— Дорога Небесная свернула… — негромко сказал Шык, вглядываясь вперед, словно надеясь в том свете, что Яровы Птицы вокруг себя сеяли, углядеть, что ждет их, к какому концу влекут людей божьи птахи.

— Ну и чего? Свернула и свернула, значит, надо так! — заговорил было Зугур, но волхв прервал его:

— Ш-ш-ш! Тихо! Она не сама свернула, а по воле чужой. Мы вроде как в гости к кому-то едем, но вот к кому, не знаю. Одно сказать могу: раз наши боги сгинули, не иначе, вражина Небесную Дорогу завернул, к себе нас направляя.

— А почем ты знаешь, волхв, что бог это, да еще нам не дружный? опять спросил дотошный Зугур, и Шык терпеливо ответил:

— И ежу, и ужу ясно — что одним богом сотворено, то лишь другому богу под силу изменить! Небесную Дорогу Яр сотворил, и проложил ее так, как ему угодно было. Вела она нас, вела, да вот влез кто-то такой же по силе, что и Яр, и завернул семицветную. Боги, они конечно разные бывают. Я б так поделил их: боги, божки, божата и боженята. Хорс, к примеру, — это бог, сильный и могучий. Встречник-Морочник, что помогал нам перед тем, как Золотая Колесница появилась — божок, и сил у него поменьше, и могучести тож. А водовики речные или мавки лесные — это божата, они лишь в своих владениях, каждый в своей речке или роще, силу да власть имеют. Ну, а всяких мелких боженят и вовсе перечислять упаришься — и овинники, и гуменники, и баданы, и вострухи, и всякая другая мелочь…

— А к чему ведешь ты, дяденька? — спросил Луня, удивленный тем, что волхв так подробно начал обсказывать все чины божеские. Шык помрачнел:

— К тому, Луня, что тот, к кому ныне везет нас Золотая Колесница, по силе богу равен, Яру, Хорсу, Перу или еще кому. С ним тягаться трудно, и посему готовьтесь к худшему, други, к битве, к смерти, к беде, одним словом.

— Ну утешил, ну обрадовал! — пробормотал Зугур, и сплюнув за резной насад колесницы, запел вполголоса по-родски:

Меж тем ночь к концу подходила, небо на восходе озарилось зеленоватым, порозовело, побагровело, полиняли и пропали звезды, зажглись на дальних облачных башнях красные блики, и вот уже первые лучи солнца, яркие и горячие, ударили в глаза поворотившимся поглядеть на рассветное диво путникам.

Золотая Колесница продолжала свой бег, ведомая волей неизвестного бога, и путь ее, на закат и полуночь лежащий, хотя и вел в попутную сторону, а все ж отклонялся от первоначального, и значило это, что ждет путников даже при самом хорошем исходе гостин насильных потеря времени, которого и без того в обрез. А при худшем исходе и потеря жизни может ждать, тут уж как Судьбина распорядится.

Ближе к полудню увидали путники, которых не отпускал испуг и настороженное желание побыстрее узнать, куда ж влечет их, как впереди, по ходу Золотой Колесницы возникли облачные завалы, огромные, высоченные, налитые недобрым синевато-серым цветом. На горы, на скалы, на утесы походили облака эти, но угадывалась в них упорядоченность, некий равномерный и равновеликий уклад, словно не по воле ветра, а по воле разумной твари сложились кучевые бугристые формы в небесные горный кряж и застыли точнехонько в том месте, где Золотая Колесница проехать должна.

Шык, чары сотворив, потянулся мыслью своей вперед, к сине-серым облачным кручам, и несколько мигов спустя вдруг усмехнулся:

— Вот оно что! Смотри-ка, как обернулось все, кто б подумал!

— Чего там? Чего там, дяденька? — Луня от любопытства и неведения лопнуть был готов, но Шык не спешил с ответом. Задумавшись, теребил он свою бороду, чего-то прикидывал, и наконец вымолвил:

— В очень странные гости попадем мы с вами други, когда облаков тех достигнем. Ибо они — не что иное, как Славные Палаты, в коих все вои, на поле брани павшие, обитают. Там пируют они, тешаться умениями войскими, и хозяйку палат услаждают этим.

— А что за хозяйка такая? — спросил Зугур.

