Чукский людоед дезорганизовал жизнь в долине Ладхья, поэтому вскоре после того, как Ибботсона назначили помощником комиссара в округах Найни-Тал, Алмора и Гарвал, мы объединили усилия, чтобы постараться избавить этот район от постигшего его несчастья.

Знойным апрельским полднем 1937 года Ибботсон, его жена Джин и я сошли с автобуса в Буме, что находится выше Барамдео. Мы выехали из Найни-Тала рано утром, проследовали через Халдвани и Танакпур и прибыли в Бум в самое жаркое время дня, с ног до головы покрытые пылью и множеством синяков на всех частях тела. Чай, который мы выпили, отдыхая на мягком песке у реки Сарда, вернул нам хорошее настроение. Мы прошли немного вдоль реки, затем направились в Тхули-Гадх, где нам уже были приготовлены палатки.

На следующее утро после завтрака мы двинулись на Каладхунга.[20] Расстояние между Тхули-Гадх и Каладхунга, если идти прямо через ущелье реки Сарда, — восемь миль, через Пурнагири — четырнадцать. Ибботсоны и я направились ущельем, а наши слуги и носильщики — через Пурнагири. Ущелье тянулось четыре мили; раньше по нему проходила узкоколейка, проложенная в скалах Дж. В. Коллиером для перевозки миллиона кубических футов древесины сала,[21] подаренных дарбаром[22] Непала правительству Индии после Первой мировой войны. Узкоколейку давным-давно уничтожили оползни и наводнения, и весь путь на протяжении этих четырех миль приходилось карабкаться по скалам, где каждый неверный шаг или не найденная вовремя рукой опора неминуемо грозили падением в холодные воды реки. Мы благополучно миновали ущелье и в том месте, где узкоколейка подходила к лесу, у большой скалы, нависшей над рекой, поймали двух рыб.

Всем патвари[23] и лесникам этого района было приказано встретить нас на Каладхунга и сообщить новости о тигре. В бунгало нас ждали четыре человека с приятными вестями: за последние несколько дней человеческих жертв не было; полагали, что тигр находился в окрестностях деревни Тхак, где три дня назад убил теленка.

Каладхунга — полого поднимающийся полуостров конусообразной формы, длиной около четырех миль, шириной в одну, с трех сторон омываемый рекой Сарда, а с четвертой окаймленный грядой высотой пять тысяч футов. Бунгало, трехкомнатный дом с просторной верандой, расположено высоко в северной части полуострова и обращено на восток. Когда над дальними холмами поднимается солнце и рассеивается туман, с веранды открывается один из самых восхитительных видов, какой только можно себе представить. Впереди, за рекой, — широкая долина, уходящая далеко в глубь Непала, по ней извивается речка с изумрудно-зелеными берегами. По обе стороны от долины раскинулись холмы, поросшие густым лесом. Кругом не видно жилья, а доносящиеся до бунгало рычание тигров и крики других животных свидетельствуют, что долина изобилует дичью. В этой-то долине Коллиер и вырубил миллион кубических футов леса.

Мы провели день на Каладхунга. Пока наши люди разбивали лагерь в Чука, мы, вернее Ибботсоны, удили рыбу, а я после приступа малярии, трепавшей меня прошлой ночью, сидел на берегу и наблюдал за ними. Ибботсоны, специалисты по забрасыванию лески, прочесали дюймовыми блеснами реку от стремнины ниже бунгало до конечной точки полуострова, то есть на расстоянии около пятисот ярдов, но не поймали ни единой рыбешки. Речушка, протекающая по долине на непальской стороне, впадает в реку Сарда как раз напротив конечной точки полуострова. В этом месте Сарда расширяется и мелеет и следующие ярдов двести течет по каменистому руслу вплоть до большого водоема. У верхнего конца этого участка реки, довольно далеко от берега, Ибби и поймал свою первую рыбу, фунтов восьми весом. Ему пришлось порядком повозиться, прежде чем, осторожно ведя свою легкую снасть, он вытащил улов из воды.

Всякий страстный рыболов испытывает удовольствие, наблюдая за другим рыболовом, ведь рыбная ловля — один из лучших видов спорта. Что касается меня, я скорее предпочту смотреть на других, чем рыбачить сам, особенно если рыба хорошо клюет, а под ногами рыболова нет прочной опоры — как в данном случае, например, — и течение в реке довольно быстрое. Вскоре после того, как Ибби оглушил пойманную рыбу, у Джин, удившей в быстрине на расстоянии тридцати ярдов от берега, тоже начало клевать. На ее катушке было всего сто ярдов лески, и, опасаясь, что рыба направится к водоему и порвет ее, Джин попыталась, пятясь к берегу, повести рыбу за собой, но поскользнулась, и в течение минуты над водой виднелись лишь пальцы ее ноги и конец удочки. Вы, естественно, думаете, что я, забыв о недавнем приступе малярии, кинулся к ней на выручку? Ничего подобного! Я сидел на берегу и смеялся, потому что оказывать помощь в подобных случаях одному из Ибботсонов — такое же пустое занятие, как спасать из воды выдру, боясь, что она утонет. После долгой и упорной борьбы Джин стала на ноги и, добравшись до берега, убила свою шестифунтовую рыбу. Не успела она это сделать, как под водой вместе с удочкой исчез Ибби. Стараясь подальше забросить блесну, он потерял равновесие и упал в реку.

