Когда в пять часов вечера секретарша мисс Хафф прощалась с Митчем, стол его был завален такой грудой бумаг, что их хватило бы, чтобы загрузить работой контору со штатом человек в десять. Митч был не в состоянии сказать ни слова, он лишь улыбнулся Нине и вернулся к контрактному праву Хадсона. Примерно через час у него мелькнула мысль о том, что неплохо бы поесть. И только после этого, впервые за двенадцать часов, он вспомнил об Эбби и потянулся к телефону.

– Я тут немного задержусь, дорогая.

– Но у меня почти готов обед!

– Оставь его на плите, – сказал он, пожалуй, излишне поспешно.

Пауза.

– А когда ты вернешься? – Эбби говорила очень медленно, тщательно подбирая слова.

– Через несколько часов.

– Несколько часов. Ты уже провел там половину суток.

– Все верно, но у меня еще очень много работы.

– Это же твой первый день.

– Если я тебе расскажу, то ты не поверишь.

– У тебя все в порядке?

– У меня все отлично. Буду дома позже.

Фыркающий звук двигателя разбудил Датча Хендрикса, и он вскочил. Раскрыв ворота, он ждал, пока последний автомобиль выедет со стоянки. Рядом с ним машина притормозила.

– Добрый вечер, Датч, – приветствовал его Митч.

– И ты только сейчас уезжаешь?

– Да-а, денек был напряженный.

Датч посветил фонариком на циферблат часов: полдвенадцатого.

– Езжай осторожнее!

– Хорошо. До встречи через несколько часов, Датч.

«БМВ» скользнул на Франт-стрит и исчез в ночи. «Несколько часов, – подумал Датч. – Эти новобранцы как сумасшедшие. Восемнадцать, двадцать часов в день, шесть дней в неделю, а то и семь. Всем им не терпится стать первыми юристами мира и заколачивать по миллиону за ночь. А бывает, что и сутками отсюда не вылезают, спят за столами». Все это он уже видел. Это ненадолго. Человеческий организм к такому не приспособлен. Через полгода они теряют запал и начинают работать по пятнадцать часов в день, шесть дней в неделю. Потом – пять с половиной. Потом – по двенадцать часов.

Никому не выдержать ста часов в неделю дольше полугода.

Митч медленно вошел в кабинет и замер у порога. Одна из секретарш рылась во вращающейся этажерке в поисках чего-то такого, что понадобилось Эйвери немедленно. Другая стояла перед ним с блокнотом в руках, записывая инструкции, которые он диктовал ей в те мгновения, когда не кричал в телефонную трубку, а делал вид, что слушает собеседника. На корпусе телефонного аппарата помигивали три красные лампочки. Как только Эйвери начинал говорить в трубку, между секретаршами вспыхивала перебранка.

– Уймитесь! – заорал на них Толар.

Первая с треском задвинула картотечный ящик и перешла к следующей этажерке, где возобновила свои манипуляции. Щелкнув пальцами, Эйвери указал второй на свой настольный календарь и бросил трубку, не попрощавшись.

– Что у меня на сегодня? – спросил он, вытягивая какую-то папку из ячейки в стеллаже.

– В десять утра встреча с представителями Национального налогового управления в городе. В час дня встреча с мистером Локом по делу Спинозы. В три тридцать совещание компаньонов. Поскольку завтра весь день вы проведете в суде, предполагается, что сегодня остаток дня вы будете готовиться к завтрашнему выступлению.

– Великолепно. Отменить все. Закажите билет на Хьюстон на субботу после обеда и обратный билет на понедельник утром.

– Да, сэр.

– Митч! Где папка Кэппса?

– У меня на столе.

– Ты много успел?

– Прочитал практически все.

– Нам нужно будет поднапрячься. Сонни Кэппс только что звонил мне. Он хочет встретиться в Хьюстоне в субботу утром, и ему необходим предварительный проект соглашения о партнерстве.

Внезапно у Митча засосало под ложечкой. Если память ему не изменяла, в соглашении было сто сорок с чем-то страниц.

– Хотя бы предварительный проект, Митч.

– Нет проблем, – сказал Митч, надеясь, что голос его звучит уверенно и ровно. – Проект будет готов. Может, не очень гладкий, но будет.