— Магура-Воительница, дева красоты великой и нрава бешеного. Когда-то поклонялись ей роды, требы клали богатые, да только тяжка больно милость Магурина, ей окоромя битв да ратовищ ничего не мило, не по нраву. Откачнулись роды от богини, и даже вои ее чтить перестали. Вот она и разобидилась, засела в Славных Палатах, и ни Владыке, ни иным богам в помощь не выступила, хотя сила у Магуры не малая, и может она много. Но разорви меня медведь, если понимаю я, на кой мы сдались Магуре? Чего ей от нас надобно?

Облачные горы меж тем все приближались, и вскоре путники с изумлением увидали проступающие сквозь туманные покровы облаков высокие крыши и резные коньки большой хоромины, скрытой от любопытных взоров внутри облачных гор. Небесная дорога вела прямо внутрь владений Магуры, и вскоре все вокруг заволокло белесым туманом, а хоромина приблизилась, и увидали люди, как огромна и величава она.

— Да, Славные Палаты воистину всех героев людских достойны. — с уважением в голосе прошептал Шык, разглядывая встающие навстречу Золотой Колеснице стены, покрытые узорчатой резьбой, башенки с украшенными прихотливо сработанными наличниками окнами, блистающие самоцветы на крышах, фигуры воинов и невиданных созданий, держащие чешуйчатый шатер над громадным и богато украшенным крыльцом.

На беломраморных ступенях, ведущих внутрь Славных Палат, застыла стража. Сперва, издали на нее глядя, все решили, что это люди на конях, но вот ближе подъехала к крыльцу Золотая Колесница, и разглядели потрясенные путники, что стерегут вход в палаты полулюди, полукони, в полном войском облачении, со щитами, мечами, копьями, в шлемах и бронях сверкающих.

— Полканы это. — негромко пояснил спутникам своим Шык: — Зело свирепы они, могучи и в битве неукротимы. С ними тягаться оружно ли, рукопашно ли без толку, не одолеть человеку полкана. Преданы они Магуре — спасла она их от гибели, когда осерчали на полканов бог Озем и жена его Сумера, что подземными владениями правят. Стук копыт полкановых будил правителей подземелий, и разверзли они землю, чтобы поглотила она полканов, и совсем уже гибель пришла на род их, но тут с небес Магура-Воительница спутилась и полканов к себе, на небо, взяла. Глянулись они ей, отвагой своей, неукротимостью и доблестью ратной. С той поры стерегут полканы Славные Палаты, платят за спасение свое Магуре службой верной. Так былины родские говорят…

— Нам бы в степи пару сотен таких полканов, тогда никакие хуры да ары вагасам не страшны были б. — пробормотал Зугур, зачаровано глядя на высоченных, могучих, суровых полканов, чьи лики, бородатые и сумрачные, походили больше на вытесанные из камня личины идолов, а не живых существ.

Небесная Дорога легла своим концом к самому подножию беломраморной лестницы, Яровы Птицы зашипели в лад, опускаясь на резные ступени, Золотая Колесница ткнулась колесами со светиньими спицами в белый камень лестницы и замерла.

— Приехали! — то ли себе, то ли всем пояснил Зугур, выметнул сильное тело свое из повозки, повесил на плечо сад с луком и стрелами, на другое взвалил секиру, обернулся к остальным:

— Долго сидеть-то будете? Сами ж говорил — времени нет гостить. Так пошли скорее, узнаем у хозяйки, чего ей надо, да дальше поедем…

Лестница, что вела в Славные Палаты, была не малой — пять сотен ступеней насчитал на ней Луня, пока поднимались путники ко вратам, ведущим в палаты. Через каждые пять десятков ступеней стояла на лестнице стража, а вогнутый потолок крылечного шатра, что лестницу укрывал, расписан был картинами дивными, на которых битвы всякие изображались, и бились в тех битвах и люди, и боги, и нелюди.

Наконец поднялись ко вратам. Луня оглянулся отсюда назад и увидал вдалеке, в самом низу лестницы маленькую коробочку Золотой Колесницы, искорки рассвешихся на нижних ступенях Яровых Птиц, и ему вдруг очень захотелось ухватить Руну за руку, окликнуть Шыка с Зугуром и бегом бежать к ставшей привычной и надежной повозке, чтобы быстрее умчали их огненные птицы из этого холодного и грозного великолепия.