За водоемом, вниз по течению, река поворачивает вправо. На непальской стороне у этой излучины прежде росло гигантское дерево. На верхних ветвях его из года в год вила гнездо пара скоп. Дерево стало для них идеальным домом: с его вершины река была далеко видна, а огромные ветви, росшие под прямым углом к стволу, служили своего рода столом, на котором птицы могли поедать скользкую добычу. Но в прошлом году в результате наводнения во время муссона размыло берег, и старого дерева не стало, а чета скоп устроила себе новое гнездо на высоком дереве у опушки леса в ста ярдах от берега.

Эта часть реки была, очевидно, излюбленным местом рыбной ловли птиц, и, пока самка сидела в гнезде, самец то и дело летал взад и вперед над головами Ибботсонов. Наконец бесполезные полеты ему надоели, и он направился вниз по течению, где несколько небольших скал, торчавших из воды, отделили от реки маленький поток. Рыба, по-видимому, в нем плавала, потому что птица, сложив крылья и сделав крутой вираж, раз десять камнем бросалась вниз. У самой воды она расправляла крылья и, помогая себе хвостом, снова набирала высоту для следующего броска. Наконец ее терпение было вознаграждено. Неосторожная рыба приблизилась к самой поверхности воды, и птица, в один миг пролетев разделявшие их сто ярдов, глубоко нырнула. Острые, как иглы, и крепкие, как сталь, когти скопы схватили добычу, но она, должно быть, оказалась тяжелее, чем предполагал хищник. Неистово хлопая крыльями, птица снова и снова пыталась подняться в воздух вместе с рыбой, но всякий раз падала обратно на воду. Думаю, что в конце концов скопе пришлось бы выпустить добычу, если бы в этот критический момент ей не помог порыв ветра. Как только скопа ощутила приближение сильной струи воздуха, она, сделав последнее отчаянное усилие, вытащила рыбу из воды. Воздушное течение несло ее в противоположную от гнезда сторону, и так как повернуть против ветра у птицы не хватало сил, она направилась к большой плоской скале у берега.

Но оказалось, не я один наблюдал за скопой. Едва она опустилась на скалу, как женщина, стиравшая белье на непальской стороне реки, что-то взволнованно крикнула, и тотчас же на высоком берегу появился мальчик. Он сбежал к ней по крутой тропинке, выслушал ее и помчался между разбросанными вдоль берега валунами к скале с такой быстротой, что рисковал сломать себе шею и ноги. Скопа не сделала ни малейшей попытки унести свою добычу. Поднявшись в воздух, она лишь кружила над головой мальчика, пока тот держал рыбу на весу, чтобы женщина могла ее видеть; рыба весила фунта четыре.

Затем я потерял скопу из виду. Мы уже покончили с завтраком, когда она появилась снова. Довольно долго летала на одной и той же высоте, потом сделала вираж, спустилась футов на пятьдесят, сделала еще один вираж и нырнула в воду. На этот раз ее добыча была меньше — рыба фунта в два. Легко подняв ее из воды и держа как торпеду, чтобы уменьшить сопротивление воздуха, скопа повернула к дому. Однако в тот день ей не везло. Не успела она пролететь и половину пути, как сзади появился орлан, вдвое превосходивший ее по весу и размеру. Заметив орлана, скопа взяла немного вправо и полетела к лесу, намереваясь там избавиться от своего преследователя. Но орлан распознал эту хитрость, издал негодующий крик и полетел еще быстрее. Оставалось пролететь каких-нибудь двадцать ярдов, и скопа была бы спасена, но риск был слишком велик. Выпустив добычу, птица вовремя взмыла вверх. Орлан тут же подхватил рыбу, сделал плавный разворот и направился вниз по реке туда, откуда появился. Однако легко удрать с чужим добром, как он рассчитывал, ему не удалось. Пара ворон, кормившаяся остатками со стола скопы, снялась и полетела за ним. Чтобы отделаться от них, орлану тоже пришлось повернуть к лесу. У опушки вороны отстали. Едва орлан скрылся из виду, как буквально с неба свалились два других орлана и с невероятной скоростью устремились в ту же сторону. К сожалению, я не видел развязки. Пока я оставался на берегу, ни одна из птиц не поднялась над лесом: первый орлан, по-видимому, долго не выпускал добычу.