— Постарайтесь успокоиться, — как можно мягче предложил судья.

— Я не шучу, ваша честь. Чем дольше мы здесь сидим, тем сильнее мое желание довести этот фарс до сведения присяжных. Что же касается мистера Брока, то пусть бывшие работодатели пускаются во все тяжкие, пытаясь обвинить его в уголовном преступлении. Досье они назад получили, а прошлое мистера Брока, с точки зрения закона, безупречно.

Одному Господу известно, насколько наше общество страдает от наркоторговцев и обыкновенных убийц; процесс над моим клиентом станет насмешкой над правосудием. Тюрьма ему не грозит. Насчет его лицензии могу сказать следующее: действуйте по собственному усмотрению, джентльмены, но я тоже подам жалобу на Брэйдена Ченса и, возможно, на остальных юристов, замешанных в скандальном выселении. Будем состязаться в плевках. — Мордехай ткнул в сторону Артура указательным пальцем: — Вы — в одной газете, мы — в другой.

Адвокатской конторе на Четырнадцатой улице было не важно, что станут говорить о ней в прессе. Не проявлял беспокойства и Гэнтри — если его вообще волновала огласка.

Не оглядываясь на газетчиков, будет продолжать делать деньги «Ривер оукс». А вот для репутации фирмы общественное мнение значило очень и очень многое.

— Вы закончили? — спросил Де Орио.

— Пока да.

— Отлично. Противная сторона предлагает четыре миллиона.

— Согласны на четыре миллиона — заплатят и пять. Этот ответчик, — Мордехай опять указал на Артура, — за прошлый год получил почти семьсот миллионов долларов. — Пауза, позволяющая слушателям проникнуться значимостью цифры. — Семьсот миллионов только за один год. А этот, — Мордехай повернулся к «Ривер оукс», — является владельцем недвижимости, оцениваемой в триста пятьдесят миллионов. Где присяжные?

Последовала новая пауза. Воспользовавшись ею, Де Орио спросил:

— Вы закончили?

— Нет, ваша честь. — Мордехай вдруг обрел удивительное спокойствие. — Два миллиона должны быть выплачены сразу: один в качестве нашего гонорара, другой — наследникам погибших. Оставшиеся три покрываются ежегодными суммами по триста тысяч долларов в течение десяти лет. Ко взносам должен быть прибавлен разумный банковский процент. Я убежден, что ответчики с легкостью наскребут триста тысяч долларов в год. Может быть, повысят почасовые ставки либо плату за сдаваемую в аренду собственность — им виднее.

Выплата компенсации в рассрочку имела смысл. Не все наследники Лонти Бертон и ее детей известны, а те, существование которых не вызывает сомнений, находятся в тюрьме; большая часть денег будет долго лежать под надежным присмотром суда.

Предложение Мордехая оказалось для «Дрейк энд Суини» даром небес, выходом из тупика.

Джек Боллинг негромко обратился к юристам фирмы.

Разговору лениво внимали адвокаты Гэнтри.

— Мы готовы согласиться, — объявил Артур. — Однако наша точка зрения по вопросу мистера Брока остается неизменной: его лицензия должна быть отозвана на один год. В случае несогласия противной стороны договоренности отменяются.

Внезапно меня накрыла волна ненависти к Артуру. Он жаждал мщения и крови — ради сохранения имиджа фирмы. Не Артуру выступать с позиции силы: последний выпад сделан от отчаяния, и он сознает это.

— Да какая вам разница?! — сорвался почти в крик Мордехай. — Брок склонил голову перед унизительным лишением лицензии. Что дадут вам шесть месяцев? Абсурд!

Нервы двух представителей «Ривер оукс» тоже были на пределе. Вполне понятный страх перед судебным разбирательством, возросший после трех часов в обществе Мордехая, подсказывал, что двухнедельного процесса им не выдержать. С видом крайнего разочарования представители зашептались между собой.

Мелочная принципиальность Артура утомила даже Тилмана Гэнтри. Не валяй дурака, старик, ведь конец близок!

