Сэнди медленно повернул голову: ничего не выражавшее лицо, приоткрытый рот и пустой взгляд.

– Смотри, куда едешь! – Патрик ткнул в ветровое стекло пальцем.

Дернув руль, Сэнди выправил машину.

– Врешь, – сказал он, едва пошевелив при этом губами. – Я знаю, что ты врешь.

– Нет. Мы получили от Стефано миллион сто пятьдесят тысяч, и деньги эти спрятаны сейчас, наверное, в Швейцарии, там же, где и все остальные.

– Ты не знаешь, где они?

– О деньгах должна была позаботиться она. Уточню, когда мы встретимся.

Сэнди был слишком поражен, чтобы что-то сказать. Патрик решил помочь другу:

– Я знал, что меня схватят и попытаются заставить говорить. Не думал только, что дойдет и до этого. – Он показал ожог на щиколотке. – Я предполагал, что не получу от нашей беседы никакого удовольствия, но ведь они едва не убили меня. В общем, я сломался, Сэнди, и рассказал им о Еве. Но к тому времени она уже пропала, как и деньги.

– Ты мог погибнуть, Патрик, – проговорил Сэнди. Его правая рука лежала на руле, левой он почесал затылок.

– Это так. Здесь ты прав. Но через два часа после того, как они меня захватили, агенты ФБР в Вашингтоне уже знали, что это сделал Стефано. Вот что спасло мне жизнь, Сэнди. Стефано не мог меня убить: ФБР все было известно.

– Но как…

– Ева позвонила Каттеру в Билокси, а тот связался с Вашингтоном.

Сэнди захотелось остановить машину, выйти из нее и закричать. Облокотиться о поручни моста и подумать об услышанном. Надо же, а ведь казалось, что его успели посвятить во все тайны! Хороший удар!

– Ты был полным идиотом, если отдался им в руки.

– Неужели? Но ведь я только что вышел из зала суда свободным человеком. Я только что разговаривал с любимой женщиной, той самой, которая сохранила для меня целое состояние. С прошлым покончено, Сэнди. Как ты не видишь? За мной больше никто не охотится!

– Но все могло пойти прахом!

– Да, однако не пошло. У меня были деньги, пленки и алиби на случай с Кловисом. Плюс четыре года, чтобы спланировать каждую мелочь.

– Пытки ты не предусмотрел.

– Нет, но шрамы исчезнут. Не порти момент, Сэнди. Я наверху блаженства.

Сэнди высадил Патрика у дома его матери, там, где с детства в духовке всегда ждал прихода гостей румяный пирог. Миссис Лэниган пригласила адвоката зайти, однако он понимал, что матери хочется побыть с сыном наедине.

Да и сам он не виделся с женой и детьми уже четыре дня.

Сэнди сел в машину. Голова шла кругом.

Патрик проснулся до рассвета в постели, пустовавшей уже лет двадцать, в комнате, где не бывал половину этого отрезка времени. Позади осталась совсем другая жизнь.

В новой – стены спальни стали ближе друг к другу, потолок опустился. Изменилось и кое-что еще: куда-то пропали его старые, привычные вещи, исчезли со стен яркие плакаты с блондинками в тесных купальниках.

Родители почти не разговаривали друг с другом, и сын превратил свою спальню в подобие святилища. Задолго до того момента, когда Патрику исполнилось десять лет, он стал закрывать дверь на ключ. Отец и мать появлялись в комнате лишь с его разрешения.

Миссис Лэниган возилась в кухне, по дому плавал аромат поджаренного бекона. Несмотря на то что мать и сын легли поздно, движимая желанием поговорить, поднялась она рано. Кто стал бы винить ее за это?

Патрик медленно и со вкусом потянулся. Покрывавшая ожоги тонкая корочка местами потрескалась – еще одно небольшое движение, и из-под нее засочилась кровь.

Патрик осторожно прикоснулся к ранам на груди, ему жутко хотелось содрать струпья. Скрестив ноги, он забросил руки за голову и улыбнулся: с жизнью в бегах покончено навсегда. Денило и Патрик сгинули, мрачные тени за спиной ушли в безвозвратное прошлое. Стефано, Арициа, Боген и прочие остались где-то далеко позади. Напрасными оказались все усилия ФБР и Пэрриша спрятать его за решетку. Он свободен!

Сквозь шторы пробивался солнечный свет. Быстро приняв душ, Патрик обработал ожоги мазью и приклеил пластырем свежие марлевые салфетки.

