в мусорном контейнере. Марк тщательно упаковал его в пластиковый пакет и сунул в карман.

– Левка, кажется, на этот раз нам с тобой повезло. Все-таки пистолет! Я думаю, что именно выстрелом из него была убита эта несчастная девушка.

Марк расположился за столом хозяйки ресторана с особым комфортом. Мало того, что его накормили, так теперь еще принесли большущий кусок торта и чашку с чаем.

– Я вижу, у тебя хорошее настроение? – Лева кивнул головой на торт.

– Ты не туда смотришь. Видишь – записная книжка. Ее я обнаружил в сумочке Русалкиной.

– Послушай, как-то дико все это звучит. Та женщина носила фамилию Русалкина, а теперь – эта!

– Ничего особенного – у них был один и тот же муж, Русалкин. Так вот. В конверте, как ты видишь, – и Марк ткнул пальцем в заложенную между страницами тонкую пачку конвертов, – письма! Неотправленные письма. И все они, заметь, без адреса. Я взял на себя смелость вскрыть первый конверт и прочел: это любовное послание, не скажу, чтобы интимного свойства, но все равно глубоко личное. Девушка Тамара была влюблена в мужчину по имени Вадим.

Локотков придвинул к себе записную книжку (глянцевая обложка расписана райскими розово-зелеными птицами, книжка почти новая), вытряхнул оттуда конверты.

– Брось, Марк, ты успел вскрыть их все. Все: раз, два, три… семь! И что в них?

– Просьба о встрече, намек на то, что девушка может забеременеть, ей тяжело жить в неведении, она хочет быть уверена в том, что их отношения – серьезные. Словом, обычные письма влюбленной женщины. Причем написаны они в разные периоды их романа (а роман имелся, это чувствуется в письмах, причем он развивался), девушка упоминает о свиданиях: кто что сказал, что она подумала о брошенной им фразе, как восприняла его поступок, и так далее. Мне даже показалось, что парень этот не женат, то есть особой преграды для развития отношений вроде бы не было. Просто ее любовник тянул с предложением, вот девушка и нервничала.

– Кто такой этот Вадим?

– Для начала скажу, что его координаты имеются в записной книжке: записаны аккуратным девичьим почерком. Что же касается подробного рассказа о том, кто он, я надеюсь услышать его от близкой подруги убитой. Она должна вот-вот появиться. После того что произошло с Тамарой, эта девушка упала в обморок, ей пришлось даже вызывать «Скорую помощь». Теперь, как утверждает Людмила Викторовна, ей вроде бы стало полегче, ее в подсобке отпаивают успокоительным чаем.

– А что говорят другие официантки?

– О Тамаре говорят только самое хорошее – честная, порядочная девушка, хорошо работала, ни с кем не конфликтовала. Хотя все в недоумении: зачем ей, богатой вдове, было устраиваться официанткой? Это вообще темное пятно в биографии потерпевшей.

– Но близкая подруга… Она-то, наверное, знает?

– Правду все равно никто не скажет. Но вот скажи ты мне, Локотков: ты стал бы продолжать работать в прокуратуре, да еще и с нашей зарплатой, если бы тебе на голову упало богатство? Стал бы?