«Какая вам разница?» — возмущенно прокричал Мордехай минуту назад. Он прав: разницы действительно не было, особенно для юриста, живущего, подобно мне, жизнью улицы. Моя работа, заработная плата и социальный статус нисколько не пострадают, если на какое-то время у меня отберут лицензию.

Я поднялся:

— Ваша честь, предлагаю компромисс: мы настаиваем на шести месяцах, противная сторона требует двенадцать, сойдемся на девяти.

Барри Нуццо улыбнулся.

— Принято, — ко всеобщему облегчению, сказал Де Орио, не дав Артуру и рта раскрыть.

Пальцы секретарши проворно забегали по клавиатуре компьютера; не прошло и пяти минут, как уместившийся на одной странице меморандум о достигнутом соглашении сторон был готов.

Расписавшись на нем, мы быстро покинули здание суда.

На Четырнадцатой улице нас не встретили шампанским.

София занималась рутинными делами, Абрахам убыл в Нью-Йорк на конференцию бездомных.

Наша адвокатская контора была, похоже, единственной в стране, способной поглотить полумиллионный гонорар не подавившись. Мордехаю требовались компьютеры, телефоны и новая отопительная система. Прирастая процентами, большая часть полученной суммы будет лежать в банке на черный день, когда фонд Коэна истощится. Таким образом, на несколько лет наши скромные заработки получили хоть какую-то гарантию.

Если расставание с пятьюстами тысячами и удручало Мордехая, то внешне это никак не проявлялось. Какой смысл переживать из-за событий, изменить которые мы не в силах? Нас удовлетворяют победы как таковые.

На то, чтобы поставить последнюю точку в деле Лонти Бертон, уйдет не менее девяти месяцев, именно я займусь установлением наследников. Предстоят сложности: для определения отцовства Кито Спайерса потребуется анализ ДНК, значит, эксгумация пяти трупов. В случае положительного результата Кито станет наследником своих умерших детей.

Поскольку Спайерса самого нет в живых, придется искать его наследников.

Не менее пугающей выглядела ситуация с матерью и братьями Лонти. Через несколько лет они выйдут на свободу и тоже захотят получить причитающуюся им долю компенсации.

Мордехай ломал голову над двумя проектами. Первый представлял собой возрождение программы широкой благотворительной юридической помощи неимущим, несколько лет назад федеральное правительство лишило ее финансовой поддержки.

Второй проект заключался в укреплении нашей финансовой базы. От Софии и Абрахама толку ждать не приходилось. Мордехай мог убедить человека снять последнюю рубашку, но выступать в роли просителя? Нет. Оставался я, способный найти общий язык с людьми, готовыми ежегодно жертвовать конторе определенную сумму денег.

— При наличии продуманного плана за год ты соберешь тысячи долларов, — предсказал Мордехай.

— И что нам с ними делать?

— Наймем пару секретарш, пару помощников, может, одного юриста.

София ушла, мы устроились в большой комнате, и Мордехай предался мечтам.

Он вспомнил времена, когда в комнатках едва хватало места для семерых сотрудников, работы было по горло, а сама контора являла грозную силу. В те годы ей удалось помочь многим и многим бездомным. К уличной юридической фирме прислушивались политики и бюрократы.

— Вот уже пять лет, как мы катимся под гору, — с горечью признался Мордехай. — Люди страдают, а мы не в состоянии им помочь. Но пришел наш час возрождения.

По словам Мордехая, я создам такой механизм финансирования, который позволит нам не только существовать, но и действовать на уровне любой юридической фирмы в стране. Мы отдерем доски и распахнем окна кабинетов на втором и третьем этажах, пригласим к себе самых талантливых адвокатов.

Каждый бездомный получит у нас надежную защиту.

Голос его будет услышан.

В пятницу утром я сидел за столом, погруженный в заботы то ли юриста, то ли социального работника.

Внезапно на пороге возник Артур Джейкобс, олицетворяющий авторитет и могущество «Дрейк энд Суини». Несколько настороженно, однако с присущей вежливостью поприветствовав высокого гостя, я предложил ему стул. От кофе мистер Джейкобс отказался — пришел просто поговорить.