Он уже успел пообещать матери внуков, которые займут в ее сердце место Эшли Николь. Миссис Лэниган все еще мечтала увидеть девочку. Про Еву Патрик рассказал множество удивительных вещей и добавил, что в самом ближайшем будущем привезет ее в Новый Орлеан. О бракосочетании он промолчал, однако не сомневался, что оно неизбежно.

Сидя во дворике, они ели хрустящие вафли с жареным беконом и запивали их кофе. Старые улочки неторопливо пробуждались. Оба решили проехаться на машине еще до того, как начнут подходить с поздравлениями соседи. Патрику не терпелось вновь увидеть родной город, пусть даже и в краткой прогулке за рулем.

В девять утра вместе с матерью он вошел в большой универсальный магазин на канале, чтобы купить новые брюки, несколько рубашек и кожаную сумку. В кафе “Дю Монд” они немного перекусили, а затем, чуть позже, зашли в небольшой ресторан пообедать.

Около часа миссис Лэниган с сыном провели у стойки в аэропорту, держась за руки и обмениваясь редкими фразами. Когда объявили посадку, Патрик крепко обнял мать и пообещал каждый день звонить ей. Она с грустной улыбкой ответила, что хочет как можно быстрее увидеть внуков.

Приземлившись в Атланте по своему законному паспорту на имя Патрика Лэнигана, который Ева передала Сэнди, он поднялся на борт самолета, вылетавшего в Ниццу.

Последний раз Патрик видел Еву месяц назад, в Рио.

Тогда они не разлучались ни на минуту. Охота уже вступила в решающую фазу, и Патрик знал об этом. Близилась развязка.

Обнявшись, они шагали по переполненным пляжам Ипанемы и Леблона, не обращая внимания на беспечные и веселые голоса. Ужинали в тихой и спокойной атмосфере любимых ресторанов “Антиквар” и “Антонио”, хотя аппетита не было у обоих. Сидели за столиком, тихо беседуя. Долгие разговоры нередко заканчивались слезами Евы.

В какой-то момент ей удалось убедить его скрыться вновь, бежать куда-нибудь с ней, спрятаться в старом шотландском замке или крошечной квартирке в Риме, там, куда не дотянутся ничьи руки. Но момент этот быстро прошел: Патрик слишком устал спасаться бегством.

Ближе к вечеру они поднялись в вагончике фуникулера на вершину горы Сахарная Голова – полюбоваться закатом.

От панорамы ночного Рио захватывало дух, но в те минуты они были слишком полны переживаний, чтобы любоваться сказочно красивым городом. Патрик крепко прижимал Еву к себе, стараясь защитить от прохладного ветра, и говорил, что, когда все закончится, они обязательно вернутся сюда, чтобы в последних лучах заходящего солнца строить планы на будущее. Ева пыталась верить.

Попрощались они на углу, неподалеку от ее дома. Поцеловав Еву в лоб, Патрик слился с толпой прохожих. Лучше оставить ее плачущей здесь, чем устраивать рвущее душу прощание в аэропорту. Из города он двинулся на запад, пересаживаясь с одного маленького самолетика на другой, и прибыл в Понта-Пору, когда смеркалось. Отыскал на стоянке аэропорта свой “фольксваген” и по тихим улочкам отправился на улицу Тирадентис в скромный, незаметный домик, где, приведя в порядок вещи, принялся терпеливо ждать.

Еве он звонил каждый день между четырьмя и шестью часами дня, каждый раз называя новое имя.

Потом звонки прекратились.

Они нашли его.

Воскресный поезд из Ниццы прибывал в Экс точно по расписанию, через несколько минут после полудня. Патрик ступил на платформу, окинул взглядом толпу встречавших.

Собственно говоря, он не рассчитывал увидеть Еву, была лишь смутная надежда на это. С новой сумкой в руке, Патрик отыскал таксиста, согласившегося на короткую поездку до расположенной в пригороде виллы.

Номера она заказала на обоих: для Евы Миранды и Патрика Лэнигана. Как приятно зайти с холода в теплое помещение, как замечательно ощутить себя обыкновенным туристом, привыкшим обходиться без плаща и кинжала, без чужих имен и фальшивых паспортов! Дама еще не приехала, известил его служитель. Настроение упало. Он мечтал найти Еву в ее номере, в кружевном белье, нетерпеливо ожидающей минуты их близости. Он уже чувствовал ее нежную кожу.