– Мне он нужен в субботу в первой половине дня, и по возможности без шероховатостей. Я пошлю свою секретаршу, чтобы она объяснила Нине, как найти в компьютере формы соглашений, – это сэкономит время на диктовке и печатании. Я знаю, получается не совсем справедливо, но от Кэппса справедливости ждать не приходится. Он любит требовать. Он сказал мне, что сделка должна быть заключена в течение двадцати дней, иначе она превратится в мыльный пузырь. Теперь все висит на нас.

– Я все сделаю.

– Молодчина. Встретимся завтра в восемь утра, чтобы посмотреть, далеко ли мы продвинулись.

Эйвери нажал на одну из кнопок с мигающей лампочкой и начал с кем-то спорить. Митч вернулся в свой офис, уселся и посмотрел на папку Кэппса, едва видневшуюся из-под груды записных книжек.

В кабинет заглянула Нина:

– Вас хочет видеть Оливер Ламберт.

– Когда?

– Как можно быстрее.

Митч посмотрел на часы. Прошло только три часа рабочего времени, а он чувствовал себя уже уставшим.

– Он не может подождать?

– Не думаю. Обычно мистер Ламберт никого не ждет.

– Понятно.

– Вам лучше пойти сейчас же.

– Чего он хочет?

– Этого его секретарша не сказала.

Митч надел пиджак, поправил узел галстука и поднялся на четвертый этаж, где его уже ждала секретарша босса. Представившись, она поставила Митча в известность о том, что уже тридцать один год работает в фирме. Она была второй секретаршей, нанятой мистером Бендини после того, как он обосновался в Мемфисе. Ее имя было Ида Ренфро, но она привыкла к тому, чтобы ее звали просто миссис Ида.

Проведя Митча в кабинет Ламберта, она прикрыла за ним дверь.

Оливер Ламберт встал из-за стола и снял очки – он пользовался ими лишь для чтения. Тепло улыбнувшись, положил свою трубку на специальную бронзовую подставку.

– Доброе утро, Митч, – сказал он мягко и неторопливо, как будто время для него ничего не значило. – Давай-ка сядем вон там, – повел он рукой в сторону дивана. – Может быть, кофе?

– Нет, спасибо.

Он опустился на мягкие подушки, в то время как Ламберт предпочел жесткий стул с подлокотниками, стоявший немного в стороне и дававший ему возможность смотреть на собеседника сверху вниз. Митч расстегнул пиджак, постарался расслабиться. Скрестив ноги, принялся рассматривать носки своих новых ботинок – всего двести долларов, час работы для сотрудника фирмы, где деньги, казалось, не зарабатывали, а печатали. Он хотел расслабиться, а память услужливо напоминала о панике в голосе Эйвери и отчаянии в его глазах, когда тот слушал своего собеседника в Хьюстоне. Всего лишь второй рабочий день, а голова раскалывается, в желудке – ноющая боль.

Оливер Ламберт послал ему одну из своих лучших улыбок: искреннюю и по-отечески добрую. Настало время выдать порцию новой информации.

Выглядел Ламберт очень внушительно: белоснежная рубашка тончайшего полотна, концы воротника схвачены золотой булавкой; некрупный узел темного галстука из натурального шелка придавал всему его облику вид исключительно элегантный и мудрый. Как и всегда, лицо босса было более загорелым, чем у всех привыкших к испепеляющему солнцу жителей Мемфиса. Зубы – безукоризненны, как жемчуг. Словом, глава фирмы являл собой образец преуспевающего пожилого джентльмена.

– Всего несколько вопросов, Митч, я понимаю, что ты очень занят.

– Да, сэр, очень.

– Состояние паники – это норма жизни в любой мало-мальски приличной юридической фирме, а клиенты типа Сонни Кэппса могут довести до язвы желудка. Но клиенты – это все, чем мы располагаем, поэтому мы готовы каждый день умирать за них.

Митч слушал, улыбался и хмурился одновременно.

– Всего два момента, Митч. Во-первых, моя жена и я, мы хотим в субботу поужинать с тобой и Эбби. Мы часто делаем это вне дома, и нам особенно приятно, когда такие трапезы с нами делят друзья. Иногда я и сам люблю постоять у плиты, умею отдать должное хорошей еде и напиткам. Как правило, в одном из наших любимых ресторанов мы заказываем большой стол, приглашаем друзей и проводим вечер за ужином из, скажем, девяти блюд или за дегустацией коллекционных вин. Вы в субботу свободны?